Газета Завтра - Газета Завтра 197 (36 1997)

За моим окном жило обыкновенное московское лето. Этому жаркому, окропленному влажной благодатью июлю много-много лет. Намного больше, чем его верному созерцающему жильцу-жителю матушки первопрестольной. В древних православных летах-веках жили-трудились на этой благословенной земле предки мои. Я знаю, что кто-то из моего рода непременно бывал и живал в этой древнерусской славной лесистой местности, которая звалась Московия — Московская Русь…

Я верю, что мои достопочтимые предки исправно служили московским князьям и царям и с честью рубились, оборонялись, и строили, и воевали, и в полон брали, и сами в неволю попадали, и бежали из нее в вольные казаки, и пахали-сеяли, и думскими дьяками пользу приносили, и в летописцах слепли, и веру старую берегли, отступая в скиты таежные кержачьи, и с Ермаком в походах славы искали, и верно самодержавию служили, и проклинали дурных, зажравшихся опричников его, и в отечественных войнах животы клали, погибая смертью храбрых, и пятилетки советские осваивали, и в карцерах сталинских лагерей кровь студили-портили…

На нынешней моей московской физиономии запечатлелись все древнерусские имперские лики: и славянско-арийские, и азиатско-тюркские. Это они, славные мои родичи, упреждали и формировали мой теперешний русский внушительный профиль, и вырез глаз с тяжелыми веками, и выговор, в котором иное слово редкий раз так поверну, так уговорю-ударю слогом, так установлю ударение, что терпеливая матушка моя, имея прирожденный сибирский русский слух, лукаво покачивая своим неподражаемым серебристым густым узлом на затылке, порою ласково корит-поучает:

— И это-то говорит русский писатель! Нет, сынок, определенно за твоей прабабкой приударивал французик-гвардеец… Не устояла барышня-дворяночка, ей Богу!

Вполне допускаю матушкину крамольную мысль, что какой-нибудь из дальних отцовских (благородных, голубых, так сказать, кровей) авантюристических предков имел гордое шарантское, бретерское или обыкновенное — парижское, эдак слегка в нос, произношение…

Вот именно — русская кровь моя — что истинный бальзам из крепких натуральных древних трав-соцветий. Тем и славна, и дорога мне русская московитянская кровь моих пращуров.

ТИТ

Намедни лучшего друга “гельмобренеров” Евгения Сидорова грубо и некрасиво выкинули из Министерства культуры (но об этом в другой раз)…

На прошлой неделе произошло нечто более интересное: глава Союза художников России Валентин Сидоров при страшном стечении народа открывал объединенную выставку картин, посвященную Москве. Дело происходило в Центральном Доме художника, народу пришло — не протолкнуться… Всегда похожие на морозильные камеры залы ЦДХ, на это раз ожили, заходили ходуном, загудели сотнями голосов.

Еще бы. Событие происходило вовсе не ординарное, к тому же здесь явно было на что посмотреть. Более полутора тысяч работ мастеров России и ближнего, как сейчас принято говорить, зарубежья предстали перед очами гостей и посетителей. И каждая — КАЖДАЯ — картина будто бы цепляла за рукав зрителя и кричала ему на ухо:

— Посмотрите на меня и вы убедитесь, что изобразительное искусство существует, и не только как задача, но и как факт…

Действительно, такой концентрации талантливо выполненных, интересных и качественных произведений еще не видела постсоветская Москва.

То, что казалось навсегда утерянным и зарытым в землю, вдруг как не в чем ни бывало вышло на поверхность. Наши классные художники замученные поиском заказов, все эти годы вынужденные либо расписывать под хохлому унитазные комнаты “новых русских” и клепать на продажу салонную пошлятину, либо прозябать без дела в нетопленных мастерских (за неимением дорогостоящих материалов — красок и пр.), так вот, теперь вдруг эти художники по зову трубы явились и продемонстрировали великолепную творческую форму… Быть может, для особо чувствительных натур расписывание ванных комнат не прошло бесследно, но в целом качество работ отвечало высочайшему стандарту. Исключение представляли из себя картины на древнерусские темы, выполненные “под Сурикова”.

Идеологию выставки вкратце можно определить как декларацию созидания и утверждения, в противовес разрушению и отрицанию (не только в искусстве, но, например и в трактовке истории России).

Один из главных благодетелей выставки председатель Союза реалистов, политик со стажем Юрий Петров заявил: “Впереди огромная работа и огромные победы. От шока шоковой терапии общество оправилось и теперь наконец-то наступило время двигаться вперед”.

Бескомпромиссный радетель за русскую культуру, бывший директор Третьяковки и весьма уважаемый в патриотических кругах человек профессор Виталий Манин на церемонии открытия произнес такие слова:

“К сожалению, последние годы политика властей была направлена на то, чтобы дать дорогу антиискусству. Но такая политика потерпела полный крах. И неспроста сейчас воссоздаются традиции и ценности, в течение веков накопленные русским народом — то, во что вложены душа и судьба нации. Искусство, основанное на этих традициях, будет торжествовать и впредь”.

Интересно, что московское правительство, потратившие на проведение выставки немало средств, было представлено каким-то тусклым чиновником, и сам Лужков так и не проявился на этом знаменательном и идеологически важном мероприятии.

Раскинувшаяся этажом ниже в ЦДХ и имеющая свое отделение в галерее на Кузнецком мосту большая выставка МОСХа, приуроченная так же к Дню города по духу и настрою, органично дополняла экспозицию российского Союза.

К сожалению, в этой крошечной заметке невозможно даже бегло описать весь расклад, перечислить имена художников… Обещаю, на страницах нашего издания появится более подробный и серьезный “отчет” об этом немаловажном событии в жизни культурной Москвы. Скажу лишь, что спектр персон и направлений взят необычайно широко: здесь и трагические картины Гелия Коржева, и перуанская по духу живопись Зураба Церетели, Церетели, Церетели… Прости, Господи.

Среди выставляющихся художников немало героев наших публикаций, людей, очень близких к газете… Убедитесь в этом сами, поезжайте на Крымский вал и на Кузнецкий мост.

ТИТ