Иосиф Гольман - Российская реклама в лицах

Я знаю. После статьи о таможне уже приезжала корреспондент из их внутреннего журнала. Нам даже не пришлось долго беседовать. Она взяла «РТ-Сувениры!» с материалом и сказала, что тут все, что надо. Потом приезжал их фотокорреспондент – фото из «РТ» не понравилось. Скорее всего, этот материал будет использован в полной мере.

Что касается обвинений из журнала «Профессионал» – ты ведь на это намекаешь? – то это редкий образец незамутненного кретинизма. Такого полного отсутствия чувства юмора я уже давно не наблюдал. Вообще же в «РТ-Сувениры!» я пишу на острые темы не из любви к приключениям и не от плохого характера…

Мы тебе верим. Четыреста материалов, и ни одного положительного – за язык не тянули, сам рассказал.

Нет, здесь дело в другом. Просто на сегодня это практически единственный отраслевой журнал. А в саморекламе я уже не нуждаюсь. Мне интересно поразмышлять о волнующих меня темах, обращаясь к людям, которых это тоже наверняка волнует. Тем более что отрасль у нас специфическая.

Чем же она специфическая?

А тем, что ее как бы и нет! «Сувенирка», несмотря на большие и все время растущие обороты, – это мираж. Она существует параллельно остальному бизнесу, и люди из остального бизнеса порой вообще не представляют, что это такое. Достаточно сказать, что наша самая большая профильная выставка в Европе – PCI в Дюссельдорфе – полностью закрыта. На нее нельзя попасть, купив билет. Нужно обязательно быть членом PCI, а чтобы стать членом PCI, нужно не только платить взносы, но и заручиться серьезными рекомендациями. Разве это стандартная ситуация? В каком еще бизнесе такое возможно?

Идешь по выставке, народу – толпы, со всего света, и каждый из них – представитель отраслевой элиты.

…Возможно, если бы я по-прежнему работал в «наружке», я бы был более воздержанным. Но, наверное, поэтому мы из «наружки» и ушли…

Раз уж заговорили про ассоциации. Они рождаются одна за другой, и, похоже, не в муках. РАППС, ИПСА, МАПП – не много ли на нашу голову?

Про МАПП – не знаю.

Это те, кто нас критикует.

Пусть критикует. А РАППС и ИПСА – с ними все понятно. ИПСА – это частное предприятие, частная фирма, имеет право называться как хочет, в том числе – ассоциацией.

Это плохо, что частная?

Нет, конечно. Хорошо. И не исключаю, что эта ассоциация приносит некую пользу отрасли, особенно в начале ее становления. Но еще раз объясняю, ИПСА – коммерческое предприятие, имеющее изначальной целью извлечение прибыли. И в этом ее коренное отличие от РАППСа, поскольку РАППС – общественная организация, не имеющая коммерческих задач.

Люди, в нее входящие, занимаются бизнесом, она – нет. Ее цель – облегчить отрасли переговоры с властью, определить в отрасли некие правила игры, сообща защищать внутреннее экономическое пространство от «захватчиков» извне. Ведь большинство серьезных «сувенирщиков», хоть и конкуренты, но друзья.

И удается защищать?

Да, есть примеры. Совсем недавно крупные западные компании, желающие влезть на российский рынок, столкнулись с консолидированным мнением РАППСа и предпочли выбрать себе представителей из числа российских фирм.

Вот тебе, Юрьич, и свобода рынка.

А кто сказал, что свой рынок не надо защищать? Закон нарушен не был. Еще пример: уже упомянутая PCI сообщила, что не может предоставить РАППСу стенд. Мы тут же написали, что выходим из PCI, рассматривая это как скрытую дискриминацию российского бизнеса. И стенд для РАППСа сразу нашелся. Считаю это маленькой, но приятной победой России. Понятное дело, что мы бы не стали заступаться за ИПСА. Коммерческая организация пусть заступается за себя сама.

– Давай лучше расскажу тебе про нашего самого неторопливого заказчика.

– Давай.

– Добывающая компания, наш старый клиент. Звоним ей в сентябре – новогоднего бюджета еще нет. Звоним в октябре – нет бюджета. Мы даже обиделись: зачем ваньку валять, если нашли другого поставщика? Ушли – так ушли, мы им больше не звонили.

Приезжают они 23 декабря. Вчетвером. «Есть бюджет», – говорят. «Подмели» все, что было. Вывозили на «Газелях».

Когда прощались, я решил пошутить: самое, мол, время за неделю до Нового года корпоративные подарки заказывать. Они шутки не поняли и меня поправили: «Это не на Новый год, это пока на Рождество. За новогодними мы позже подъедем». И подъезжали, опять с «Газелями». Вот это и был наш самый неторопливый клиент…

Ладно, переходим к личной жизни. Ты когда женился?

Дело в том, что я не женат. И не был никогда женат.

А дети откуда взялись?

Дети – родились! Это абсолютно не связанные вещи.

Хорошо, не будем про жен, будем про детей.

Их двое. Юре 10 лет. Самое большое его увлечение – девочки.

Это – в папу?

Нет. Я ж даже не женат. Но преемственность определенная есть. Он ходит в мою школу. И к своим годам побывал уже в 33 странах. На моей первой выставке PCI он ездил в коляске. Нас так и запомнили – по коляске.

А в скольких странах побывал ты?

В 64. Это моя страсть. Второй девочке – 7 месяцев. Наши партнеры из Испании сказали, что если мы не назовем ее в честь их королевы, – дополнительных скидок нам не видать. Так девочка стала Изабеллой.

Их мама в том же бизнесе?

Можно сказать так. Она – гендиректор «Круга».

Не надоели путешествия?

Это не может надоесть. Все же разное! Бутан – в год пускают не более 5 тысяч иностранцев. Пришлось ждать очереди. Занзибар. Борнео, Сейшелы.

Как звучит, а? В Кении старик-масай метнул в меня копье, когда я фотографировал его из люка.

Попал?

Вопрос риторический. Он не учел скорости автомобиля – копье просвистело позади меня. Нет, путешествия надоесть не могут. Это же и творчество, и красота в одном флаконе. Как сувенирный бизнес…

А хочешь, расскажу, как нас везли из Лондона в Кембридж? Это как из центра в Люберцы, меньше часа.

И как же вас везли?

Водитель, серьезный такой, лет сорока, в форме, с фуражкой. Машину вел суперпрофессионально. Через час езды вижу Вестминстерское аббатство. А вокзал Виктория, с которого мы уезжали, расположен там же. Я решил, что чего-то не понимаю, но через некоторое время мы снова выехали к Вестминстерскому аббатству.

Тут уж не только я заметил. Водитель вежливо объяснил, что он, видимо, заблудился. И ему пол-автобуса вежливо стали подсказывать дорогу. Короче, через три часа – он еще пару раз проскакивал повороты – мы приехали в Кембридж.