Сергей ГОРОДНИКОВ - ОТ ПАТРИОТИЗМА К НАЦИОНАЛИЗМУ

Традиционный патриотизм в России был народным патриотизмом, добуржуазным в своей глубинной сути. Он был феодальным и коммуно-феодальным, но так и не успел или не смог подняться до буржуазного национализма. Для русского традиционного патриотизма гораздо важнее имперство, то есть территория государства, нежели русский государствообразующий этнос. Этот патриотизм вполне сложился за последние сотни лет, когда русских было меньше половины населения государства, приспособился к постоянной ассимиляции инородцев и не может быть собственно русским, как бы не хотели этого его идеологи. В политическом смысле он в состоянии быть только и только  российским патриотизмом.

Однако неверно полагать, будто такое положение дел характерно только для России. Всякая буржуазная революция порождала проблему мучительного избавления от полиэтнического патриотизма в пользу буржуазного национализма государствообразующего этноса. К примеру, в период после Великой Французской революции первым генералам, которые побеждали интервентов, присваивался Конвентом титул “Спасителей Отечества”. Но уже через несколько лет политическая эволюция становления нового буржуазно-капиталистического государства привела к тому, что из глубочайшего кризиса страну смог вытащить лишь режим власти с идеологией французского шовинистического национализма. Вовсе не случайно Наполеона Бонапарта, олицетворявшего  этот националистический режим, объявили не “Спасителем Отечества”, но Спасителем Нации. То есть уже во Франции, стране классической буржуазной революции, происходила та же самая эволюция политической борьбы, которая имеет место у нас. Сначала побеждали те, кто провозглашали космополитические лозунги либерализма: “Свобода, Равенство, Братство”. Затем их вытеснял политический патриотизм. А уже патриотизм подавлялся и даже искоренялся национализмом.

Мы ещё не доросли до русского национализма, как главного субъекта политических игр, но идём к этому самым прямым направлением. Сомневающиеся убедятся в этом очень и очень скоро.

Почему же патриотизм и национализм оказывались и оказываются по разные стороны политической борьбы?

Потому что эта борьба обнаруживала и обнаруживает себя, в конечном итоге, как борьба принципиальная, борьба между старым и новым, борьба исторически отживающего и исторически нарождающегося. У национализма в этой борьбе нет традиций, он именно в такой борьбе эти традиции порождал и создавал!! Поэтому для  него в известном смысле становилось бессмысленным слово Отечество, но гораздо, неизмеримо более значимым оказывалось слово Государство, то есть инструмент абсолютного насилия, инструмент создания новых традиций! Если для патриотизма главную ценность представляет Отечество, дым которого в любом случае сладок и приятен, священна территория, и даже в их патриархальном отсталом обличье, то для национализма абсолютной ценностью становится национально-корпоративная общность, которая обеспечивает Государству единственную возможность создать самый эффективный инструмент насилия в современном мире. А так как сильная нация возникает только тогда, когда она порождается и создаётся из сильных людей, то прямая задача националистического государства культивировать Сверхчеловека, сильного Волей, национально-корпоративным Духом, национальным эгоцентризмом.

Национализм и патриотизм в результате оказываются разделёнными непреодолимой идеологической пропастью. Их нарастающая вражда неизбежно принимает характер непримиримой борьбы между старым и новым, между остатками деревенской патриархальности и появляющейся рациональной городской цивилизованностью, между хозяйственными пережитками феодализма и жёстким капитализмом, между пережитками феодального патернализма власти и нарождающейся буржуазной личной ответственностью за собственное материальное благополучие, между консервативным архаизмом и революционным авангардизмом, между их сущностными идеалами: слабовольным патриотом, человеком толпы, с одной стороны, и Сверхчеловеком, Борцом и Героем - с другой.

Патриотизм отражает рост народного почвеннического самосознания. Тогда как национализм есть следствие становления городского общественного сознания, главным образом, мелкобуржуазного сознания среднего класса.

Для национализма важна только Нация как таковая. Потому что только и только осознающая свою субъектность Нация способна интегрироваться в мировую экономику и при этом защищать свои материальные и государственные интересы посредством демократического самоуправления, не размываясь в другой, более сильной национальной культуре и экономике, не становясь её второсортным придатком. Патриотизм боится такой интеграции, он морально слаб перед современным миром, напуган им и, осознанно или нет, стремится создать между этим миром и собой плотный забор, патерналистскую бюрократию. Но в современной России, уже необратимо городской России, такая бюрократия больше немыслима, невозможна, - новая бюрократия стала рационально эгоистичной, заботящейся единственно о своих интересах, повязанных на интересы господствующего класса собствнников. Никакому патриотизму уже не остановить движения страны, не остановить маховик буржуазно-капиталистических  преобразований, так же как в своё время тем же силам не удалось остановить Преобразований Петра Великого. Прогресс нельзя даже затормозить, потому что законы этого прогресса объективны, они предопределены законами природы, естественной борьбой за существование. Эволюция от патриотизма и Отечества к национализму и национальному Государству неизбежный процесс - и процесс объективно прогрессивный.

Внутренний парадокс национализма в том, что, возникая для отражения в экономике и политике эгоцентризма вполне определённой нации, он в то же время не в состоянии осуществить такого отражения без изучения расового происхождения своего народа, вне борьбы за осознание народом своих расовых, биологически предопределённых склонностей и особенностей. Для национализма оказывается важной в первую очередь расовая первооснова, из которой вытекает собственно национальная. А так как национализм имеет целью создание корпоративно-национального общества, общества людей морально и физически сильных, то ему становится не страшна интеграция в мировую экономику и мировую цивилизованность. Создаваемое им общество, осознавшее свои расовые и этнические корни, культивирующее эти корни, вполне способно сохранять самобытную субъектность при таковой интеграции. То есть именно национализм и не боится интернационализма, так как интернационализм не в силах разрушить осознавшее себя национально-корпоративное общество, но обеспечивает ему возможность бороться за национальное лидерство в межнациональной конкуренции на мировых рынках, осуществлять естественную борьбу за существование в новом качестве, не боясь этой борьбы и не избегая её.