Сергей Зверев - Батяня. Бой против своих

Батяня точно определил место падения парашютиста.

— Двести… сто… пятьдесят… — тихо проговаривал Лавров, — тяните каждый на себя! Что есть сил, — он и сам уже вцепился в жесткий брезент.

Раздался хлопок, похожий на сильный удар ладоней друг о друга. Десантники пошатнулись, но удержались на ногах. Тело парашютиста попало прямо в центр брезентового круга, как и планировал Лавров.

— Как снег на голову, — рассматривая неподвижно лежавшего на «столе» парашютиста, произнес кто-то из курсантов.

Батяня коротко кивнул — молодые бойцы аккуратно опустили брезентовое полотнище на землю. Теперь парашютист находился в полной безопасности, если, конечно, остался жив.

— Где я? — подозревая, что он уже на небесах, прохрипел офицер-неудачник.

— На земле. Все в порядке. Я не ангел, а майор, — подмигнул парашютисту Лавров. — И угораздило же тебя, брат!

Офицер поморщился от боли, перевернулся на спину. Он уже хотел было приподняться на локтях, как майор Лавров отрицательно покачал головой. В таких случаях лучше пребывать в неподвижности, ведь сломанным может оказаться все что угодно — начиная от шейных позвонков и заканчивая лодыжкой. То, что ничего не болит, — еще не показатель. В первые секунды боли можно и не почувствовать.

— Не дергайся, браток, — Батяня осторожно опустил руку на плечо парашютиста.

Курсанты стояли в стороне, с изумлением наблюдая за коренастым мужчиной с монголоидными чертами лица, распластавшимся на брезентовом полотнище, — упасть с высоты в девятьсот метров и при этом выжить дано не каждому.

— Спасибо, что помогли, — бросил курсантам майор. — А теперь вызовите санитарный фургон, ему срочно нужна медицинская помощь.

— Пустяки! — отмахнулся парашютист и осторожно пошевелил ступней. — Спинной мозг не поврежден.

— Боль ниже пояса чувствуешь?

— Еще как!

— Тогда все будет хорошо.

Офицер прищурился, по его загорелому лицу пробежала чуть заметная дрожь.

— Холодно, — еле слышно проговорил он, — сигаретой не угостишь?

Батяня понимающе кивнул и достал из нагрудного кармана камуфляжной куртки пачку, прикурил, сунул сигарету в пальцы лежавшему.

— Что стряслось в небе? — спросил Лавров, хотя понимал, что вряд ли пострадавший способен сейчас анализировать, но надо было его отвлечь до прибытия медиков.

Парашютист глубоко затянулся табачным дымом и тут же зашелся кашлем.

— Со мной такое впервые, — вымолвил он, — даже не пойму, что именно произошло. Память отшибло. Помню, как пошел, а дальше…

— Не забивай себе этим голову. Вспомнишь. Главное, что все обошлось, — произнес Батяня, поглядывая в сторону трибуны, от которой уже катил санитарный фургон. — Сам-то ты откуда?

— Дальневосточный округ, — незамедлительно ответил офицер.

— Зовут как? — спросил Батяня, проверяя парашютиста на сохранность памяти.

— Майор Бутусов, — тяжело задышал офицер.

— Майор Лавров, — назвался комбат. — Где-то мы виделись и раньше.

Но продолжить расспросы парашютиста не пришлось, тот потерял сознание. Лавров вынул дымящуюся сигарету из его губ. Двое санитаров бережно погрузили на носилки неподвижное тело парашютиста и захлопнули дверцы машины. На просьбу майора взять его с собой медики ответили категорическим отказом, сославшись на нехватку места в машине. Но Лавров знал, что обязательно навестит пострадавшего парашютиста. Уж очень знакомым показалось ему лицо майора Бутусова.

Батяня раскрошил недокуренную сигарету и зашагал по летному полю, на ходу пытаясь вспомнить, где же он мог раньше видеть этого человека с неславянским разрезом глаз.

Тускло освещенный коридор госпиталя казался унылым и заброшенным. Стенки с волдырями отслоившейся краски, отваливающейся штукатуркой. Мерцающие, гудящие, словно мухи, лампы дневного света. Свисающие с пропитанного водой потолка провода. Кресла-каталки, брошенные прямо у дверей палат. Новое здание госпиталя обещали сдать вот уже три года подряд, потому в старом и не делали основательного ремонта. Отовсюду пахло медикаментами и хлоркой.

Майор Лавров мягко шагал по бесцветному линолеуму в непривычном для него, накинутом на плечи зеленоватом халате. Майор знал здесь каждый уголок — время от времени он навещал своих курсантов, получивших травмы во время учений или сдачи сложных нормативов.

— Здравствуйте, товарищ майор! — игриво заулыбалась дежурная медсестра.

— Привет, Маринка, — Батяня одарил девушку сдержанной улыбкой.

— Не припомню, кто из ваших ребят сейчас у нас?

— На этот раз моих здесь нет, — улыбнулся майор, опустив на стол коробку шоколадных конфет, — мне бы к майору Бутусову попасть.

— Это тот, у которого вчера парашют не раскрылся?

— Именно, — подтвердил Лавров. — Кстати, как он?

— Нога сломана, а в целом состояние удовлетворительное, — медсестра продолжала мило улыбаться, дольше, чем этого требовала простая вежливость. — Вам в двадцать первую.

Батяня не удержался и подмигнул девушке.

«Хороша, но, кажется, думает, что я на ней жениться собрался», — подумал Лавров и уже хотел было зайти в палату, как за его спиной раздался взволнованный голос медсестры.

— Может, завтра в кино сходим, товарищ майор? Мы с подругой собирались. Она не может. Жалко, если билет пропадет.

Батяня обернулся и не нашел в себе сил отказаться:

— Вообще-то…

— Тогда завтра в восемь у южного КПП, — девушка покраснела и тут же отвела взгляд.

Палата, в которую определили майора Бутусова, разительно отличалась от тех, в которых находились курсанты и сержанты. Здесь было все необходимое для больного человека — умывальник, отдельный туалет и даже небольшой телевизор, который разрешалось смотреть до полуночи. Да и место у дальневосточного гостя было самым лучшим, как принято говорить в больницах и госпиталях, «козырное» — у окна. Тут тебе и свет, и прохлада, особенно летом, когда в помещении стоит невыносимая духота, как сейчас. Вторая кровать пустовала. Майор оказался единственным старшим офицером, угодившим в госпиталь.

— Подфартило тебе, майор! — произнес Лавров, присаживаясь на угол койки.

Бутусов раскрыл глаза, отвернулся от стены и посмотрел в лицо десантника. На его губах заиграла улыбка, узнал:

— Думал, вновь медсестра со шприцем. Искололи задницу — не знаю, как сидеть потом буду.

— Как здоровье? — Батяня скосил глаза на загипсованную ногу офицера.

— Ерунда, врачи сказали, что через неделю смогу стать на костыли, а потом все срастется в лучшем виде.

Лавров с любопытством всматривался в лицо Бутусову. Вчера он так и не вспомнил, где встречал этого человека, даже начал сомневаться, мало ли бывает просто похожих. Теперь же, при тусклом освещении, он точно припомнил, что знал его раньше. Правда, где он с ним пересекался, оставалось пока для Лаврова загадкой.

— Ты чего так в лице изменился? — сказал Бутусов, ощущая на себе придирчивый взгляд Лаврова.

— Ты ведь «Рязань» заканчивал?

— А что же еще? Десантуру только там учат, — в недоумении ответил майор. — С тобой точно все в порядке? А то смотришь на меня, как новобранец на министра обороны.

— Ты в какой учебной роте был?

— В девятой. У нас еще ротный командир с еврейской фамилией. Как там его… — офицер из Дальневосточного округа нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Капитан Берштейн, — как-то само собой всплыло из глубины памяти и слетело с языка у Лаврова.

— Вот-вот, — закивал Бутусов. — Погоди, и ты его помнишь?

В памяти Батяни словно прорвало дамбу воспоминаний. Человек, которому он спас вчера жизнь и который сейчас находился перед ним, был его однокурсником по Рязанскому военному училищу.

— Ты еще отличником был, тебя начальство в пример ставило.

Бутусов громко засмеялся — повстречать через много лет своего однокурсника при подобных обстоятельствах дорогого стоит.

— Точно. А ты в какой роте служил?

— У ротного Рылеева.

— Ну и зверь… — выругался Бутусов.

— Ты тоже, когда тебя командиром отделения назначили, своих любил погонять, — неожиданно припомнил Лавров, — тебя даже побить собирались. Или побили?

Бутусов изменился в лице и, немного помешкав, ответил:

— Побили. Но командованию я так и не сказал, кто. В жизни всякое бывает, — он не стал переводить разговор на другую тему.

Десантники добрый час вспоминали своих общих знакомых, ротных командиров, смеялись над курьезными случаями, происходившими во время их учебы в Рязанском училище ВДВ. Майор Бутусов и майор Лавров нашли в своей теперешней карьере много общего и уже вели себя так, словно знали друг друга всю жизнь.

— Ну, и как там у вас в Уссурийском крае? — спросил Батяня, не переставая при этом смеяться.