Роман Петров - Реконизм. Как информационные технологии делают репутацию сильнее власти, а открытость — безопаснее приватности

Конечно, переход от слепого следования догме к сознательному следованию законам начался не сегодня. С развитием торговли и мореплавания племена и народы с различными системами табу всё чаще стали вступать в контакт и стало понятно, что общественные законы не абсолютны[109]. Появилось понимание существенной разницы между законами природы, например, закона, по которому Солнце восходит каждый день, и законами общественными. Люди осознали, что некоторые табу можно нарушать без особых последствий.

Всеобщая взаимная прозрачность способна заменить это причудливое сочетание разумных правил поведения и нелепых суеверий простым пониманием того как всё взаимосвязано. Почему «не сори»? Потому что и урна, и работа дворника оплачивается из твоего кармана без посредников. Почему «не укради»? Потому что у тебя нет причин считать, что тебя обделили, ведь каждый вор в душе уверен, что лишь восстанавливает справедливость. Почему «не убий»? Потому что вот он, тот, кого хочешь убить, как на ладони — такой же человек как ты, не монстр, не чудовище, не робот.

Возможно, не раз и не два при чтении этой книги вы чувствовали себя неуютно, представляя мир, в котором все друг у друга на виду. Нравится ли нам самим этот мир? Не то чтобы очень. Никто не хочет, чтобы все вокруг могли круглосуточно наблюдать за нами. Но, с другой стороны, большинство людей на этой планете, практически не задумываясь, способно отказаться не только от приватности, но и от свободы в обмен на скидку в 5% и обещания каких-то тёмных личностей с политтехнологическими улыбками обеспечить безопасность и стабильность. И с этим приходится считаться. Вопрос стоит так: «Большой Брат» появится или нет? Да. Завтра будут люди, которые смогут узнать о вас всё? Будут. В такой ситуации уместно сделать так, чтобы вы тоже знали все о них? Уместно.

Мы считаем, что бороться с размытием приватности не только невозможно, но и не нужно. Что нужно, так это направлять развитие событий в более честную и гуманную сторону. Чем отличается консьержка кондоминиума Клавдия Ивановна от вахтера общежития Серпентины Адольфовны? Они же выполняют одинаковые функции. Но к первой отношение благодушное, а вторая воспринимается как враг. Мы первой даже платим деньги за ее работу. А вторую пытаемся обмануть. Если, скажем, поставить в лифте видеорегистратор, кто будет против в первую очередь? Разумеется, те, кто поджигают кнопки и гадят в лифтах. Получается, вопрос — в понимании членами общества своей ответственности и причастности к общему имуществу. Если ты сам себе оплачиваешь консьержку, то ты контролируешь ситуацию. Она — твоя консьержка. А в доме — твой лифт. До такого мышления очень далеко в странах третьего мира, и такое мышление, разумеется, в развитых странах. Чем выше уровень развития общества, тем больше консьержей и меньше вахтёров. Ответственность и причастность, а не отчуждение.

Для нас сейчас неприемлем тотальный контроль только потому, что мы все еще боимся «майора КГБ Иванова», который передаёт нам привет из оруэлловского 1984 года. Но в мире реконизма «системы» как таковой не будет. Не будет «майоров Ивановых».

Деанонимизация общества будет происходить постепенно и добровольно. Посмотрите на «столп анонимности» — интернет. Где сейчас самое большое движение? В социальных сетях. Там, где анонимность уже не к месту. Там, где люди делятся между собой добровольно весьма интимными вещами, вплоть до постоянного отслеживания текущего местоположения. И ничего. Всем нравится.

Прозрачный мир будет хорошим местом для жизни, если исчезнут многие табу и предрассудки морального и религиозного характера. Это, в частности, подразумевает, что если чьи-то слова или действия оскорбляют или возмущают другого человека — то это проблема самого обиженного (естественно, кроме тех случаев, когда вред носит вполне материальный, измеримый характер — дали в морду, побили стекла, подожгли дверь). Если мы будем устраивать погромы в ответ на карикатуру в газете и разгонять гей-парады, то нам пока рановато становиться прозрачными. В прозрачном обществе допустим лишь один вид нетерпимости — нетерпимость к насилию.

В прозрачном мире придётся окончательно отказаться от первобытного, магического взгляда на слово — запрет на публичное обсуждение каких-то тем или на произнесение каких-то слов полностью лишён смысла. Слон, яростно топающий ногами, и требующий оштрафовать Моську за оскорбление, выглядит нелепо. Если ты прав, то агрессивное тявканье лишь выгодно оттеняет твою правоту, а если нет — то и нет никаких оснований запрещать другим говорить тебе в лицо неприятную правду. Никакие оскорбления, никакие агрессивные лозунги неспособны причинить вред, если строго соблюдать два фундаментальных правила — противоположную позицию можно защищать так же свободно и категорически нельзя переходить к насильственным действиям. Все кровавые бунты, погромы, революции и убийства случались, только если нарушалось первое, а затем и второе правило.

В книге мы описали множество аспектов предполагаемого реконистического будущего. Но не привели конкретного плана действий по построению реконизма. Дело в том, что мы вообще не считаем возможным как-то искусственно построить реконизм. «Великой Реконистической революции» не будет. Если стремиться к реконизму намеренно, то можно под видом реконизма построить абсолютный информизм, как когда-то под видом социализма построили абсолютный капитализм — мегамонополию, одну на всю страну. Как большинство капиталистических стран не дошли до абсолютного капитализма и стали развивать социалистические принципы — профсоюзы, бесплатное образование, социальную медицину, пенсии эволюционным путем, так и сегодня самые вероятные сценарии смены строя будут тихими, медленными и незаметными.

Стремление общества к прозрачности заметно уже сейчас. Разного рода антикоррупционные законы требуют прозрачности финансов чиновников и их семей. Производители печатают состав своей продукции на этикетках. Родители выдают детям «следящие» телефоны. Корпоративное право год за годом становится все более требовательным к прозрачности. В некоторых странах, например в Сингапуре, все корпоративные записи ведутся онлайн. В Бразилии в интернет выкладываются все бюджетные расходы каждого административного образования. Причем в реальном времени. В мире с каждым днем появляются проекты, так или иначе относящиеся к реконизму.

Требования к прозрачности будут становиться все жестче, так как неблаговидная и преступная деятельность будет всегда оставаться в тени. Таким образом, со все большим раскрытием постоянно будет повышаться «концентрация» плохих вещей в пока еще закрытой информации и, таким образом, будут повышаться требования к ее раскрытию. Рано или поздно в обществе сформируется стереотип: «закрытый — значит преступный». Это будет поворотным моментом в общественном сознании.

Все прозрачнее становятся отношения в чисто информационной сфере. Нет физических препятствий для того, чтобы люди свободно делились друг с другом программным обеспечением, видео, музыкой. Поэтому и появляются свободные лицензии и бизнес-стратегии, заранее рассчитанные на беспрепятственное копирование, а не на запреты. Большинство дальновидных производителей контента уже частично или полностью переориентировалось на извлечение прибыли с помощью пряника — онлайн-приложений, подписки, низких цен, а не кнута в виде угроз и показательных процессов над «пиратами».

Постоянно увеличивается технологическая сложность и информационная насыщенность конечного продукта. Внешний вид уже давно не является показателем качества и для того, чтобы понимать, чем отличается «дешевое китайское» от «дорогого немецкого» требуется независимая репутационная оценка.

Открытость тем более важна на рынке, который все больше и больше викифицируется, на рынке, где потенциально даже автомобили могут выпускать маленькие фирмы мелким тиражом, имея дизайн, станки с ЧПУ и промышленных роботов. Большое количество новых производителей могут вызвать доверие потребителей, только открывая себя и показывая, почему стоит покупать именно у них. Прозрачность становится частью добавочной стоимости товара.

Маркетологи, вынужденные идти за требованиями потребителей к прозрачности, понимают, что мутной надписи о составе продукта с «ароматизатором, идентичным натуральному» уже не хватает. Они вынуждены не хранить «секреты фирмы», а наоборот, раскрываться. Сейчас это происходит в виде организации экскурсий блогеров. Рано или поздно веб-камеры на производстве станут нормой, частью PR-стратегии любого серьезного бизнеса.