Борис Бабкин - Мы не мафия, мы хуже

— Непонятно, — зевнул Пятак, — где они есть-то? Наверное, сдернули, суки. Хапнули у Семена деньжат прилично — и укатили. Надо было с ними ехать. — Снова зевнув, поднялся. Услышал стук в дверь. — Явились. — Усмехнувшись, пошел к двери. — Что задерживаетесь? — открыв замок, буркнул он.

Сильный удар двери сбил его на пол. Вскрикнув, он попытался встать.

Пинок в лицо опрокинул Пятака на бок. Артур еще раз ударил его ногой. Мимо, шатаясь, вытянув руки вперед, словно слепой, в комнату прошел Семенов. За ним — Волчара и Матвей. Артур услышал сдавленный крик и грохот упавшего тела.

Заглянув, увидел посиневшее лицо висевшего на веревке мальчика.

— Пацана вздернул, сука, — отвернувшись, буркнул Волчара. Присев рядом с неподвижно валявшимся Семеновым, Артур приложил два пальца к сонной артерии.

— А чего ты два пальца приложил? — спросил Матвей.

— На кончиках пальцев, — поднимаясь, объяснил Артур, — своя пульсация, и поэтому можешь обмануть себя. Два пальца ощущают биение чужого пульса наверняка. Особенно на сонной артерии.

Позади раздались шорох и звук удара. Артур и Матвей прыгнули в прихожую.

— Очухался, падла, — сказал Волчара. — Ствол выхватить хотел. — Он вытащил из-за пояса Пятака пистолет.

— На веревку его, — буркнул Артур. Волчара и Матвей потащили Пятака к дверному проему, над которым проходила труба отопления.

— Мальчишку снимите, — похлопав Семенова по щекам, велел Артур.

Замычав, Игорь открыл глаза и сел. Остекленевшим взглядом уставился на Алешу, которого Матвей положил на пол.

— Сынок, — прошептал он. По его щекам катились крупные слезы. — Прости меня, сыночек.

— Просить прощения нужно у живых, — сказал Артур. — За убитых мстят. Мужчины, разумеется. И мстят своими руками.

Семенов медленно поднялся. Увидел, как Матвей, привязав к батарее веревку с петлей на конце, надевает ее на шею замычавшему Пятаку.

— Быстрее, — поторопил Медведя Волчара. — Он, псина, маленький, а тяжелый.

— Не торопись, — остановил его Артур. — Он должен почувствовать это.

— Времени нет, — недовольно сказал вошедший Владимир Иванович. — Вешайте, и поехали. Ты, — он посмотрел на Артура, — едешь к Итальянцу. Они уже должны быть готовы. Ты, Денис, едешь. с ним. Но до прибытия подкрепления никаких действий, — строго предупредил он. — Посмертно награждать не будут.

— Салют, мужики, — войдя в комнату, кивнул Шакал. За его спиной появился вышедший из туалета Атаман. Резким ударом рукоятки пистолета он сбил Шакала на пол. Остальные спокойно наблюдали происходившее.

— Узнал, сука? — Присев, Атаман приставил нож к горлу лежавшего без сознания Шакала. — Ты, гребень, помнишь, как ты меня, — он надавил на нож. лезвие пропороло кожу, и по шее побежала тонкая полоска крови, — лаял? Из-за тебя, су…

Резкий удар кулака лежавшего, казалось, без сознания Шакала пришелся по раненому плечу Степана. Тот, побледнев, стал заваливаться. Шакал вскочил.

Блокировал удар Костолома и ударил его ногой. Тот сумел остановить ее локтем и с силой ткнул Шакала головой в лицо. Он упал. Со стоном поднялся Атаман.

— Сука. — Промычав, поднял здоровой рукой нож и, опустившись на колени, вогнал лезвие по самую рукоятку в шею Шакалу. Выдернул и ударил еще раз.

Брызнула кровь.

— Когда хочешь убить, — спокойно заметил закуривший Итальянец, — сначала бей, потом высказывай свои обиды.

— Так спокойнее, — согласился с ним Турок. Вошел Артур.

— Поехали.

Поднявшись, девять мужчин деловито проверили, как выхватывается оружие.

Застегнули пуговицы и завязали шнурки.

— Время пять ноль три, — сообщил Артур.

Четверо подвели часы. Артур положил на стол толстый пакет.

— Делить будем потом, — небрежно бросил Итальянец. — Сколько нас останется, никто не знает. Остальные молча согласились.

— Где работаем? — спросил мужчина со шрамом.

— Все потом, — сказал Артур, — на месте. — Увидев шагнувшего к двери Робинзона, удивленно посмотрел на Итальянца. — Здесь не пенсионный фонд, — резко бросил он.

— А ты, мил человек, не волнуйся, — возразил Робинзон. — Мне твоя пенсия, значится, ни к чему. Я, мил человек, сам кому хочешь, значится, пенсию платить стану. У меня другой интерес имеется. К тому же лишний человек, какой бы он ни был, в таком деле, значится, помехой не будет.

— Разумные слова, — кивнул Артур. — Троих отправь с ним, — сказал он Итальянцу, кивнув на Матвея.

— С чего это Семенов нас собирает? — позевывая, пробормотал пивший кофе Пряхин.

— Там и узнаешь, — гладя его брюки, ответила молодая женщина в коротком халате.

— Ладно. — Он встал. — Мне пора.

— Так пусть посохнет. — Улыбаясь, она подошла к нему. — Когда придешь?

— Не знаю. — Он ткнулся губами в ее щеку. — Как время выпадет.

— Да успокойся ты, — вздохнула Лола. — Что теперь сделаешь?

— Мне этот старый козел нужен, — зло процедил Валерий. — Сука старая! Менты говорят, что ему и не предъявишь ничего. — Он саданул кулаком в стену. — Скажет — откуда я чего знал, что там в погребе есть? А так бы его в камере придавили. Ну ничего, похороню козла. Живого закопаю в навоз. — Закурив, посмотрел на часы. — Готова?

— Давно, — улыбнулась Лола. — Не знаешь, почему он всех вызвал?

— Скорее всего от Москвы получил «добро» на отделение. Теперь вроде как самостоятельный будет. — Он криво улыбнулся.

— А как же твоя каторга?

— Сейчас все узнаем. Если они хотят умыть руки, то хрен получится. Я их всех за горло держу. Все о них знаю. О каждом.

— Машина готова? — спросила вышедшая из комнаты Ангелина. Геннадий хмуро кивнул. — Все обижаешься, — улыбнулась она. — Не надо. Зря ты все это затеял. Светка, видимо, действительно полюбила Гришку, а вот ты Катьку не любил.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Я все знаю, — сказала Ангелина, — мне муж рассказал. Ладно, пойдем сходим к нашему гладиатору, и проводишь меня, Семенов, как я поняла, собирает всех. Видно, все-таки решился стать самостоятельным.

— Вопросы? — закончив, спросил Владимир Иванович. Все молчали.

— Один, значится, имеется, — выступил вперед Робинзон. —Вот кого не ожидал, — он хрипловато рассмеялся, — повстречать, значится, того не ожидал. Хотя, ежели откровенно говорить, какие я тильки муки для тебя не придумывал. А под занавес жизненный, значится, в одном строю идти приходится. И все-таки жизнь, значится, интересной порою бывает.

Все удивленно смотрели на пожилых, стоявших друг перед другом мужчин.

— С им, значится, — обвел взглядом стоявших Робинзон, — не бойтесь, голова у него работает, по себе знаю. Здравствуй, старлей, — протянул он руку.

— Привет, Остап.

— Вы знакомы? — изумился Атаман.

— Брал меня, — кивнул Робинзон. — Единственный, кто догадался, что я, значится, по болоту пойду. Так что, значится, хлопцы, старлей не подведет нас под монастырь. А ты зараз, чай, уж генералом назначен? Ведь сколь годочков прошло.

— Полковником в отставку ушел, — улыбнулся Владимир Иванович.

— Вона как, — Робинзон покачал головой. — Ну а за меня те хоть что дали? Медальку, может, какую.

— Благодарность.

— Хотя бы потешил, — недовольно проворчал Робинзон. — И меня в глазах этих приподнял бы. Сказал бы, значится, что орден выдали.

Все рассмеялись.

— Пошли, — переждав смех, скомандовал Владимир Иванович.

— А парни? — спросил Итальянец.

— Они должны будут ждать нас там, — ответил Артур.

Турок, легко перемахнув подоконник, обрушил приклад на сидевшего на стуле перед телевизором охранника. И сразу резким тычком ствола ударил в живот вскочившего второго. Тот согнулся. Турок мощно ударил его прикладом по затылку.

Двое из группы Турка, увидев его прыжок в окно, бросились к двери, ногами выбили ее и крикнули:

— Лежать!

Шестеро парней в плавках, лежавшие на застеленном коврами полу с банками пива, замерли.

— Мордами вниз! — скомандовал человек в камуфляже. — Руки вытянуть вперед и развести!

Парни выполнили и это. «Камуфляж» и его товарищ, высоко подпрыгнув, бросили ноги вниз. Левая — одному, правая — другому меж лопаток. И сразу же ткнули прикладами автоматов по затылкам двоих. «Камуфляж» рванулся вверх по лестнице. Плотный, подскочив к двери в соседнюю комнату, бросил туда «лимонку».

Не услышав крика «Ложись!» и шума падающих тел, спокойно вошел. Подняв «лимонку», сунул в сумку на поясе и побежал вверх по лестнице, — Ты? — ошеломленно пробормотал увидевший вошедшего Семенова Кардинал.

— Остановившись, тот уставился на него темными от ярости глазами. Эдуард вздрогнул.

— Охрана! — пронзительно заорал он.

— Ты же сильный, — процедил Игорь. — Карате знаешь. Что же орешь? Или только мальчишек чужими руками вешать умеешь? Гнида! — Он бросился к Кардиналу, который встретил его сильным ударом. И, повернувшись, ударил падающего Семенова ногой в голову. Подскочив, хотел пнуть.