Журнал класс - Политический класс 43 (07-2008)

В отличие от античных полисов — центров политической жизни — итальянские республики являлись очагами развивающегося торгового капитализма. Такие крупнейшие исследователи, как Анри Пиренн, Вернер Зомбарт, Фернан Бродель, Джованни Арриги, отмечают проявления первых признаков капитализма именно в итальянских городах-государствах. Значительную роль в расширении торговых связей городов Италии сыграли военные походы крестоносцев, во время которых города оказывали помощь феодалам-крестоносцам деньгами, оружием, судами. В награду итальянские города получали военную добычу и торговые привилегии. Создавались торговые объединения купцов — общества, основанные на паях (commenda, colleganza), акционерные общества (compagnia), которые активно действовали и в эпоху Возрождения. Парадоксально, но фактически феодальные крестовые походы способствовали активности торгового и финансового капитализма, для городов-государств они явились «самоокупаемыми войнами».

Средиземноморская торговля была неподвластна феодально-аристократическому контролю, а потому могла функционировать лишь в условиях существования гражданского общества городов-государств. Дух pax urbana (»городского мира», лат.) делал человека свободным как политически, так и экономически. Интенсивное распространение капиталистических отношений привело к быстрому социальному расслоению в городах. «Демократия пополанов» обеспечила доступ к власти денежной элите. Уже в XV веке крупные итальянские города-государства вступили на путь усиления финансовой олигархии. Гибкая сеть социальных взаимодействий капитализма и демократии в средневековой Италии разорвалась под тяжестью капитализма.

Ранние формы капиталистического и демократического проявлений по своей природе явились неуправляемыми, спонтанными, рождавшимися из «природы вещей» в зависимости от обстоятельств. Ранний капитализм зародился внутри феодальных отношений. Демократические принципы итальянских республик осуществили робкий прорыв за пределы господствовавших тогда форм управления немногих (империй, монархий, теократий). И демократия, и капитализм возникали в противоречивых условиях, ограничивавших их динамику. Они явились подлинно европейским чудом, их появление было возможно только в рамках западной цивилизации с ее особым географическим положением, развитой городской культурой, социальной мобильностью, традициями гражданственности, рационализма, ценностями автономности, свободы и индивидуальности.

Нации-государства: исторический баланс «капитализм —

социальное государство —

трудовая демократия»

Продолжавшаяся экспансия капитализма способствовала созданию в Европе Вестфальской системы суверенных государств, упразднившей старые формы политической интеграции (империи, города-государства). Национальное государство оказалось крайне подходящей формой для развития капиталистической экономики в глобальном масштабе.

В Европе XVI-XVIII веков происходит то, что Маркс называл «первоначальным накоплением капитала»: развивается мануфактурная промышленность, появляется фабрика, ускоряется процесс принудительного обезземеливания крестьян (огораживание), формируется мировое колониальное хозяйство. Протестантская Реформация привела к возникновению «предпринимательской этики». Переход к капиталистическим формам хозяйства в социальном плане сопровождался волной буржуазно-демократических революций в Нидерландах, Англии, Франции, Америке, Германии.

Капитализм наступал на все сферы общества Нового времени. Традиционализм городов-государств Античности и Средневековья сдерживал капиталистическое движение против течения. Напротив, капитализм XVI века пробивал собственное русло. Демократическое гражданское общество уже не могло контролировать капиталистическую динамику, демократия превращалась в олигархию. Необходимо было появление нового сильного игрока. Складывавшееся национальное государство во многом определило связь между капитализмом и демократией. На протяжении XVI-XVIII веков нациями-государствами проводилась политика меркантилизма, которая была направлена на обеспечение государства капиталом (ввоз благородных металлов), вывоз продуктов промышленности за пределы собственной страны (через государственное регулирование вывоза и ввоза, монополизацию производства отечественных товаров, расширение и эксплуатацию колониальных владений), поощрение развития капитализма внутри страны и протекционизм национальной экономики.

Национальное государство было заинтересовано в активности капитализма, но оно же сдерживало эту активность. Прав Бродель, замечая, что «капитализм торжествует лишь тогда, когда идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством»5. В эпоху меркантилизма капитализм сливается с государством. Правительства использовали все средства, чтобы способствовать развитию уже существующих капиталистических интересов. Среди них: предоставление промышленных и торговых монополий крупным корпорациям (таким, как Ост-Индская торговая компания), регламентация торговой политики через правовые нормы (например, знаменитый Навигационный акт Кромвеля или промышленный устав Кольбера, а также Гомстед-акт, который предоставил землю американцам, желавшим двинуться на запад континента), выдача государственных премий активным предпринимателям и т.д.

Заметим, что государство этого периода, так активно поощрявшее развитие капиталистических отношений, являлось вовсе не демократическим, а скорее, абсолютистским. Так, например, в «Левиафане» Томаса Гоббса мы видим модель нового государства, возникающего в обществе собственников. Такое государство является искусственным «коллективным человеком», созданным устремлениями и отношениями «экономических человеков» (homo economicus). Если полис для древних греков был естественным образованием, как и христианское государство — для средневековых европейцев, то для «экономических человеков» времени Гоббса естественным являлось безгосударственное состояние «войны всех против всех». Политико-правовая сфера, контролировавшая буржуазно-конкурентную жизнь, создавалась искусственно. Заключающие общественный договор остаются частными лицами и являются политически недееспособными, а их естественное состояние ограничено и регламентировано железной рукой суверена. Как подчеркивает Борис Капустин, «капитализм стал возможен под дланью абсолютистской власти». При этом в экономическом смысле Левиафан не являлся тоталитарным, он был меньше «минимального государства»: раз установив незыблемость частной собственности, он вообще никак не вмешивался в хозяйственную жизнь. Гоббсовский Левиафан, по мнению Капустина, представляет собой «либерализм без демократии» — «экономический либерализм, обеспечиваемый политической несвободой»6. Государство гарантировало безопасность, а потому комбинация абсолютизма и капитализма была характерна для периода становления буржуазного общества.

Абсолютистское государство не являлось источником демократии современного типа, но оно способствовало участию граждан в политической и экономической жизни. Демократия, как и капитализм, зарождается не на уровне государства, а в гражданском обществе.

В Европе и США появляется «рабочая демократия», или «демократия налогоплательщиков». «Дух демократии» был возможен лишь в «обществе труда», где также развивался «дух капитализма». Социолог Ульрих Бек замечает, что демократия покоится на участии в трудовой деятельности: «Только те граждане, которые имеют жилье, надежную работу и, следовательно, материально обеспеченное будущее, являются или могут стать гражданами, способными устроить демократические правила поведения и наполнить демократию жизнью»7. Капитализм, как видим, обеспечил материальную безопасность для демократических институтов, которые, в свою очередь, амортизировали социальную напряженность, вызванную капитализмом.

Общественный договор не считался средством прямого участия граждан в политической жизни государства, он прежде всего регулировал социальный антагонизм и охранял частную собственность, обеспечивая тем самым возможность накопления капитала. Демократия являлась «охранительной демократией», механизмом, обеспечивавшим равенство граждан-собственников и защищавшим их от произвола властей. В массовом трудовом обществе просто невозможна прямая демократия, которая поддерживала жизнь античного полиса и республиканский строй городов-государств Средневековья. Для масштабов нации-государства необходимы демократические институты, функционирующие эффективно в больших масштабах, — представительная демократия, или полиархия (Роберт Даль), или «правление политиков» (Йозеф Шумпетер). То есть демократия явилась правлением меньшинства, избираемого и контролируемого большинством.