Борис Бабкин - Проклятие чужого золота

– Да вы не волнуйтесь, милая. Лучше ответьте, насколько вы доверяете своему зятю? Что касается меня, то я не верю людям, подобным Гуськову. Они давали присягу на верность Отчизне, а сами за гроши делают все, о чем их попросят. Заплатишь больше, он и убить сможет. А если кто-то другой укажет на тебя и увеличит сумму, Гуськов, не задумываясь, пристрелит и вас, и меня. Кстати, как здоровье вашего уважаемого супруга?

– Поправляется, – недовольно ответила она.

– Господи, Элен, – засмеялся Лев Леонидович, – неужели вы настолько желаете гибели супруга, что даже говорите о его выздоровлении так, что…

– Извините, – перебила она, – но это уже мое личное дело, и вас оно никак не касается.

– Ну зачем вы так? Я уважаю вас как человека и ценю как партнера в нашем небезопасном бизнесе. Значит, Андрей Семенович поправляется. А что он говорит об аварии?

– Как о случайности. Водитель врезавшегося в него «Москвича» был сильно пьян.

– Значит, он ничего не понял. Хорошо. Если не образумится, повторим. Не хотелось бы, ей-богу, убивать его, но договориться с ним, к сожалению, видимо, не получится. А я очень не люблю, когда мне мешают. До свидания, уважаемая. Я доволен, что судьба свела нас вместе. Надеюсь на дальнейшее развитие нашей дружбы и деловых отношений.

– Он прощался с этой, – кивнул влево Рябой. – Ну, с тещей…

– Понял, – кивнул Горец. – А дальше?

– А дальше караул. Эта шкура пошла к бару, а там тачка стоит. Знаешь, кто пассажир?

– Догадываюсь, – усмехнулся Виталий. – Ташкент?

– Да кто такой Ташкент? – махнул рукой Рябой. – Шавка мелкая. Там был Марксист.

– Кто? – опешил Горец. – Элен с Марксистом шашни водит? Вот это хрен! Стой, а ты-то откуда Марксиста знаешь?

– Я же крутился в городе, пока ты меня не выдернул. Мы и ходили кодлой под сыном Марксиста.

– Ну и ну! Значит, этот сучонок с Марксистом дела имеет. Вот падла! Короче, слушай, Рябой, подключай своих кентов городских, ну чтоб более-менее соображать могли, и сажай на адрес, у которого мы были, помнишь?

– Так чего ж не помнить? – усмехнулся Павел. – Конечно, помню. Это я запросто. Насчет слежки за хатой договорюсь, но за спасибо никто пальцем не шевельнет.

– Не обижу.

– Тогда поехали. Я заскочу к парням и наколку им дам.

– И сотовый, – вытащил телефон Виталий. – Если что, пусть звонят. Хотя постой. Пропьют твои приятели сотовый и ни хрена не увидят. У меня нет толкового человека. Поломать кого, на это найду сразу, а вот насчет…

– Да есть подходящий мужик, – перебил его Рябой. – Он все сделает. У него сынишка приболел, он за любую работу берется, чтоб хоть какие-то бабки заработать. Ему рублей двести дать, и все будет путем.

– Триста. А если что-то путное узнает, тысячу дам. Он как живет?

– Да вообще хреново. Срок тянул за мордобой. И вышел к голому столу. Жена болеет постоянно. Но он ее не бросил. У них пацан восьми лет. Болеет сейчас желтухой.

– А как же он пацана-то оставит?

– Так он в больнице.

– Подожди, – остановила мужа Виктория, – а как ты объяснишь, что оказался в постели с той бабой? Ладно, допустим, ты правду говоришь и тебе что-то добавили в самогон. Но как ты вообще там очутился?

– Нина Петровна попросила помочь соседке, – ответил ей муж.

– Она говорит, что ни о чем тебя не просила. – Вика вышла.

– Да как не просила?! – Он бросился за женой. – Ведь я ей времянку сделал. И крышу чинил…

– Все, – отрезала жена, – хватит! Я тебя прошу об одном – помоги найти дядю. Но не прикасайся ко мне, ладно?

– Да не было у меня ничего с той бабой! – заорал он. – А Нина Петровна просила…

– Хватит! – крикнула Вика. – Знаешь что, если бы ты просто попросил прощения, я, может быть, и не сразу, но простила бы. А ты почему-то врешь. И еще пытаешься Нину Петровну втянуть.

– Я тебе правду говорю! – снова заорал Виктор. – Давай позвоним твоей тетке, и пусть она…

– Я уже говорила с ней, – перебила его жена. – И ради Бога, прекрати. Или я снова попрошу тебя уйти.

– Все, – кивнул Виктор. – Больше я не скажу ни слова.

– Понятно, – проговорил невзрачный мужчина, – я все сделаю. Только, если можно, дайте хотя бы рублей пятьдесят авансом, – он вздохнул, – а то у меня…

– В машине сумка с продуктами, – сказал Горец, – отвезешь пацаненку. Лекарства, какие нужны, мы передали в больницу. И вот держи, пятьсот рублей. Но не проворонь тех, кто будет сюда входить. – Он кивнул на здание с надписью: «Посетите нашу сауну!» – И желательно фотографии, – показал он на фотоаппарат в его руках. – Ты сказал, что умеешь пользоваться.

– Извините, – покачал головой мужик, – я никогда…

– Вот тебе тысяча и сумка с продуктами. – Виталий сунул ему еще пятьсот рублей. – Топай домой. Я сейчас, – кивнул он растерянно смотревшему на него Павлу. Тот увидел, как Горец подошел к доске объявлений, остановился, вытащил сотовый и набрал номер.

– Как его затащить в сауну? – спросил по телефону Гуськов. Выслушав ответ, рассмеялся. – Вообще-то да. Он сознательный милиционер и не останется в стороне, если окажется свидетелем преступления. Но его туда надо вызвать.

– На это ты мастер, – дрогнул усмешкой голос Элеоноры Давыдовны.

– Все понял? – спросил плотного мужчину крепкий блондин. – Через четыре часа тебя сменит Игорь.

– Надеюсь, ты найдешь его, – говорил по телефону Славин.

– Очень постараюсь, – заверил его мужской голос. – По крайней мере сделаю все. А кто он, не подскажешь? По нашей линии или…

– Родственник хорошего знакомого, – перебил его майор.

– Ты, – сказал Виталий Павлу, – не пей пока. А то вдруг надо будет ехать. Хорошо?

– Если надо, значит, поедем, – кивнул Павел. – А кто те мужики?

– Частное детективное агентство, – улыбнулся Горец. – Сидят без работы, вот и подписались за три штуки. Я объявление увидел и позвонил. От твоего знакомого…

– Но ты ему бабки все-таки дал. За просто так.

– Раньше бы не дал, – ответил Виталий. – А сейчас знаю, что такое болезнь близкого человека.

– Я желаю рассчитаться с ним за своего брата, – пробормотал мужчина. – Именно Ледов упрятал Яна в тюрьму, и он погиб там. Можно было сделать проще – убить его. Но я хочу смешать его с грязью, сделать никем.

Плотный мужчина сделал несколько снимков из машины и опустил фотоаппарат. Посмотрел на часы.

– Семнадцать двадцать восемь, – тихо проговорил он. – Вошли мужчина и женщина.

– Я готова, – вызывающе улыбнулась вошедшая в комнату Алла в очень смелом купальнике.

– Выглядишь ох как! – облизнулся Гуськов. – Через пару часиков предстоит работа. Камеры готовы? – спросил он невысокого мужчину.

– Все настроено, – ответил тот. – Кадры будут обалденные. А он, придурок, ничего и чувствовать не будет. Только я никак не въеду – на кой хрен это надо?

– Я тоже не пойму, – признался Гуськов. – Хотя я лично буду кайф ловить, когда его и с работы выпрут, и женушка на хрен пошлет. Вот житуха у Ледяного начнется! – засмеялся он. – Его же бить будут в день не по разу, он многим жизнь попортил.

– Ну? – спросил подполковник милиции. – Что узнали о найденном около станции?

– Убит тридцать шесть часов назад, – ответил майор. – Умер от потери крови. Нож до сердца не достал, лезвие короткое. Видимо, пытались ограбить, но он начал сопротивляться. Костяшки кулаков разбиты. Одежда порвана.

– Вполне возможно, это работа скинхедов. Но и нападение с целью грабежа исключать нельзя. Хотя личность установить трудно – ориентировок по кавказцам нет, – сказал подполковник. – Может, приезжий?

– Неужели патруль у него ни разу документы не проверял? – покачал головой майор. – Кавказцев обычно проверяют не по разу. А этого никто не видел. И кассиры не помнят, продавали ли ему билет.

– Слушай, – предложил Славин, – а может, сделать заявление, мол, пропал такой-то, указать, когда его видели в последний раз и…

– А если он просто где-то развлекается? – перебил его Виктор. – Представляешь, каково будет Вике? Тут я вроде как загулял, а еще и дядя. Она ни за что не выдержит этого. И так ночами слезы льет. Я пытался ей что-то объяснить, но бесполезно. Тетка ее, – Виктор скрипнул зубами, – Нина Петровна, змея подколодная, руками всплескивает: мол, сам туда ушел, а на меня наговаривает. Я и к соседке той ездил, так она тоже в отказ. Говорит, ты сам с той бабой пришел и, нажравшись, улегся с ней во времянке. Еще раз, говорит, появишься, я буду в прокуратуру жаловаться. В общем, влип, дальше некуда. С Гуськовым и говорить боюсь, пришибу гниду. Я вот не пойму, кому это нужно. Никак не пойму.

– Ты с Ильиным говорил?

– Степан Анатольевич думает, что я действительно загулял.

– Вот узнаем, что случилось с Таеговым, я поговорю с Гуськовым, и он мне все расскажет.

– Не советую. Тесть вмешается, и привет. Он же в прокуратуре трудится. Съест.