Стивен Хантер - Снайпер

– Есть дело, дружище, – начал он.

– Ну, выкладывай, – ответил Ник.

– Ты случайно не знаешь, где я могу найти хорошего, зарекомендовавшего себя агента? У нас тут подвалила новая куча дел. Раскручивать надо. Нужен человек с опытом.

– Разве я не уволен?

– О, Ник, кое-кто у нас тут так действительно думал. Ты его знал. Но его уже давным-давно здесь нет. Думаю, ты не найдешь в Управлении ни одного человека, который скажет тебе, куда подевались твои бумаги об увольнении. Я серьезно, Ник. Ты же здесь вырос. Ты был прав, а вот Ховард – тот ошибся по-крупному. Ну, ты же знаешь, в семье не без урода. Но мы-то в целом хорошее подразделение. А такие парни, как ты, делают его еще лучше.

– Как заговорил!

– Давай, Ник. Ничего особенного, просто работа на улицах Нового Орлеана. Жалованье то же самое. За прошлые месяцы выплатим. Кое-кто из Вашингтона хочет тут переговорить с тобой по поводу Рэм-Дайн, так что ты вполне сможешь подзаработать и на этом.

У Ника перехватило дыхание. Ему всегда хотелось быть просто агентом ФБР.

– Ладно, – сказал он, – до завтра.

– Еще вопрос, Ник. Ты на этой девушке женишься?

– Ах ты зараза, все пронюхал, – засмеялся Ник. – Уже женился. Вчера.

– Мои поздравления. Жду тебя.

Вот так Ник вернулся к исполнению своих служебных обязанностей, но медовый месяц он провел в Вашингтоне, в течение двух недель по сто раз за день рассказывая о Рэм-Дайн все, что знал, каким-то совершенно незнакомым людям, которые пытались докопаться до правды. Потом эта группа должна была опубликовать свой отчет о работе; он должен был вот-вот появиться.

Конечно, расследование бы существенно облегчилось, если бы они нашли Давида Добблера. Но доктор так и пропал. Он или умер где-нибудь на одной из вершин Уошито, или, что также возможно, жил под новым именем в каком-нибудь курортном городке в Южной Калифорнии. Нику всегда больше был по душе последний вариант.

От Рэм-Дайн не осталось и следа. Ее личный состав был распущен, помещение описано, а потом продано какой-то компании, рекламирующей компьютеры и электронную технику. Полковника Шрека похоронили на Арлингтонском национальном кладбище неподалеку от Джона Ф.Кеннеди, потому что он все-таки был кавалером ордена Серебряной звезды и имел крест “За выдающиеся заслуги” за Корею и еще один орден Серебряной звезды и три медали Бронзовой звезды за Вьетнам. Джон (Джек) Д. Пайн был похоронен на кладбище сухопутных войск США в городе Батон-Руж, штат Луизиана. Он тоже, как оказалось, был герой.

А Джеймс Томас Олбрайт, или Лон Скотт, унеся с собой в могилу все тайны, был погребен в мавзолее неподалеку от Данвилла, где останки сына присоединились к останкам отца и матери, которых Лон перезахоронил здесь, вывезя из Вермонта. Он завещал всю свою коллекцию винтовок и стрелковой литературы Национальной стрелковой ассоциации, и сейчас десятый “черный король” хранится в музее этой ассоциации в Вашингтоне, округ Колумбия, как бы напоминая о том времени, когда умение обращаться с винтовкой было делом настоящих мужчин и такие люди, как Арт Скотт, с гордостью представляли свою страну на соревнованиях с великолепным винчестером в руках. Ассоциация уделила мало внимания другим вещам, в частности любопытной коллекции уже стреляных пуль 264-го калибра, каждая весом 162 грана, которые имели какую-то нелепую форму и хранились у Скотта в глубине сейфа. Все его деньги – более семи миллионов долларов – были переданы Национальной ассоциации инвалидов в инвалидных колясках.

Боб Ли Суэггер числился теперь в списках без вести пропавших. Когда с него окончательно были сняты все обвинения, он скрылся в неизвестном направлении вместе с женщиной по имени Джули Фенн. Но прежде, чем исчезнуть, он оплатил все свои долги, причем в той валюте, которую выбрал сам.

Бывший знаменитый охотник из Оклахомы полковник О’Брайен был немало удивлен, когда однажды утром обнаружил у своей двери пакет. Развернув его, старик даже присвистнул от удивления.

Это был винчестер до шестьдесят четвертого года выпуска 270-го калибра, модель семидесятая!

При винтовке не было никакой сопроводительной записки, только маленький клочок бумажки, на котором было написано: “Эта винтовка когда-то принадлежала Бобу Ли Суэггеру”. Ниже стояла подпись Боба.

Почти месяц спустя после возвращения из Вашингтона, как-то утром Ник услышал стук в дверь и увидел посыльного с коробкой длиной три фута и весом около семи фунтов. Он расписался в получении и, пройдя в комнату, раскрыл ее. В коробке лежала винтовка “Раджер Мини-14”.

“Ник,

 – читал он написанную старательным, почти детским, почерком записку, –

я переехал. Думаю, тебе понравится этот сувенир как память о том времени, когда мы были в бегах. Ты по-прежнему уверен, что не служил в морской пехоте?”

Подписи не было.

Ник посмотрел на винтовку. Маленькая, аккуратная, ручной работы, она когда-то принадлежала Бобу Ли Суэггеру. Он не раз ею пользовался. Он, Боб Снайпер. Ник покачал головой.

– Дорогой, что там? – раздался голос Салли.

– Да так, кое-что от парня, которого я когда-то знал, – с этими словами он спрятал винтовку за водонагреватель, где она и хранится до сих пор, потихоньку ржавея.

Боб и Джули преодолели последний подъем. Теперь город был им виден, как на ладони. Этот городок в пустыне напоминал сшитое из ярких и блеклых лоскутков одеяло. От него веяло жизнью. Было сухо и жарко, беспощадное солнце немилосердно палило землю.

– Не так уж много всего, – заметила Джули. – Ни гор, ни деревьев, редко встретится кривая сосна да несколько колючек. Нормальный человек с ума может сойти. Плюс жара. Здесь большую часть года так жарко, что люди спасаются в основном холодным чаем и кондиционерами.

– Выглядит достаточно сурово. Зато вокруг не так уж много людей, а?

– Пожалуй, – ответила она.

– И очень много домиков, в любой из которых можно будет въехать и где мне никто не будет мешать?

– Кроме меня, – уточнила она.

– Звучит приятно, – сказал Боб. – Ну, теперь пора где-нибудь поселиться и завести собаку.

– Это будет прекрасно. Мы вырастим ее вместе с тем малышом, которого я, кажется, уже ношу под сердцем.

Главная улица французской части Нового Орлеана. Для многих туристов вечерний Новый Орлеан – это Бурбон-стрит, которую иногда сравнивают с парижским Монмартром; для новоорлеанцев ассоциируется с представлением о веселом времяпрепровождении, с кутежами, игрой в карты и т.д.