Евгений Сухов - Один против всех

— Поехали на Симоновский вал, — распорядился Куликов, ввалившись в салон, прочно вжившись в роль хозяина.

Парень недоверчиво посмотрел на клиента и, пряча раздражение, поинтересовался:

— А денег у тебя хватит?

Куликов внимательно взглянул на водителя, а потом заверил по-доброму:

— Ну что ты беспокоишься, я с тобой щедро расплачусь.

Парень только передернул плечом и плавно отпустил сцепление.

На углу Крутицкого переулка водитель притормозил. Стась Куликов порылся в карманах, вытащил камешек и проговорил:

— Я же обещал, что расплачусь с тобой по-царски?.. Вот возьми, денег у меня нет, но эта вещичка на пару тысяч баксов потянет. — И, заметив в глазах парня алчные искорки, добавил, чуть усмехнувшись: — Сдачи не надо.

Парень с немым удивлением посмотрел вслед уходящему клиенту, не догадываясь о том, что находился всего лишь на волосок от смерти.

Куликов уверенно вошел в дом. На его удачу, поблизости никого не оказалось, не было и полуночников, выгуливающих в этот час бойцовских псов. Куликов еще раз осмотрелся — никого. Поднялся на всякий случай на верхние этажи — тоже пусто: никто не стоял, затаившись с автоматом в руках, не было и целующихся парочек. Сюрприз мог ожидать его внутри, а это самое скверное — во-первых, в замкнутом пространстве трудно активно обороняться, а во-вторых, может быть мгновенно блокировано отступление.

Куликов сунул руку в карман. Сняв пистолет с предохранителя, он мгновенно обрел былую уверенность, как если бы принял дозу сильного успокоительного. Если в дверном проеме покажутся люди в пятнистом камуфляже, с масками на головах, Куликов решил действовать молниеносно — отправить рой пуль в корпус и, не дожидаясь ответной реакции, бежать вниз.

Он позвонил нахально, как если бы возвращался к себе домой. Его ждал маленький сюрприз — в ответ на звонок прожурчал миленький женский голосок.

— Ну что ты так долго! Я тебя уже устала ждать!

И в следующую секунду безо всяких предосторожностей дверь широко распахнулась и на пороге показалась девушка лет двадцати. В ее глазах застыло недоумение, которое через миг сменилось отчаянным страхом. Она хотела закричать, даже сделала при этом попытку и широко открыла рот, но вопль ужаса застрял в грудной клетке и не желал выходить наружу. Сил у нее хватило ровно настолько, чтобы толкнуть дверь, но нога, выставленная Куликовым, не позволила двери затвориться. Он вошел в квартиру не спеша, как это делает после тяжелого трудового дня хозяин, рассчитывающий найти в родных стенах отдых и понимание. Аккуратно прикрыл за собой дверь, которая мгновенно щелкнула двумя замками, и, повернувшись к девушке, замершей от страха, сдержанно спросил:

— Узнаешь меня?

Слов не отыскалось, девушка обреченно закивала головой.

Где-то в глубине комнаты залаял пес.

— Ну вот и отлично, — почти с облегчением выдохнул Стась, — не нужно будет объяснять. Ну что же ты стоишь, думаешь, я тебя сразу убивать буду? — весело усмехнулся Куликов. — Это не в моих правилах, сперва я с тобой поговорю, кое о чем поспрашиваю, а потом уже, — он сделал характерное движение большим пальцем по горлу, — и на покой. Отнесу тебя в ванную, раздену, пускай все выглядит как настоящее самоубийство, — жизнерадостно улыбался Куликов. — Наверняка у тебя были какие-то трудности, так ведь? У кого их не бывает в наше время, так что твой уход сочтут вполне объяснимым.

Виолетта задрожала, словно мокрый щенок на холодном ветру.

— В это не поверит Вадим.

Куликов лишь махнул рукой:

— Какие глупости; если ему принесут результаты экспертизы, то он не сможет возразить. А потом, я узнавал, у тебя была подобная попытка лет в пятнадцать. Кажется, несчастная любовь? — Брови Виолетты дрогнули. — Так что особенно никто не удивится. Вспомнят тот случай, сопоставят, — словно бы нехотя говорил Куликов, — так что никого особенно убеждать не придется. Наверное, очень жалеешь, что открыла, даже не спросив?

Виолетта слегка успокоилась; казалось, ровный голос Куликова действовал на нее куда эффективнее, чем седативные препараты.

— Неужели все то, что о вас говорят, правда?

Глаза у девушки были красивые, большие, слегка миндалевидные. Она смотрела так, будто ставила под сомнение слова собеседника.

Стась Куликов чуть задумался. Он очень напоминал учителя, которому отличник задал каверзный вопрос. Наконец он согласился:

— Говорят много. Это правда. Только всему верить не обязательно. Во всяком случае, я не наделал и половину тех бед, которые мне приписывают.

— Но вы же не собираетесь… убить меня? — Виолетта даже попыталась улыбнуться. Ее щеки понемногу обретали прежний цвет.

— Ну что ты здесь стоишь, присядь что ли, право, — доброжелательно попросил Куликов. — Квартира, в конце концов, твоя!

На Виолетте была просторная джинсовая рубашка, на ногах — широкие пестрые брюки, очень напоминающие пижаму. Под рубашкой, как догадался Куликов, абсолютно ничего не было. Уж слишком волнительно откликались груди даже на самую легкую поступь. Интересно, под брючками у нее так же нет трусиков? — задержал взгляд Куликов на длинных ногах девушки. Заметив заинтересованность в глазах Стася, Виолетта села на стул и положила ладони на колени, напомнив примерную первоклассницу.

Куликов подсел немного ближе и с чувством посмотрел на хозяйку. Девушка стойко выдержала испытание и даже не попыталась отодвинуться. Скорее всего она просто опасалась расстроить своего нежданного гостя.

— Я тебя не собираюсь убивать, — наконец признался Стась Куликов, — я даже хочу попросить прощения за то, что так жестоко разыграл. Не надо больше ни о чем беспокоиться, девочка, самое страшное для тебя позади. Только прошу тебя, прежде чем открывать дверь, посматривай в глазок.

Виолетта попыталась улыбнуться, и, надо сказать, у нее это получилось.

— Я вам верю.

— Я очень рад.

Куликов неожиданно поднялся, подошел к телефону и, не теряя из виду примолкшую Виолетту, набрал несколько цифр.

— Все готово?.. Так… Хорошо… Я и не сомневался. Ну, спасибо. — Он аккуратно положил трубку и обратился к девушке: — Теперь ты меня не боишься?

Ответ получился сдержанный:

— Кажется, нет.

— Вот и славно. Мне очень не нравится, когда меня боятся женщины, — его слова звучали искренне. — Прежде чем уйти… Ты можешь выполнить одну мою просьбу? — Как это ни покажется странным, в голосе Куликова послышались умоляющие нотки.

— Попробую…

— Передай Шевцову вот что, не надо меня больше искать. Он меня просто не найдет. Я исчезну. Растворюсь. Пусть лучше потратит свои силы на что-то более стоящее.

— Хорошо. Как скажете, — сдержанно заверила Виолетта.

— Как-то в нашу последнюю встречу он меня спросил: откуда взялись еще два трупа? Так вот, я хочу сделать ему подарок и рассказать, что же случилось на самом деле. Возможно, это ему поможет в карьере, я буду даже рад за него. Парень он неплохой. Один труп принадлежал капитану милиции из седьмого управления, они занимаются оперативной разведкой. Второй — моему дублеру. Капитан работал недалеко от нашей конторы в винном магазине, под видом грузчика. Все бы ничего, но однажды один из наших людей увидел его в полной форме пьяненького и очень довольного. Очевидно, отмечал Рождество в кругу сослуживцев. А на следующий день «грузчик» заявился по-приятельски к нам в тот самый момент, когда мы пристреливали в тире новенькие автоматы. В живых его было оставлять нельзя, уж слишком неприятный свидетель… Ну, чего ты на меня таращишься, думаешь, мне нравится людей убивать? Что я тебе, маньяк, что ли?! Пока мы его скручивали, он зарезал моего двойника. Крепкий, сволочь, оказался. Хотел похоронить обоих, а тут следующая неприятность случилась. Еще восемь трупов! Вот так. Расскажешь Шевцову? — с надеждой спросил Кулик.

Виолетта в согласии нервно закивала головой:

— Да.

— Кажется, и все, — шагнул к двери Куликов. Окинув долгим взглядом комнату, вернулся. Поднял с тумбочки телефонный аппарат и с размаху запустил им в стену. Множество осколков рассыпалось на цветастый палас, раскуроченная трубка завалилась за диван, мелко дзинькнув. — Вот теперь, кажется, все, — удовлетворенно произнес Куликов. — Я, конечно, тебе доверяю, но, сама понимаешь, береженого бог бережет. Я обещал тебя не убивать, но на всякий случай свяжу. Так мне будет спокойнее.

Куликов сдернул с дивана покрывало, полоснул его ножичком, вырезая тонкую полоску, и учтиво, как если бы приглашал даму на танец, произнес:

— Прошу… Ваши ручки! — Сильными резкими движениями он стянул запястья. Проверил на прочность и довольно хмыкнул, что должно было означать — попалась, птичка! — Вот так тебе будет ладненько? Ну и славно! Немного режет кожу, ну ничего, это можно перетерпеть, во всяком случае, это лучше, чем лежать на полу с простреленным лбом. А теперь давай ноженьки, — ласково попросил Куликов. — Вот так. Присядь поудобнее. Боже мой, ведь кто-то дотрагивается пальцами до этой кожи. Какая несправедливость, — ахал Куликов, — почему этот человек не я? Я искренне завидую твоему избраннику. — Ухватив пальцами лодыжки, Стась уверенно стянул ей ноги и оставшийся конец привязал к стулу. — Ты даже себе представить не можешь, как я жалею о том, что мы так мало общались.