Карл Менгер - Основания политической экономии

Следовательно, предмет теряет характер блага, во-первых, когда изменение в сфере потребностей человека имеет следствием то, что нет потребности, к удовлетворению которой предмет был бы пригоден.

Во-вторых, такое же следствие наступит во всех тех случаях, где благодаря переменам в свойствах предмета теряется годность последнего быть поставленным в причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей.

В-третьих, предмет теряет характер блага в силу того, что исчезает познание причинной связи между ним и удовлетворением человеческих потребностей.

Наконец, в-четвертых, благо теряет свой характер как таковое, когда исчезает возможность распоряжаться им, а именно когда люди не только не могут непосредственно употреблять предмет для удовлетворения своих потребностей, но и не имеют в своем обладании средств для того, чтобы опять подчинить его своей власти.

Особого рода явление можно наблюдать везде, где предметы, которые не могут быть поставлены ни в какую причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей, признаются тем не менее людьми за блага. Такого рода явление наступает тогда, когда предметам ошибочно приписываются свойства, а вследствие этого и действия, им в действительности не присущие, или же ошибочно предполагаются потребности, которых на самом деле нет. В обоих случаях нашему суждению подлежат предметы, которые хотя и не в действительности, а лишь во мнении людей, но все же находятся в том именно отношении, которое создает характер благ. К предметам первого рода принадлежат большинство украшений, амулеты, большая часть лекарств, применяемых у народов, стоящих на низкой ступени культуры, даже еще в настоящее время, волшебные жезлы, любовные зелья и т. п.; все эти вещи в действительности не годны для удовлетворения тех человеческих потребностей, которым они предназначены служить. К предметам второго рода относятся лекарства от несуществующих в действительности болезней, утварь, статуи, постройки и т. д., служащие языческим народам для идолопоклонства, орудия пыток и т. п. Такие предметы, которым приписывается характер благ только благодаря воображаемым их свойствам или благодаря воображаемым потребностям людей, можно назвать воображаемыми благами [уже Аристотель (De anima III, 10) различает действительные и воображаемые блага в зависимости от того, проистекает ли потребность из разумного убеждения или неразумного].

Чем выше уровень культуры народа и чем глубже люди проникают в действительную сущность вещей и своей собственной природы, тем больше число истинных и тем меньше становится, как оно и понятно, число воображаемых благ, и немалым доказательством соотношения между истинным познанием, т. е. наукой, и благополучием людей служит то, что, как показывает опыт, у тех народов, которые наиболее бедны действительными благами, количество так называемых воображаемых благ наиболее велико.

Особенный научный интерес представляют еще те блага, которые некоторыми исследователями нашей науки объединяются в особую категорию благ под названием «отношений» (Verhaltnisse). Сюда принадлежат: фирмы, круг покупателей, монополии, права издания, патенты, вещно-промысловые права [права на промыслы, соединенные с владением недвижимостью. (Прим. пер.)], авторские права; некоторые писатели причисляют сюда отношения семьи, дружбы, любви, церковные и научные сообщества и т. д. Должно во всяком случае сознаться, что отнесение к благам некоторых из этих отношений не выдерживает строгой критики, но другая часть их — как, например, фирмы, монополии, права издания, круг покупателей и т. п. — действительно представляет собой блага, в пользу чего говорит то обстоятельство, что мы встречаем их в большом изобилии в обороте. Если же тем не менее теоретик, наиболее основательно занимавшийся этим предметом [Schaffle. Theorie der ausschliessenden Verhaltnisse, 1867. S. 2. Ср. Stewart. Principles of Polit. economy. Basil, 1796, II. P. 128, где блага уже делятся на материальные предметы, личные услуги и права, а к последним (Ibid. P. 141) причисляются отчуждаемые привилегии; Сэй причисляет к благам (biens) не только адвокатские конторы, круг покупателей купца и газетные предприятия, но также славу военного предводителя и т. д. (Cours Complet III, 1828. Р. 219); Германн (Staatswirthschaftliche Untersuchungen 1832. S. 2, 3, 7, 289) обнимает под понятием внешних благ большое число житейских отношений (отношения общежития, любви, семьи, приобретения) и противопоставляет их как особую категорию благ материальным благам и личным услугам. Рошер (System I, § 3) государство также причисляет к отношениям, тогда как Шеффле ограничивает понятие отношений «рентами, отчуждаемыми и получившими монопольный характер вследствие завладения сбытом и устранения конкуренции» (Ibid. P. 12), причем ренту нужно понимать в особенном, с точки зрения этого писателя, смысле (Das gesellshaftliche System der emenschlichen Wertischaft, 1867, S. 192). Ср. также еще Зоден (Nationalokonomie I, § 26) и Хуфеланд (Neue Grundleg. I, 1815. S. 30, d. ed.)], признает, что существование таких отношений как благ представляет собой нечто выходящее из ряда и беспристрастному зрителю кажется аномалией, то, как я думаю, причина этого в действительности лежит несколько глубже, нежели в бессознательно проявляющихся и здесь реалистических чертах нашего времени, признающего вещами, а затем и благами лишь материи и силы (материальные блага и труд).

Уже неоднократно делались указания со стороны юристов на то, что наш язык не имеет выражения для «полезных действий» (nutzliche Handlungen) вообще, а лишь для «трудовых услуг» (Arbeitsleistungen). Между тем существует целый ряд действий и даже бездействий (Unterlassungen), которые хотя и не могут быть названы трудовыми услугами, тем не менее для известных людей, безусловно, полезны и даже представляют весьма значительную хозяйственную ценность. То, что кто-либо покупает у меня товары или пользуется моими услугами в качестве адвоката, не представляет собой, конечно, проявления труда с его стороны, но для меня это полезное действие, а если состоятельный врач, живущий в маленьком городе, где, кроме него, находится еще один врач, перестает заниматься практикой, это с его стороны еще менее представляет собой проявление труда, но во всяком случае весьма полезное бездействие, благодаря которому второй врач становится монополистом. То, что большее или меньшее количество людей (например, некоторое количество покупателей) регулярно совершают полезные действия по отношению к какому-нибудь лицу (например, к торговцу), не изменяет природы этих действий; точно так же некоторое, полезное для одного лица бездействие нескольких или всех жителей какого-либо места, допустим государства, добровольно или в силу правового принуждения (естественные или правом установленные монополии, права издания, охрана торгового клейма) не изменяет нисколько сущности этих полезных бездействий. Поэтому то, что называют кругом покупателей, публикой, монополиями и т. д., представляет собой с хозяйственной точки зрения совершаемые другими лицами полезные действия, или их полезное бездействие, или же, как это бывает, например, при фирмах, совокупность материальных благ, труда и других полезных действий, а в соответствующих случаях и полезного бездействия. Даже отношения дружбы и любви, религиозные союзы и т. п. состоят из таких полезных для нас действий или бездействия других лиц. Если эти полезные действия или бездействие такого рода, что мы в состоянии распоряжаться ими, как это, например, действительно имеет место по отношению к кругу покупателей, фирмам, монопольным правам и т. д., то нет основания не приписывать им характера благ, не прибегая вместе с тем к темному понятию отношений и не противопоставляя последних прочим благам как особой категории. Я думаю, что всю совокупность благ должно скорее разделить на следующие две категории: с одной стороны, материальные блага (включая сюда и все силы природы, поскольку они являются благами) и, с другой стороны, полезные человеческие действия (в соответствующем случае бездействие), из которых наибольшую важность представляет труд.