Справедливая экономика - Юрий Игоревич Донецкий

сильного. Но право одних подчинять себе других стало общепринятым понятием несправедливости. Идеи и лозунги коммунизма основаны на стремлении сломать иерархию и построить общество без подчинения. Это равносильно отказу от управления. Философы, моделировавшие идеальное справедливое общество, очевидно не понимали взаимосвязи неравенства с управлением, и не увидели противоречий в равенстве начальника и подчинённого. На практике получилось, что одной иерархии, сложившейся естественным путём, пришла искусственная, где начальниками становились не по совокупности общепринятых достоинств – характер, сила воли, целеустремлённость, ум и грамотность – а по неочевидным признакам – отсутствие моральных запретов, готовность ради карьеры идти по трупам, кумовство и т.д.. Успешность таких людей ещё более несправедлива, чем подчинения сильному. Парадокс, борьба с несправедливостью становится движущей силой роста несправедливого уклада, деградации и экономического упадка.

Зачем создавать искусственные проблемы руководителям, чтобы он не выделялся из подчинённых? Отсутствие авторитета приводит к неуправляемости коллективом. Кто же из реальных управленцев, а не карьеристов, которым наплевать на результат, пойдёт на такие условия. Даже в первобытном обществе лидер сам упорядочивает отношения между членами подконтрольного коллектива. Зачем ломать работающую схему? Проще управлять массами, если внутренние противоречия сведены к минимуму.

Столь ли критичны для стабильности общественной жизни имущественное и социальное расслоение, если власть и богатство заставляет делать то, без чего невозможны гармоничные отношения – устанавливать правовые нормы контролировать и управлять их исполнением? Если начальники не упивается властью, а богатые не кичатся роскошью, не расшатывают общество, чьи устои и правовые нормы и позволяют оставаться успешными, зачем бороться с тем, что не наносит вреда общественным устоям и вместе с тем стимулирует развитие и общества, и экономики? Получается, что всё это только из-за того, что в обществе некорректные представления о справедливости.

Богатство современной мировой элиты – квадриллионы в активах в виде нарезанной бумаги. Если не, то что все, но достаточно малая часть владельцев этих активов захочет обменять эти виртуальные деньги на реальное богатство, вся система, основанная на доверии к доллару, рухнет. Нищими рискуют стать все. Чтобы ощущать себя богатым, надо предпринимать немалые усилия, чтобы социальное напряжение не росло. Чтобы те, кто чувствуют себя обделёнными не устроил смену элит с разрушением иерархии управления.

Следует отметить, что разрушение управления – это не изобретение советской демократии. Это родовой недостаток демократии в принципе. Если до буржуазных революций народные возмущения выливались в требования поставить на управление нового «доброго» царя, то революции совершались всегда, чтобы «разрушить мир насилья до основания», то есть разрушить управление. Выборы президента по сути узаконенный периодичный слом предыдущей иерархии. Поэтому уровень управленческих качеств президентов наиболее демократичных стран никогда не дотягивал до лидерских качеств узурпаторов власти.

Даже детище французской революции – Бонапарт – не отказался сословного статуса управленческой элиты. Ради защиты Франции, он «поскупился демократическими принципами» и стал императором. Да и своим сподвижникам раздавал титулы, ставшие приговором феодальной элите. Потому что без аппарата управления нельзя решать глобальные задачи. Президент, избранник большинства, не может ставить себе амбиционные задачи, так как этих задач нет у избирателя. Или надо обманывать избирателя – до выборов давать обещания, а делать то, что считаешь нужным. Только можно ли лживость отнести к лидерским качествам?

Демократию принято называть детищем капиталистического способа производства, так как на заре наёмного способа производства именно буржуазия оказалась получателем приза от слома феодальных элит. Однако феодальные империи – Германия, Россия, Япония – перешедшие на капиталистический уклад без революционных потрясений, показывали лучшие результаты развития, чем страны с республиканским устройством.

Демократия оказалась эффективной только как средство навязывания конкурентам марионеточной правящей элиты. То есть, как средство порабощения. Слабые в военном отношении Англия, Франция, США оказались в выигрыше после Первой мировой войны. США стала главным получателем дивидендов от Второй мировой войны. Крах империй и победа демократий незаслуженные и несправедливые. Поэтому сохраняется нестабильность и угроза нового передела мира.

В годы управленческого кризиса Советского союза был популярен стереотип, что смена лидера в странах развитой демократии не сильно влияет на развитие государства, что администрирование и так работает, как надо в силу отсутствия необходимости директивного управления, что в конкурентной среде и так всё настраивается, само собой. Но как мы уже рассмотрели, при слабом лидере растёт роль его свиты, группы влияния, как теперь принято говорить глубинного государства. Такая свита, как получатель незаслуженных благ, не заинтересована в порядке и справедливом устройстве общества. Такая система не может существовать долго. И тот, кто предсказывает крах западной цивилизации, имеют основание так полагать. Хотя их рассуждения и отличаются от вышеизложенных, признаки неэффективности демократии всё больше очевидны для аналитиков. И разговоры о демократических ценностях всё менее убедительны.

«Тяжела ты шапка Мономаха», «на троне измены не бывает» – это афоризмы из тех времён, когда в обществе было понимание, что без руководителей не обойтись, и социальное неравенство вполне разумная плата за социальные гарантии стабильного общества.

Так что торжество несправедливости последнего времени, возможно это только отклонение в сторону некорректного понимания справедливости на определённом этапе человеческого развития. Осознав свои ошибки, мы получим очередной импульс к прогрессу, и переобустроив общество в соответствии с новыми представлениями о гармонии, сделаем свою жизнь лучше.

В предыдущей главе мы только коснулись проблемы межгосударственных отношений в рамках обсуждения хозяйственного уклада. Очевидно, что отношения внутри страны и внешнеполитические отношения взаимосвязаны. Поэтому продолжим наши рассуждения о справедливости уже в рамках межгосударственных отношений.

На межгосударственном уровне, работают те же законы, что и в первобытных способах дележа. Сначала господствует право сильного. Потом формируется «цивилизованная» иерархия, где самый сильный не позволяет субъектам с высоким уровнем иерархии неограниченно обделять общественным продуктом субъекты более низкого уровня, ставя последних на грань выживания.

Механизмы мотивации поведения вроде те же самые, что и внутри сообщества, но соперничество более жестокое. Внутри объединения как правило нельзя уничтожать соплеменников. А уничтожать чужое племя можно и даже нужно, как конкурента за ресурсы. Во всяком случае до момента, пока сильное племя не установит контроль за внутренними отношениями подчинённого племени.

То есть отношения на уровне объединений, вплоть до государственных образований, носят характер более жестокой конкуренции. Появление более гуманных справедливых форм взаимодействия организовать намного сложнее, чем внутри единого сообщества.

И, как следствие, государственное право появилось давно и развивается. А с международным правом путь к цивилизованным отношениям более сложен и менее успешен.