Коллектив авторов - Реформы в России в 2000-е годы. От законодательства к практикам

Однако позитивные ожидания накладываются на общую критическую (в связи с ВТО) оценку перемен в агробизнесе. «Мы тогда активного участия в споре о ВТО не принимали. Но сейчас мы смотрим, как идет вся эта работа и видим, что это наносит огромный удар по сельскому хозяйству. Что касается соевого комплекса, то мы выдерживаем этот удар только за счет того, что из-за повышения спроса соя растет в цене каждый год».

Сравнение «оборонительной», «наступательной» и «наблюдательной» стратегий адаптации аграрного бизнес к работе в условиях ВТО представлено в табл. 13.

Таблица 13

Сравнение стратегий адаптации аграрного бизнеса к работе в условиях ВТО

Подведем некоторые итоги. Очевидно, что у каждой аграрной отрасли свой список проблем, связанных с ВТО. Но есть и общие вопросы, выходящие за рамки отдельных отраслей. Речь идет о системных проблемах адаптации к ВТО, которые так или иначе проявились в разных сферах.

1. Отсутствие однозначности в интерпретации норм ВТО. Российские аграрии – от ученых до бизнесменов – полагали, что вступление в ВТО означает переход в пространство четких директив и однозначно трактуемых понятий. Однако быстро выяснилось, что единые правила игры написаны «пунктиром» и вокруг их интерпретации разворачивается серьезная борьба.

Например, есть формальные критерии отнесения мер поддержки к «желтой» или «зеленой» корзинам. Однако их интерпретация вызывает споры. «Мы проводили учебу, разбились на группы. Я объясняю, почему погектарные выплаты – мера “зеленой” корзины, у нас так все считают. Слышу, как в соседней группе руководитель, приглашенная из FAO, говорит, что это “желтая” корзина. Я потом ей пишу письмо, прошу объяснить, почему это не “зеленая” корзина, ссылаюсь на все пункты определения. Она мне отвечает в том духе, что “и так понятно, что это ‘желтая’”. Писем было несколько, но все на уровне “и так понятно”. Я прекратила переписку, через какое-то время получаю от нее письмо: “я рада, что Вы наконец поняли, что это ‘желтая’ корзина”. Каждый остался при своем».

Наши интервью изобилуют примерами о неоднозначности норм ВТО. Показательна история с поставками картофеля из стран Евросоюза. Россельхознадзор попытался получить от Евросоюза информацию о «чистых» зонах, т. е. о зонах, где картофель не подвержен заболеваниям. «Запрос нашего Россельхознадзора вызвал большое удивление, хотя мы действовали согласно директивам ВТО. Это был запрос не “от фонаря”, а подтвержденный статистикой об обнаружении карантинных объектов в проверяемых партиях. Полгода шло толкование друг другу этих директив. Нам были запрещены все “сепаратные” переговоры, только через Брюссель. Потом вдруг Брюссель резко поменял позицию и разрешил вести переговоры с той страной, к которой у нас есть претензии». «Наши карантинные органы пытаются защитить внутренний рынок, но в процессе выясняется, что страны, члены ВТО, по-разному читают эти директивы, которые не мы выдумали».

2. Присоединение к ВТО обозначило проблему неумения или нежелания властей защищать интересы отечественных сельхозтоваропроизводителей на внешних рынках.

Россия экспортирует весьма узкий круг продуктов сельского хозяйства, включая зерно, подсолнечник и проч. Некоторые отрасли претендуют на экспортную деятельность (например, птицеводы). Однако очевидно, что сами производители не смогут решить множество бюрократических вопросов, открывающих доступ к мировым рынкам. Надо отметить, что зерновые рынки устроены наиболее «демократично», на них работает тендерный принцип, т. е. страны выставляют лоты с ценой, привлекательность которой обеспечивает сделку. На рынке мяса дело обстоит сложнее: «по мясу без политической поддержки не получится…Там нет тендерных механизмов. Невозможно использовать интерес покупателей к понижению цен. ВТО в определенном смысле призвано содействовать и облегчать эти проблемы. Но только для тех, кто этим умеет пользоваться. Мы не научились пока…»

У России нет права на экспортные субсидии, но это не означает, что нет других каналов поддержки экспортной деятельности, включая консультации и документальное сопровождение переговоров. Эти каналы практически не работают, бизнес остается один на один с задачей, решение которой ему не под силу.

Неумение квалифицированно защищать свои интересы на внешних рынках в рамках ВТО часто вызывало аналогию с Таможенным союзом: «Наша идея единого таможенного пространства, по сути правильная, но реализована как всегда… Все плюсы от интеграции в рамках таможенного союза легли на казахские и белорусские территории, а все минусы – на российскую». «Взять тот же семенной картофель. Мы не можем поставлять его в Белоруссию, потому что в их национальном реестре сортов, разрешенных для выращивания, буквально 2–3 наших разработки. Зато в нашем реестре из 353 сортов примерно 20 % – это белорусские сорта». То есть опыт, доказывающий, что интеграция сама по себе не решает проблемы (более того, способна усугубить их), у страны уже был. Но выводы не были сделаны.

3. Остро встал вопрос нехватки квалифицированных специалистов для защиты отечественных производителей в правовом пространстве ВТО.

Надо признать, что накануне вступления в ВТО проблема квалификации юристов и чиновников не была в центре внимания. В дискуссии преобладали сюжеты, связанные со снижением пошлин, отменой квотирования импорта, запретом на экспортные субсидии и проч. Теперь же квалификационные проблемы стали трактоваться как наиболее острые, лимитирующие возможности адаптации страны к условиям ВТО [Казун, Казун, 2016]. «Мы даже бумажку нормальную составить не можем, которую бы приняли в Евросоюзе». «В Минсельхозе старые спецы под валом бумаг собираются сваливать, а новые в сельском хозяйстве только цифры видят, они сути процессов не понимают». «Вопросы поставлены, но компетенции и выстроенной управленческой структуры нам не хватает…Кто-то говорил, что ВТО – это смерть, а кто-то, что ВТО – это праздник. А ВТО – это молоток, которым нам надо учиться пользоваться. Мы пока не умеем».

4. Ведомственная рассогласованность, недостаток координации в деятельности различных государственных служб не позволяют воспользоваться возможностями ВТО.

Показателен пример с запретом на ввоз семенного и продовольственного картофеля из стран Евросоюза с 1 июня 2013 г. «Однако по данным ФТС за 3 квартал 2013 г. из стран Евросоюза было поставлено 730 тонн картофеля. Это только официально, не говоря о контрабанде. Естественно, мы возмутились. Обратились в Россельхознадзор, те – в таможню, начались разбирательства, последовали наказания. Но тем не менее…Нормы ВТО позволили нам ограничить ввоз больного картофеля на официальном уровне, а то, как работают у нас внутренние службы, сделало это защиту абсолютно дырявой».

5. Деятельность Минсельхоза неадекватна задаче выработки аграрной политики в условиях ВТО. Отсутствует понимание стратегии как таковой. Фактически деятельность Минсельхоза сводится к распределению бюджетных денег в соответствии с условиями членства в ВТО и формированию отчетных показателей. «Им надо спокойно себя чувствовать: получить средства, довести до регионов, чтоб отчетность в порядке была. А фактически выработкой аграрной политики занимается правительство». «Что вы думаете, программа формируется исходя из того, что население нужно накормить? Черта с два. Исходя из того, сколько денег выделил Минфин…Вот сейчас иду на встречу с одним деятелем из Минсельхоза. Они как считают? Если соя дает хороший урожай и такая рентабельная, то зачем вам помогать? А как ты будешь развиваться на новых площадках? А это, говорит, не наш вопрос, если бы она была нерентабельная, тогда бы мы давали деньги. Тупо так. Это не государственный подход, а бухгалтерский».

«Бухгалтерский» подход приводит к фетишизации отчетных показателей, к тиражированию фиктивной статистики. О приписках в сельском хозяйстве говорят открыто. «Минсельхоз отчитывается, что по картофелю мы впереди планеты всей, на третьем месте после Китая и Индии. И произведено в этом году 31 млн тонн. Это 80 % приписок, связанных с ЛПХ. В лучшие годы валовый сбор картофеля в товарном секторе – не более 7 млн тонн. То же самое по молоку, уже почти признали, что у нас не 30 млн тонн молока производится, а только 18. Наша аграрная политика основана на дутых цифрах. Наш Минсельхоз ни информацией не владеет, ни рычагов влияния не имеет».

6. Сохраняющийся разрыв логик и риторик власти и аграрного бизнеса. Раскол власти и аграрного бизнеса резко обозначился в ходе дискуссии, предваряющей вступление в ВТО. По прошествии полутора лет власть не смогла сформировать образ союзника аграрного бизнеса. Напряжения, проявившиеся в условиях ВТО, не сплотили аграрный сектор и власть, а скорее, усугубили демаркацию между ними.