Луис Герстнер - Кто сказал, что слоны не могут танцевать? Жесткие реформы для выживания компании

IBM сделала заявление утром в пятницу (а в статье, заголовок которой красовался на обложке номера BusinessWeek, вышедшего в то утро, говорилось, что я уже начал работу). Пресс-конференция в нью-йоркском отеле Хилтон началась в 9:30 утра. Выступали Джон Акерс, Джим Берк и я. Берк хотел дать пояснения относительно процесса поиска, который на протяжении трех месяцев широко освещался и казался совершенно беспорядочным. Он сразу заявил: «Те, кто может справиться с этой работой, известны, в мире их можно пересчитать по пальцам. Я хочу сказать вам, что Лу Герстнер был среди них с самого начала. Тем не менее мы все же провели глобальный поиск, отобрали сто двадцать пять кандидатов, работали с ними, отсеивали… и вернулись к тем, кого можно пересчитать по пальцам. Кандидаты значились у нас под кодовыми именами, чтобы защитить их от назойливой прессы, – бесполезно, должен сказать. Вам, возможно, интересно знать, что Лу Герстнер – первый из того короткого списка, с кем я разговаривал, ему было присвоено имя “Способный” (Able). Я знал всех остальных кандидатов, хорошо знал. Я убежден, что никто не сможет выполнить эту работу лучше Лу Герстнера. Мы сделали специальное и единственное предложение – и сделали его Лу Герстнеру. Хотя многие считали, что главное – это технологии, мы, в комитете, придерживались иного мнения и с самого начала составили список требований к кандидату. В этом списке пятнадцать пунктов, но только один из них звучит так, да и то с оговоркой: “Чрезвычайно желателен опыт работы в сфере информационных технологий и высокотехнологичной индустрии, но это не мешает рассмотрению кандидатур выдающихся бизнес-лидеров”. Все прочие качества, указанные в списке, присущи Лу Герстнеру».

Когда я поднимался на трибуну и три десятка фоторепортеров бросились ко мне, я знал, что моя жизнь меняется навсегда и блики фотовспышек будут сопровождать меня до конца. American Express и RJR – известные компании, но сейчас все было совершенно по-другому. Я стал публичной фигурой. Это не просто компания. IBM была мировой организацией, и за каждым ее шагом следил весь мир. Я брал на себя пугающе сложную задачу и должен был справиться с ней у всех на виду.

По натуре я совершенно непубличный человек и, если честно, не люблю общаться с прессой. Вокруг меня всегда было (и есть) немало руководителей высшего звена, стремящихся к широкой известности. Но, по моему глубокому убеждению, постоянное стремление к публичности, хотя и привлекает прессу и может пойти на пользу компании в краткосрочной перспективе, в конечном итоге подрывает корпоративную репутацию и доверие клиентов.

Так что в то утро я стоял перед камерами и прожекторами со смешанными чувствами. Адреналин кипел в моей крови, как никогда прежде. В то же время я знал, что это большое шоу и назад дороги нет.

Мое выступление было коротким. Я просто хотел пройти это испытание, не распространяясь о том, почему считаю, что справлюсь с работой, и что собираюсь предпринять. Но именно эти вопросы посыпались на меня после официального заявления. Излишне говорить, что порадовать репортеров мне было нечем. Я совершенно не представлял, с чем столкнусь, когда наконец приду в IBM.

После пресс-конференции последовала череда внутренних собраний. Первой в моем расписании стояла организованная людьми из отдела по работе с персоналом IBM телефонная конференция с директорами представительств по всему миру, несмотря на то что основу компании составляли американские руководители.

Мы пролетели на вертолете миль тридцать на север к главной штаб-квартире компании в Армонке, штат Нью-Йорк. Хотя я бывал раньше на заводах IBM, мне не доводилось посещать здание штаб-квартиры. Никогда не забуду своего первого впечатления. Штаб-квартира напомнила мне правительственное здание: длинные тихие коридоры с множеством дверей (единственным ярким пятном здесь был оранжевый ковер). В интерьере не было ни малейшего намека на то, что это компьютерная компания. Компьютер отсутствовал и в офисе генерального директора.

Меня проводили в большой конференц-зал, где нас ждали члены правления корпорации – примерно пятьдесят человек, занимавших высшие посты в компании. Я не помню, во что были одеты женщины, но на всех мужчинах в зале, кроме меня, были белые рубашки. На мне была голубая – большая ошибка для руководителя IBM! (Несколько недель спустя на совещание с теми же людьми я пришел в белой рубашке, а все остальные надели рубашки другого цвета.)

Когда несколькими днями раньше Джон Акерс задумывал эту встречу, он полагал, что это будет просто знакомство с руководителями компании. Однако я видел в ней шанс представить себя и, как минимум, поставить первоначальные вопросы перед своими новыми коллегами. Я много думал о том, что сказать собравшимся. (Работая над книгой, я отыскал составленные мною подробные заметки. Я не часто делаю подобное для неофициальных встреч.)

После того как Джон представил меня, собравшиеся вежливо сели, ожидая лишь краткого приветствия, чего-то вроде «здравствуйте, я рад стать частью вашей команды». Я же проговорил сорок или сорок пять минут.

Я начал с того, почему взялся за эту работу. Я сказал, что не искал ее, что меня попросили взять на себя ответственность за то, что было важно для конкурентоспособности и экономики страны. Тогда я этого не озвучил, но мне казалось, что крах IBM потрясет не только одну страну. Я дал понять, что у меня нет готовых идей относительно того, что нужно сделать, и что, по всей видимости, у правления их тоже нет. Я подчеркнул, что прошлые успехи ни для кого (включая и меня!) не будут оправданием и что мне нужна их помощь.

Потом я перешел к тому, что можно назвать исходными соображениями: «Если IBM действительно настолько бюрократична, как все говорят, давайте как можно скорее избавимся от бюрократии. Давайте децентрализуем процесс принятия решений, насколько возможно, хотя это не всегда оказывается правильным подходом; необходимо найти баланс между децентрализованным процессом принятия решений, единой стратегией и концентрацией на общих клиентах. Если у нас избыток персонала, давайте быстро сократим его численность до оптимального размера; давайте сделаем это к концу третьего квартала». Я объяснил, что вкладываю в понятие «оптимальный размер» прямой смысл: «Мы должны сделать наши цены сопоставимыми с ценами конкурентов и потом добиться статуса лучших в своем классе». Кроме того, я отметил, что пора прекратить разговоры о том, что IBM не увольняет людей. «Наши сотрудники наверняка считают эти заявления лицемерными и не имеющими никакого отношения к тому, что происходило на протяжении последнего года». (В действительности с 1990 г. IBM покинуло почти 20 тысяч сотрудников, одни добровольно, другие по принуждению, но компания продолжала декларировать приверженность политике «неувольнения».)