Сергей Самаров - Правила абордажа

Юрий Львович стал разливать в пузатые большие рюмки. Себе плеснул совсем немного. Столько же хотел налить и Тарханову, но тот пальцем надавил сверху на горлышко, вынуждая налить полную рюмку – грамм двести.

– Вот это уже по-нашему, по-офицерски...

Коньяк в самом деле оказался хорош, и тепло солнечного напитка медленно расплывалось по жилам, заполняя голову.

– Слушаю, друг мой дорогой... – сказал Тарханов, как мог говорить с управляющим только наедине. – Выкладывай свои проблемы.

Тот виновато прокашлялся, словно его застали за чем-то нехорошим. И заметно было, что он сомневается и в то же время понимает, что от разговора, на который сам напросился, не уйти.

– Такое, в общем дело... – долгая пауза. – Ты дочь мою знаешь?

– Видел пару раз.

Тарханов вспомнил молодую женщину лет двадцати пяти, приезжавшую к отцу на маленьком трехдверном джипе «Тойота-Прадо». Саму хозяйку машины он мало рассмотрел, обратил только внимание, что ростом больше ста восьмидесяти, а вот машина привлекла внимание и даже весьма понравилась.

– У нее неприятности.

– Крупные? – спросил Тарханов. Он начал подозревать, что его хотят втянуть в какую-то неприятную историю. Еще тогда, при предварительном разговоре, когда Юрий Львович уговаривал Тарханова оставить школу охранников и перейти на работу в банк, он почувствовал, что информация о нем, отставном майоре, была собрана обширная. Как предположил тогда Артем, она могла быть почерпнута только из досье ФСБ или из его личного дела в отделе кадров ГРУ. Слишком много конкретных деталей, о которых никто больше знать не мог. А выложили их перед ним только для того, чтобы показать свою осведомленность. В какой-то степени даже могущество. И сейчас, будь проблемы пустяковые, управляющий не стал бы показывать свою заинтересованность в офицере-пенсионере спецназа ГРУ.

– Как сказать... Пока только неприятности... Не слишком большие... Но могут стать и крупными...

– Ну-ну...

– Вообще, понимаешь, ситуация такая, что у нас с Яной – дочь так зовут – неважные отношения. Ну, если и не совсем из рук вон, то сильно натянутые.

– Отцы и дети. Извечные конфликты...

– От этого никуда не денешься. Сам понимаешь, – Юрий Львович храбро выпил остатки коньяка и как будто осмелел. – Это давно началось. Когда она еще замуж решила в семнадцать лет выйти. В этом возрасте они все максималисты. С тех пор и относится к нам с матерью не слишком... Мы тогда помешали, а она родила. На аборт не согласилась, родила и дочь одна теперь растит... В нашей помощи не особенно нуждается. В деньгах почти самостоятельная. Ну, квартиру я ей, конечно, купил. И так, по мелочи...

Тарханов подумал о собственной дочери, которая живет с мужем и сыном в тесной двухкомнатной квартирке вместе с родителями мужа.

– И машину... – добавил с улыбкой.

– Нет, – сказал Юрий Львович. – Машину она сама. Я, конечно, мог бы, но она не захотела... Заработала... У нее свой магазинчик антикварный. Она же историк по образованию... Вот с историей и возится... Так, копеечный доход...

Тарханов кивнул с ухмылкой. За сорок восемь лет своей жизни он не слышал еще о бедных антикварах. И на копеечный доход, конечно, не купишь такой джип. Но не зря же говорится, что все познается в сравнении. Вот сам он считает, что получает по нынешним временам очень приличную зарплату. Особенно если сравнить ее с зарплатой служащих и офицеров. Но банкиру, как и владелице даже маленького антикварного магазина, эта зарплата покажется просто смешной. Поэтому сравнивать и не стоит...

– И тем не менее, – Артем вспомнил, что родителям нравится, когда хвалят их детей, – дочка, похоже, в папу пошла. Дела делать умеет... Моя вон как в школе работала, так и работает. Вообще, кстати, полгода без зарплаты... Тоже – историк...

Заметно было, что Юрий Львович с трудом удержался, чтобы не сказать что-то вроде: «Каждому свое...» Он даже слегка засмущался, словно в самом деле сказал так, и, чтобы это смущение скрыть, стал наливать себе вторую порцию коньяка.

– Ну, вот... Последнее время был у нее дружок. Крутой, спасу нет... Из местной чеченской группировки... Руслан. Рост под сто девяносто, черный пояс по карате. Два с лишним года они общались. Кстати, он все просил ее со мной познакомить. Мне это не нравилось. Да она и сама знакомить нас сильно не рвалась. Но это другой вопрос. И вот два месяца назад Руслан неожиданно пропал.

– Что значит – пропал?

– Просто, пропал, и все... У него были свои ключи от квартиры. Утром уехал по делам. Он обычно раньше Яны уезжал. Сказал, что после обеда будет дома. Но больше там не появлялся. Даже не позвонил. И машина пропала. А это тоже не иголка...

– Что менты говорят? – Тарханов все еще соблюдал принятый им тон полувнимательного и слегка небрежного отношения.

– Ничего не говорят. Кто он ей такой? Друг... Не родственник? Нет... Вот родственники пусть и заявляют, если хватятся...

– А его друзья?

– Они-то больше всех волновались. Целый месяц к Яне наведывались. Да она и сама, кого знает, постоянно обзванивала. Все-таки, сам понимаешь, два года вместе...

– Понятно, – допив коньяк, Тарханов пододвинул пустую рюмку поближе к Юрию Львовичу. Тот налил еще немного.

– А вот неделю назад Яна по дороге из банка – от меня – домой заехала. Обычно в это время она всегда занята, а тут заехать решила. Словно толкнуло что-то, словно почувствовала, говорит, беспокойство... Зашла, закрылась на одну только внутреннюю защелку. Поставила чайник на плиту, сама пока курит. И вдруг слышит, что ключом в замке ворочают. Она обрадовалась – Руслан, думала, вернулся. Побежала открывать. Дверь у нее сейфовая, с тремя сложными замками – сразу не открыть. Она защелку отодвигает, а с той стороны кто-то, вместо того чтобы открывать, наоборот – закрывает. Не умеет с замком обращаться. Так и закрыл один замок. Яна сразу-то и не сообразила, стала дергать ручку. Потом в «глазок» глянула – никого. Услышали, должно быть, что она изнутри открыть пытается, и сбежали.

Она испугалась – значит, не Руслан. А ключи только у него были. Стала его друзьям звонить. Те приехали. До утра сидели, ждали гостей – никто не появился. На следующий день Яна замок сменила и на работу уехала. Магазин-то тоже без присмотра оставлять нельзя... Неделя спокойно прошла. А вот вчера вечером, когда она после работы вернулась – дочку Веронику пока к нам отвезла, для безопасности, – дверь открыла и ужаснулась. Все в квартире кверху дном... Перевернуто и перерыто... Явно, говорит, что-то искали...

– Менты что?.. – перебил Артем.

– Она с ними связываться не стала. Опять чеченам позвонила. Те приехали, посмотрели и посоветовали снова замки сменить. И дверь, когда дома, всегда на внутренней защелке держать. С ментами – не связываться, не помогут. И ствол ей на всякий случай оставили.

– Из квартиры что-нибудь пропало?

– Нет. Только что-то искали.

– Может быть, все же нашли?

– Да... Такие вот дела. Дома она только чуть порядок навела, но ночевать там побоялась. Хоть внутренняя защелка и сильная, а побоялась... К нам приехала... А сегодня вот позвонила из магазина, попросила найти кого-нибудь, кто помог бы...

– И ты мне предлагаешь заняться...

– Кто уж лучше-то справится...

Тарханов вздохнул. Вообще дело обстояло чуть лучше, чем он предполагал. Ему очень не хотелось бы, чтобы Юрий Львович предложил ему выступить в качестве боевика-спецназовца. Он не сомневался в своих навыках. Но в подобных конфликтах применение силы предполагает нарушение закона. И хотя сам Артем к закону относился без пиетета, ради чьих-то чужих интересов нарушать его открыто не хотел.

– Но ты же отлично знаешь, что я не розыскник, – попытался отговориться Тарханов, понимая уже, что его сейчас будут уговаривать и обязательно уговорят. – Здесь больше бы какой-нибудь бывший мент подошел.

– Артем, мне нужен не человек со стороны, а человек, на которого можно положиться... Я два часа думал, перебирал всех знакомых. Есть и бывшие менты, и бывшие комитетчики. Но нет ни одного порядочного. Кто мог бы молчать...

– А почему следует молчать?

– Этот ее Руслан был с наркотой связан... Мало ли что выплывет сбоку...

Ему позвонили в субботу рано утром, когда он, почти всю ночь протрещав вязальной машиной, еще спал. Трубку взяла жена.

– Алло! Слушаю... – Для посторонних голос у Светланы всегда мелодичный, почти нежный. Услышав его, Иван с трудом оторвал голову от подушки, прислушался – кого спрашивают?

– Минутку подождите, он в ванной, – сказала Светлана. Притащила аппарат с длинным проводом прямо к кровати, зажала трубку рукой и прошипела:

– Тебя с утра пораньше. Похоже, что с коммутатора. Или какая-нибудь подружка... – Для него голос у нее был уже совсем другим.

Светлана злилась. Похоже, уже хронически. Она вообще весь почти последний месяц была такая. Иван не удивлялся, такой же монетой не отвечал, потому что понимал – их нынешняя жизнь была, по сути, и не жизнью, а сплошным выживанием. Но жена винила во всем происходящем мужа.