Илья Деревянко - Замусоренные

— Подойди к телефону, — прервала его выспренную речь супруга: кургузая, кривоногая, похожая на каракатицу женщина. — Тебе Василек звонит!

Не обращая больше на мужа внимания, Инна целенаправленно устремилась к большому трюмо и, приняв томный вид, застыла в позе античной статуи. Госпожа Кравцова имела слабость считать себя неотразимой красавицей.

— Я слушаю, — робко сказал Валентин в трубку.

— Видел представление? — усмехнулся на другом конце провода Василек.

— Да, да!!! Большое спасибо!

— Погоди радоваться, вечером, в 18.30, заедешь ко мне! Бесплатных пирожных не бывает! Усвоил?

— Д-а-а… — жалобно проблеял разом сникший Кравцов.

— Отлично! И не вздумай опаздывать. — В трубке послышались короткие гудки…

Между тем Ряха, Пятак и Луна усердно расслаблялись. Луна курил анашу, а Ряха с Пятаком нюхали кокаин. Ближе к вечеру все трое словили изрядный кайф, и их потянуло «на подвиги». Для начала замусоренные решили насладиться женской лаской.

— Вызовем шлюх? — предложил Пятак.

— Не-а, — вяло протянул Луна. — Надоели! Желаю порядочную женщину.

— Где же ты ее возьмешь? — хихикнул Ряха.

— Не боись! — выпятил грудь Луна. — Кто ищет, тот всегда найдет.

Не теряя даром времени, они отправились в обход окрестностей…

Валера Лукин проживал в том самом злополучном Н-ском районе, где «правил бал» ссученный Василек. Валера, хороший специалист по компьютерам, работал в одной из коммерческих фирм и не то чтобы купался в роскоши, но не бедствовал и мог позволить себе отдохнуть пару дней с любимой девушкой в дорогом загородном пансионате. Девушку, стройную, голубоглазую восемнадцатилетнюю шатенку звали Олей. Они познакомились три месяца назад, сразу пришлись друг другу по душе и собирались вскоре пожениться.

В настоящий момент Валера с Олей, взявшись за руки, неторопливо прогуливались между заснеженных деревьев леса, начинавшегося метрах в двадцати за оградой пансионата.

— Боже, как хорошо! — восторженно прошептала Оля.

— Хочешь послушать Гумилева? — тихо предложил Валера.

— Конечно!

— Тормози, фраер! — прервал Лукина грубый нахальный голос. — Нам нужна твоя сучка!

Обернувшись, Валера увидел трех парней, расхлябанной походкой приближавшихся к нему.

— Ничего бабенка, — похотливо ухмыльнулся Луна. — Катись, фраер! Мы ее забираем.

— Пускай лучше свечку подержит! — весело взвизгнул Ряха, хватая Олю за рукав.

— Помогите! — слабо пискнула девушка.

Замусоренные громко заржали.

Их хохот вывел Валеру из оцепенения. Изо всех сил он ткнул кулаком в наглую морду Пятака. Удар пришелся по губе. Показалась кровь.

— Дергается, сволочь! — возмущенно завопил Луна. — Бей его, ребята!!!

Замусоренные подобно стае озверелых шакалов накинулись на Лукина. Силы были явно неравны. Тем не менее Валера отчаянно сопротивлялся и, прежде чем потерять сознание, успел украсить левый глаз Ряхи внушительным фингалом.

— Слушай, шалава! — прорычал прямо в лицо перепуганной девушке Луна. В результате непредвиденного поворота событий наркотический дурман в его голове частично рассеялся. — Хочешь видеть своего хахаля живым? Тогда забудь о том, что здесь произошло, иначе будет плохо! Слышала про Василька? То-то же. Он в районе хозяин! В каком районе, говоришь? В твоем, дура! Я тебя узнал. Ты в восьмой школе училась! Пошли, ребята. — Он обернулся к остальным замусоренным и на прощание с размаху пнул лежавшего на снегу Лукина ногой под ребра…

— С тобой все в порядке? — едва очнувшись, прошептал распухшими губами Валера.

— Да! — плача ответила девушка. — Они… они сказали, чтобы я никому… Иначе…

— Знаю, — прохрипел Лукин. — Эти сволочи из банды Василька, а тот козел под ментовской «крышей» работает. Обращаться в милицию бесполезно!

— Они ничего не успели мне сделать, — всхлипнула Оля. — Только приказали молчать!

— Поехали домой, — сказал Лукин, тяжело поднимаясь на ноги. — А эти гады когда-нибудь свое получат. Есть Бог на небе!..

Андрей Михайлов узнал о смерти брата лишь на следующий день, поскольку засиделся до утра у старого друга Вовки Мамонтова. Они выпили много, но практически не охмелели. Печальная получилась встреча.

— Варяга убили, расстреляли в упор, Корнею машину взорвали. Сам он лишь чудом выжил, да и то до сих пор в коме лежит. Витька Ерофеев, по утверждению ментов, повесился! Сволочи! Врут в глаза и не краснеют! Повесился, твою мать, а предварительно половину мебели в комнате порушил, сам себе лицо в кровавое месиво превратил да ребра сломал! — Мамонтов замолчал и надолго приложился к стакану.

— Кто Корнея пытался убить? — спросил Андрей.

— Неизвестно, но, похоже, нити тянутся к Васильку.

— Что еще за фрукт?

— Неужели не знаешь? — удивился Володя.

— Откуда? Я меньше недели назад откинулся.

— Да, действительно! Извини! Забыл! После смерти Варяга в районе все пошло наперекосяк. Бригада его распалась. Одних пацанов убили, других посадили. И сразу же, как говно на дрожжах, вырос Василек, давний ментовский стукачок!

— Брешешь!

— Отвечаю за слова! За доказательствами далеко ходить не надо! Три месяца назад Карп, из В-ского района, забил Васильку стрелку. Фирмача одного не поделили. Так вот, вместо васильковцев приехали менты. Наши местные. Ребят Карпа повязали!

— Н-да, дела! — тяжело вздохнул Андрей.

— Слушай дальше, — продолжал Мамонтов, нервно теребя в пальцах сигарету. — Васильковским шестеркам все сходит с рук. Недавно они вчетвером изнасиловали пятнадцатилетнюю девчонку. Мамаша ринулась в ментовку. Заявление мусора под каким-то предлогом не приняли, а вечером к ней домой явились васильковцы с помповыми ружьями (им менты без вопросов «разрешения на ношение» выдают) и популярно объяснили: мол, прикинься ветошью и не отсвечивай! Иначе пришьем.

— Голый[4] беспредел! — возмутился Михайлов-младший. — Раньше такого не было!

— И-эх! — горестно махнул рукой Мамонтов. — Давай выпьем, братан, за твое благополучное освобождение…

Вернувшись утром домой, Андрей застал там опухшую от слез мать.

— Вчера убили Вадима, — мертвым голосом сообщила она. Андрей почувствовал, как у него подкашиваются ноги, перед глазами сгустилась черная пелена… Несколько минут он стоял, судорожно хватая ртом воздух, затем, немного опомнившись, позвонил Мамонтову…

— Менты, да и прокуратура тоже, не станут это дело распутывать. Изобразят видимость активной деятельности, составят ворох бумаг для отмазки, а потом потихоньку спустят на тормозах. — Мамонтов сидел в кресле напротив Михайлова, куря одну сигарету за другой.

Андрей молча слушал, механически прихлебывая давно остывший кофе. Лицо его осунулось, глаза ввалились. Они находились в квартире вдвоем. Мать в предынфарктном состоянии два часа назад увезли в больницу.

— Смерть Вадима мусорам на руку, — в голосе Володи слышалась нескрываемая ненависть. — Михай был для них костью в горле, хотя после убийства Варяга в районе не светился. Работал в бригаде Фрола. Ну того, из…

— Знаю, — хрипло перебил Андрей. — Но чем же Вадик им помешал? У Фрола ни одной точки здесь нет. Сфера его влияния на другом конце Москвы!

— Ты не понимаешь! — печально усмехнулся Мамонтов. — Менты вместе с замусоренными полностью подмяли под себя район. Любой нескурвившийся пацан для них словно бельмо на глазу!

— Суки рваные! — прошипел Андрей. — Узнаю, кто брата грохнул, — из-под земли достану!

— Как узнаешь-то?!

— Подумаю!..

После «приключения» в пансионате Валерий Лукин чувствовал себя отвратительно. Болели сломанные ребра и отбитые внутренности. Лицо превратилось в синюю, оплывшую маску. Однако хуже всего было душевное состояние. «Скоты паршивые! — в бессильной ярости думал Лукин. — Никакой управы на них нет! Совершенно обнаглели под крылышком у милиции! Уже не разберешь, где бандиты, где менты! Впрочем, нет! Назвать васильковцев бандитами — значит оскорбить последних! Волк шакалу не товарищ!»

Лукин кряхтя поднялся с дивана, принял таблетку темпалгина,[5] накинул на плечи дубленку и вышел на балкон покурить.

— Здорово, сосед, — услышал он тихий голос. — Неважнецки ты выглядишь.

Валера повернул голову. На соседней лоджии, ссутулившись, облокотился на перила Андрей Михайлов.