Кирилл Казанцев - Стреляй вверх – не промахнешься

Андрей Михайлович повертел папочку в руках, вложил в нее лист с данными кандидатов в новые русские.

– Все. – Пожилой развел руками. – Вы – офицер. Задача вам поставлена, можете приступать к ее выполнению.

Старостин понял, что аудиенция закончена. Выбрался из кресла, постоял немного.

– Способ связи?

– К вам придут, – усмехнулся пожилой. – Может, я. Может, кто-то другой. В качестве пароля приведут некоторые детали этого нашего сегодняшнего разговора. Я думаю, вам не надо напоминать о том, что о нем знаем только вы и я?

Андрей Михайлович кивнул.

– Вот и хорошо. Я думаю, другим о нем знать ни к чему. В том числе и вашему руководству. Просто подавайте рапорт на увольнение. Пока пройдут все формальности, вы как раз успеете подобрать нужного человека.

– До свидания. – Старостин не стал подавать руки. И пожилой – тоже. Отошел к окну и, глядя на Москву за ним, ответил негромко:

– До свидания…

Наши дни

Худощавый мужчина лет сорока постоянно пребывал в движении. Постоянно ходил. Правда, пространство для перемещений было ограничено – пять шагов в одну сторону, разворот, и все те же пять шагов – в обратном направлении. Ходил он рядом с древним, тощим, комковатым и грязным ватным матрасом. Противоположный угол мужчина не посещал – не мог преодолеть природную брезгливость. Хоть и говорят, что, дескать, свое не пахнет, но… После нескольких дней, что ему пришлось провести здесь, ведро, играющее роль параши, смердело.

Мужчина, известный в деловых кругах России как серьезный и удачливый бизнесмен Виктор Георгиевич Малышев, просто не мог остановиться. Ему казалось, что вот так, в движении, когда ногам нет покоя, лучше работает голова. Малышев лихорадочно искал выход из того положения, в котором оказался… Нет, не по воле слепого случая. И не благодаря злокозненным ухищрениям тайных врагов и недоброжелателей. Здесь, в этом холодном подвале, он оказался благодаря предательству людей, которых всегда считал близкими и доверенными. Впрочем, предают всегда только свои, только те, кто рядом. Чужие просто лишены такой возможности изначально.

Время утратило свое значение. Сейчас, когда Малышев оказался насильно вырван из привычной деловой, предельно насыщенной событиями жизни, у него впервые за много лет появилась возможность оглянуться назад, приглядеться – а все ли в его жизни было правильным?.. И как же могло так случиться, что сейчас он мечется, запертый в этом подвале и лишенный даже элементарных условий?..

Виктор Георгиевич вспоминал, с чего же все началось. Наверное, с того, что он согласился продать свою душу дьяволу. Это была его самая первая сделка… Тогда он еще не был Виктором Георгиевичем. И фамилия «Малышев» никому не была известна. Окончание Плехановки совпало с тем временем, когда обновленная штатовскими агентами влияния «демократическая» Россия занялась формированием класса собственников. Проще говоря, то, что раньше принадлежало всем, теперь за бесценок раздавалось тем избранным, которые могли в дальнейшем служить финансовой опорой изначально упадочного и бестолкового режима. Замечательный аналитик, экономист новой формации, Малышев прекрасно видел, что происходит в стране. И так же хорошо понимал – даже при всех его талантах ему на этом празднике жизни ничего не светит. Он не входил в узкий, строго ограниченный круг своих, «допущенных к столу».

Кто он? Для зажравшихся снобов-москвичей – безотцовщина из провинциального сибирского областного центра, Красногорска. Ну мать – судья… Но судья старой школы, человек, который даже в болезненном бреду не мог себе представить, что возможно за деньги вынести неправедный приговор. Таким же – честным до глупости – она старалась воспитать Виктора.

Он никогда не спорил с матерью, хотя на некоторые вещи имел другие, отличные от ее, взгляды. Учеба в Москве, в отрыве от родного дома и привычного окружения, эти взгляды только укрепила. Так что к окончанию института Виктор принимал правила складывающейся в России игры как должное и нечто совершенно естественное. Он был готов к тому, чтобы поступиться принципами ради продвижения, но… Ему никто ничего подобного не предлагал. Для тех, кто вершил судьбы страны, он, Виктор Малышев, был никем. Пусть умный и образованный, пусть талантливый на грани гениальности, но… чужой. Инопланетянин, как в том фильме. И лучше всего ему валить на свою планету – то есть в свой замшелый Красногорск, крутиться в какой-нибудь полулегальной фирме, принадлежащей другу или близкому родственнику очередного кремлевского фаворита, которому далекая сибирская область была отдана «на кормление». Так бы и было, если бы не…

Впрочем, Виктор и сам не знал – по сию пору только догадывался, – чему он был обязан оказаннным ему вниманием. Однако его нашли и сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Конечно, предложили ему не норильский никель, не якутские алмазы, не братский алюминий – для такого он, так сказать, рылом не вышел. Для этих предприятий те, кто к их созданию и развитию никакого отношения не имел, нашли других, нужных, владельцев. Кому нужных?.. А не ваше дело! Вы на выборы ходите вовремя, а в «большую политику» с такими же большими деньгами не лезьте!

Малышеву предложили деньги – стартовый капитал. А также поддержку во всех начинаниях и защиту в диком и бурном море российского бизнеса. Он прекрасно понимал – второй раз такого предложения ему никто не сделает. Это был его шанс, и упускать его он не мог. Просто не имел права. Происхождение денег его тогда не волновало и не заботило. Виктор принял предложенные ему условия, считая их – на тот момент – вполне приемлемыми и даже в какой-то степени справедливыми.

За прошедшие годы он, полностью выкладываясь, вкалывая, как крестьянская лошадь, денно и нощно, сумел – без какой-либо поддержки со стороны государства! – превратить относительно небольшое СП в мощный концерн, у которого имелись кое-какие интересы и достаточно крепкие позиции не только во всех регионах России, но и за рубежом.

Появились дом на Рублевке, огромная квартира в центре, в престижном «новострое», дорогие автомобили, деньги. Красавица-жена, на десять лет моложе супруга, сын… Наверное, жизнь удалась. Но все эти годы Виктора терзало ощущение собственной зависимости. Да, он уже давно вернул полученную первоначально сумму ее законным владельцам, причем в трехкратном размере. Все остальное было добыто трудом и талантом Малышева. Однако зависимость оставалась. И постоянным напоминанием о ней служил Департамент безопасности концерна и его хитрый, пронырливый директор – Старостин. Разумеется, Андрей Михайлович умело изображал почтение и уважение к официальному руководителю. Но иногда его опека, стремление постоянно совать свой нос в те дела, которые никакого отношения к службе безопасности не имели, попытки навязывать собственные решения серьезно напрягали Виктора.

Взрыв назревал и был неминуем. Окончательным толчком, который вызвал цепную реакцию, стала смерть матери Виктора, Зинаиды Григорьевны, федерального судьи областного суда в Красногорске.

Зинаиду Григорьевну застрелил наркоман-отморозок прямо на ступенях областного суда. Красногорские полиция и прокуратура сработали оперативно, и убийца был задержан. Но этот задержанный был всего лишь стрелком, ходячим пистолетом, с наполовину расплавленным от героина мозгом. А организатору убийства, таджикскому наркодельцу, удалось ускользнуть благодаря вмешательству российских спецслужб на родину, в Таджикистан, откуда достать его не было никакой возможности.

Малышев не находил себе места. Иногда тем, кто довольно хорошо его знал, казалось, что финансовый гений находится на грани помешательства. В том, что произошло с матерью, Виктор винил в первую очередь себя. И страстно желал отомстить, чтобы таким образом унять боль. Отомстить не цивилизованно, через судебные процессы и долгие сроки заключения в почти комфортных условиях, а по закону предков: «Око за око, зуб за зуб».

Наверное, правильнее всего было бы поручить организацию подобного мероприятия директору Департамента безопасности. Однако Малышев прекрасно знал – Андрей Михайлович сам выходец из спецслужб, представители которых сыграли столь неблаговидную роль во всей этой истории. Кроме того, отношения между генеральным директором и «безопасником» уже были далеки от идеальных.

И вот к кому может сунуться с просьбой о помощи в столь деликатном деле человек, который о криминале и киллерах знает только из телепрограмм? Вот то-то же. Однако Виктор по-прежнему жаждал мести. Даже больше того – это желание достигло своего апогея, усилилось до острой физической боли. И вот тут…

На похоронах матери, в Красногорске, Малышев случайно увидел своего друга детства – Максима Оболенского. К тому времени Виктор уже знал, что решающую роль в раскрытии убийства его матери сыграл какой-то Оболенский. Но считал его просто однофамильцем товарища детских игр. Виктор не придумал ничего лучше, как обратиться к Максиму с просьбой о помощи в столь деликатном деле.