Коллектив авторов - Сборник рефератов по географии для 9 класса. Экономическая и региональная география России

Не останавливаясь на подробном делении на зоны в Европейской России, в связи с геологическим строением, можно различить две основные почвенные области: северную область супеси и суглинка с большей или меньшей примесью подзола и область южного чернозема. Этим почвенным областям соответствуют, впрочем, не совпадая с ними, два растительных пояса, – лесной и степной. Ушло море с южной части равнины по склону, какой она делает к морям Черному и Каспийскому. Степной характер почвы усиливается в том же юго-восточном направлении: чем позднее пространство освободилось от моря, тем менее бывшее морское дно успело покрыться новыми почвенными образованиями. При юго-восточном направлении склона, северо-западный край этого дна должен был обнажаться раньше северо-восточного, так что северный берег отступившего моря наклонялся к югу в западной своей части более, чем в восточной. И степная полоса имеет такое же очертание: вид треугольника, основание которого обращено к Уралу; имея наибольшую ширину в северо-восточной своей части, она постепенно сужается к юго-западу, упираясь клином в низовья Дуная.

Почвенные зоны наряду с речными бассейнами оказали сильное влияние на историю страны, быт ее населения. Различием в составе почвы разных частей равнины, включая растительность, определялись особенности народного хозяйства, вырабатывались местные экономические типы, смотря по тому, на какой полосе – лесной или степной – сосредоточилась главная масса русского населения. Но действие этого условия сказалось не сразу. Восточные славяне при своем расселении по равнине заняли обе смежные полосы средней России, лесной суглинок и северную часть степного чернозема. Можно было бы ожидать, что в той и другой полосе сложатся различные типы хозяйства: охотничий и земледельческий. Однако древняя летопись не замечает такого различия. Правда, Кий с братьями, основавшие город Киев среди «леса и бора великого», были звероловы – «бяху ловяща зверь». Но все племена южного пояса, поселившиеся в лесах, занимаясь звероловством и платя дань киевским князьям или хазарам мехами, в то же время, по летописи, были и хлебопашцами. Вятичи, забившиеся в глухие леса между Десной и верхней Окой, платили хазарам дань «от рала», с сохи. Древляне, с которых Олег брал дань мехами, вместе с тем «делали нивы своя и земле своя». В первые века нет хозяйственного различия по почвенным и растительным зонам.

Речная сеть Русской равнины – одна из выдающихся ее географических особенностей. За четыре с половиной века до нашей эры она бросилась в глаза наблюдательному Геродоту; описывая Скифию, т. е. южную Россию, он замечает, что в этой стране нет ничего необыкновенного, кроме рек, ее орошающих: они многочисленны и величественны. Форма поверхности и состав почвы Русской равнины дали ее речным бассейнам своеобразное направление. Речная сеть оказала более раннее и сильное влияние на разделение труда. По берегам больших рек скапливалось большое число людей, принимавших деятельное участие в торговле, рано здесь завязавшейся; здесь же возникали древнейшие русские города. Население, жившее вдалеке от рек, занималось хлебопашеством и лесными промыслами, доставляя свой товар торговцам: мед, воск, меха. Поэтому реки имели важное политическое значение. Речными бассейнами направлялось географическое размещение населения, а им определялось политическое деление страны. При этом обозначались различные местные группы населения, племена, на которые древняя летопись делит русское славянство IX—Х вв.; по ним же сложились потом политические области, земли, на которые долго делилась страна. Древняя Киевская земля – это область Среднего Днепра, земля Черниговская – область его притока, Десны, Ростовская – область Верхней Волги и т. д. То же гидрографическое основание еще заметнее в последующем удельном делении XIII–XV вв., довольно точно согласовавшемся со сложным разветвлением бассейнов Оки и Верхней Волги. Но это действие речной сети сдерживалось другой ее особенностью. Взаимная близость главных речных бассейнов, однообразная форма поверхности не позволяла размещавшимся по ним частям населения обособляться друг от друга, замыкаться в изолированные гидрографические клетки, поддерживала общение между ними, подготавливала народное единство и содействовала государственному объединению страны.

Под совместными действиями изложенных условий, растительных и гидрографических, с течением времени на равнине обозначился сложный узел разнообразных социальных отношений. Когда начала передвигаться сюда масса русского населения из Днепровского бассейна, в этом Окско-Волжском междуречье образовался центр расселения, пункт переселенческого движения с юго-запада: здесь сходились колонисты и отсюда расходились в разных направлениях – на север за Волгу, а потом на восток и юго-восток за Оку. Когда население приспособилось к естественным географическим различиям, в этом краю встретились завязывавшиеся типы хозяйства лесного и степного, промыслового и земледельческого. Внешние опасности, особенно со стороны степи, вносили новый элемент разделения. Наравне с сельским населением были и воины, которые являлись стражами земли русской. Они живой оборонительной изгородью селились по поместьям и острожкам северной степной полосы, по мере того, как ее отвоевывали у татар. Берег, как звали в старину течение Оки, южного предела этого узлового края, был главным пунктом степной борьбы и вместе с тем опорной линией этой военной колонизации. Переселенцы из разных областей старой Киевской Руси, поглотив туземцев-финнов, образовали здесь плотную массу, однородную и деловую, со сложным хозяйственным бытом, которая послужила зерном великорусского племени.

Как скоро в этом географическом и этнографическом центре утвердилось сосредоточение народной обороны, из разнообразных отношений и интересов, здесь встречавшихся и переплетавшихся, завязался и политический узел. Государственная сила, основавшись в области истоков главных рек равнины, естественно стремилась расширить сферу своего владычества до их устьев. Так центр государственной территории определился верховьями рек, окружность – их устьями, дальнейшее расселение – направлением речных бассейнов. На этот раз наша история пошла в достаточном согласии с естественными условиями: реки во многом начертали ее программу.

До сих пор мы рассматривали совокупное действие различных Факторов: форм поверхности, условий почвенных и гидрографических, оказавших влияние на хозяйственный быт и политический строй русского народа. Лес, степь и река – это, можно сказать, основные стихии русской природы по-своему историческому значению. Каждая из них в отдельности содействовала живому и своеобразному участию в устройстве жизни и понятий русского человека. С леса мы и начнем частичный обзор этих стихий.

Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Он был многовековой обстановкой человека: жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторгалась в эту жизнь только злыми эпизодами: татарскими нашествиями да казацкими бунтами. Еще в XVII в. европейцу, ехавшему в Москву через Смоленск, Россия казалась сплошным лесом, среди которого города и села представлялись только большими или малыми прогалинами. Даже теперь более или менее просторный горизонт, окаймленный синеватой полосой леса, – наиболее привычный пейзаж Средней России. Лес оказывал русскому человеку разнообразные услуги: хозяйственные, политические и даже нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной, освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обеспечивал домашней посудой и мочалом, а народному хозяйству давал пушного зверя и лесную пчелу. Лес служил самым надежным убежищем от внешних врагов, заменяя русскому человеку горы и замки. Само государство могло укрепиться только на далеком от Киева севере, под прикрытием лесов со стороны степи.

Он служил русскому отшельнику Фиваидской пустыней, убежищем от соблазнов мира. С конца XIV в. люди, в пустынном безмолвии искавшие спасения души, устремлялись в лесные дебри северного Заволжья, куда только они могли проложить тропу. По их следам шли крестьяне, и многочисленные обители, там возникавшие, становились опорными пунктами крестьянского расселения, служа для новоселов и приходскими храмами, и ссудодателями, и богадельнями под старость.

Несмотря на это, лес всегда был и тяжелым испытанием для человека, он своей чащей перекрывал дороги, назойливыми зарослями оспаривал с трудом расчищенные луг и поле, дикими зверями грозил домашнему скоту. В нем свивались и гнезда разбоя.

Тяжелая работа топором и огнивом, которой осваивалось лесное хлебопашество на пали, расчищенной из-под срубленного и спаленного леса, утомляла, досаждала, а порой просто пугала. Безотчетная робость овладевала им, когда он вступал под его сумрачную сень, сонную, «дремучую» тишину; в глухом, беззвучном шуме его вековых вершин чуялось что-то зловещее; ежеминутное ожидание непредвиденной опасности напрягало нервы, будоражило воображение. И древнерусский человек населил лес всевозможными страхами. Лес – это темное царство лешего одноглазого, злого духа-озорника, который любит дурачиться над путником, забредшим в его владения.