НекроХаник (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— Значит, шестьдесят процентов должны были получить. Это будет… Будет… Четыре сотни восемьдесят семь рублей и двадцать копеек.

— Хорошо считаешь, ловко… Да, все точно. Сам Ивану до последнего алтынного под роспись выдал. Там еще за прошлый день он не все получил, так сразу пять сотен в карман и положил.

Агафон хмуро поковырял пальцем «итого», затем сгреб исписанные листы и сунул за пазуху. Развернулся и пошел к выходу. У дверей его догнал злой голос хозяина каморки:

— Слышь, чтобы у меня проблем не было! Если мне оказанная доброта боком выйдет, бригаде с Новгорода лучше сразу тогда съехать. Я хозяину пожалуюсь, нигде на работу брать не станут.

— Все нормально будет, ты меня знаешь… Пойдем, Сергий. Надо перед сном чуть проветрится.

Как оказалось, проветриваться собирались в подвале, в дальнем углу. Покрутив головой, парень сообразил, почему выбрали это место. Будущий купеческий лабаз с богатыми магазинами. Подвал огромный, стены толстенные. Тут можно хороводы водить и из пушек палить — на улице никто ничего не услышит.

Теперь же в углу под высоким потолком горели три масляные лампы, освещая собравшуюся толпу. Похоже, на огонек зашли почти все основные работяги из бригады. По крайней мере, явно большинство было с Белозерска. Все мужики жизнью битые, с мозолистыми руками и злыми глазами в поздний вечер.

— Что скажешь, Агафон? О чем посудачить собрал?

— О чем?.. Да вот, хочу Ивану несколько вопросов задать. Потому как интересную вещь узнал… Здесь он?

— Сейчас будет, Прохора за ним послали.

— А не потеряет дорогу, часом?

— Так не одного послали, а с провожатыми… Кстати, вот и сам.

В освещенный круг вышел Иван, с натянутой улыбкой разглядывая окружающих.

— Ночь добрая, почтенное общество. Чего не спим, завтра рабочий день.

Агафон приобнял за плечи напрягшегося бригадира и поинтересовался:

— Спросить хотим, друже, сколько ты нам за ноябрь выплатил? Когда мы в дождь и холода стены возводили и крышу ладили.

— Я что, помнить должен? Надо расчетную книгу взять, там все прописано.

— Да, книгу надо бы… Но я тебе и так скажу. За две недели ты выплатил ровно две сотни, еще смеялся, что цифра ровная. Две сотни… А в кассе получил… Так, где у меня это… А, вот. Получил четыре сотни и восемьдесят семь рублей. И двадцать копеек… Выходит, что больше половины с заработка ты закрысил, Иванушка. Выходит, общество обобрал, семьи товарищей без достатка оставил.

Стряхнув чужую руку, Иван заорал, пытаясь криком переломить ситуацию:

— Да что ты выдумываешь?! Чтобы я у своих и копеечку прижилил?! Давай сюда мой амбарный талмуд, я там тебе каждый день покажу и сам посчитаешь!

— Мне уже посчитали. Вон, Сергий и посчитал. До последнего грошика.

— Малахольный?! Так он на меня это напраслину возводит, гнида! Все злобится понапрасну!.. Прошка, тащи книгу сюда! Буду от навета отбиваться! А то вздумали…

Агафон усмехнулся:

— Сергий-то посчитал, а вот хозяйский пес, Касьян, подтвердил. Сколько мы на самом деле заработали, сколько наверх отдали за спокойную жизнь, да сколько целковых тебе в руки вручили. Пять катенек, из которых ты только две обществу отдал.

Метнувшийся к выходу Прошка споткнулся о выставленную ногу и упал на живот. Его тут же вздернули, сунули в брюхо и добавили в челюсть. Не известно, как там с зубами, но прихлебатель Ивана улетел в угол и больше не вставал.

— Руки держите. И левую — сюда…

Агафон выдернул из-за пояса небольшой топорик, примерился и обухом несильно ударил по левому предплечью бригадира. Тот утробно заорал, но крепко державшие рабочие не дали ему даже пошевелиться, зажав между собой. Когда сломанную руку начали медленно поворачивать, Иван завизжал:

— Не надо, братцы! Я же не со злобы!.. Сестра у меня замуж выходит, ей надо было собрать на приданное! И отец болел, лекаря всю мошну выпотрошили! Пришлось мне чуть денег взять, каюсь!.. Так ведь отдам, все до копеечки отдам! У меня там в книге под задней обложкой на листочке написано, сколько я с кассы брал!.. Помилуйте, братцы, христом-богом прошу! Я же не чужой, вместе росли!..

Оглянувшись, Агафон рыкнул Сергию:

— Спать иди. Тут дела уже наши, свояческие. А вы двое на входе постойте. Чтобы никто лишний не затесался…

Уже натягивая одеяло на голову, бывший программист отогнал мелькнувшее видение. Похоже, что-то похожее бывало и в деревне, когда мужики по возвращению с городских заработков делили деньги и периодически били друг другу морду за нарушение неписанных законов. Позвать на «прави’ло». И что-то мнилось в полудреме, что у Белозерских с наказанием куда как строже.

Ранним утром бригада быстро завтракала и расходилась по своим участкам. Фронт работ нарезал Агафон. Как понял Сергий из коротких реплик, великан теперь был за старшего. Когда парень закончил собирать посуду со столов, новый бригадир подошел и спросил:

— Цифры у Касьяна сверять сможешь? Каждый вечер я буду смету закрывать, тебе надо лишь проверить, чтобы все было правильно. Хозяин с выплатами не мухлюет, но порядок не нами заведен.

— А по основной работе что?

— Завтра тебя уже подменят. Пойдешь на побелку. Работа не такая тяжелая, справишься. И в здании, не на улице. А за то, что будешь за учетчика, бригада тебе долю добавит. Устроит?

Сергий подумал, прикинул возможные варианты и протянул ладонь:

— Годно, возьмусь… Иван против не будет?

— А нету больше Ивана. Домой уехал. Я теперь за него.

— Уехал?

— Ага. Насовсем.

На этом проблему с бывшим бригадиром закрыли. Интересоваться, в самом ли деле домой отбыл обманщик или где-то уже прикопали — дураков нет. Сергий сгреб грязную посуду и потащил к бадье, куда еще надо было набрать воды. Агафон вышел на улицу, новоявленный же счетовод перевел дух. Первый этап в намеченном плане прошел успешно. Не на улице, при деле. Да еще и чуть к лету подзаработает. А ведь мог тоже уехать к дальним родственникам. Если бы «обчество» решило, что пацан в новых раскладах лишний.

***

— И что, она тебя даже не укусила?

— Нет. Я как закричала на нее, ногой как топнула — она в угол забилась и шипит оттуда. Но — ме-е-ерзская. Сама черная, а зубы — во, с палец длиной и как гвозди. Ужас!

— А что потом?

— Я вышла, дверь закрыла и стала сторожа звать. Он с мужчинами прибежал, лопаты, метлы похватали и внутрь… Не знаю, кто там нечисть прибил, но остатки потом в ящик собрали и в университет увезли. Говорят, профессор был очень рад. Наверное, чучело сделает и в музее выставит.

Сашенька была довольна. Неожиданно для себя она превратилась в героиню страшного приключения. Которое закончилось благополучно, но мало ли. Это вам не рассказывать, как лошадь понесла. Или как пыталась рыбачить и с лодки в воду упала. Тут — нечисть, настоящая. Говорят, в деревнях подобные ей до сих пор народ темными зимними вечерами заживо жрут.

А еще — три статьи в центральных газетах. На одной — фотография училища госпожи Осокиной, правда фото взяли выпуска прошлого года. Но зато указали остальное правильно: «Благодаря смелому поступку Александры Найсакиной удалось обезвредить опасного духа». Вот так.

— А городовой что?

— Он адрес лишь записал, а к вечеру сам урядник приезжал, расспрашивал что и как было. И потом еще раз, через день, но уже с личным помощником профессора. Тот картинки показывал, вопросы разные задавал… А еще мне освященную ладанку батюшка дал. Так что теперь любая темная тварь бежать будет прочь без оглядки.

— Повезло тебе, Саша. Прославилась…

Девушка потупилась. Что скажешь — приятно, когда в гимназии с тобой каждый рад поздороваться и между делом спросить, как оно было. Может, и в училище на выходных так же будет.

Правда, уже четыре дня после неприятного события, как за спиной мелькают знакомые лица охраны. Смотрят, чтобы егоза еще чего не учудила. И у мамы глаза пару раз были заплаканные. Наверняка сильно испугалась, не меньше Сашеньки, которую вид инфернального создания пробрал до самых печенок. А папа’ газеты теперь убирает с каминной полки и хмурится, когда утром разбирает почту. Похоже, в последние дни зимы у журналистов не было ни одной интересной жаренной новости, вот и набросились на необычный и пугающий повод. Нечисть почти в центре второй столицы. Куда смотрит Синод? Почему патриархи подобное вообще допустили?