Михаил Март - Сквозь тусклое стекло

Комната опустела.

— Анна, вы здесь? — спросил телохранитель.

Ему никто не ответил. Он подошел к кабинкам и начал открывать дверцы. Четыре открылись, пятая не захотела. Дверь ломать не пришлось. Кабинки между собой были перегорожены матовым стеклом. От мраморного пола до стекла сантиметров сорок. Пол сверкал чистотой, так что за чужой смокинг, взятый напрокат, можно не беспокоиться. Телохранитель встал на колени и просунул голову под перегородку. Анна сидела на унитазе с закрытой крышкой. Облокотившись о стену, девушка тихо спала. На шее не было бриллиантового колье, в ушах серег, на запястье браслета. Возле ее ног валялась раскрытая сумочка из крокодиловой кожи и плоская золотая фляжка, из которой вытекла желтая жидкость. Жива девушка или мертва, парня интересовало меньше всего. Он не тело охранял, бриллианты, потому трогать ничего не стал, быстро вышел из туалета:

— Мы влипли, Гоша. Вызывай ментуру.

Напарник не удивился, будто ждал этого. Возможно, они оба догадывались о случившемся, но не подавали вида. Женщина не может находиться в туалетной комнате больше пятнадцати минут, если учесть возложенные на нее функции и строгость мужа, которого она боялась, как ребенок полоумного папашу.

Через десять минут холл был перекрыт. Картинка выглядела нестандартно. Десяток мужчин в смокингах и фраках и ни одного в погонах. Кто здесь главный, со стороны не определишь. Чуть позже появился еще один мужчина, но он себя тут же обозначил, достав из чемоданчика белый халат. Командовал людьми высокий джентльмен солидного вида, лицо которого портил шрам на левой скуле, оставленный пулей лет десять назад. Врачу он представился полковником Кулешовым. Дверь кабины открыли изнутри, сделали фотографии, вещи девушки, так и не пришедшей в сознание, убрали в целлофановые пакеты, шприцом собрали с пола пролитую жидкость и только потом допустили к пострадавшей врача.

— Сколько времени вы ее ждали? — спросил полковник телохранителей.

Наконец-то о них вспомнили.

— Двадцать две минуты. Когда прекратился основной поток женщин. Остались всего лишь две. Они зашли туда минут за пять до меня.

— Что украдено?

— Бриллиантовый гарнитур.

Телохранитель подал полковнику несколько цветных фотографий.

— Предусмотрительно, — хмыкнул тот.

— Не помогло. — Охранник достал из кармана черную коробочку, похожую на сотовый телефон. — Это приемник. Мигающая красная точка — сигнал от чипа, прикрепленного к застежке браслета. Его легче всего снять. Я говорю о браслете. Чип остался здесь. Он продолжает давать сигнал, вот почему я не очень беспокоился. Вор знал о сигнализации, снял чип, а потом унес гарнитур.

— Значит, кто-то из своих?

— Не обязательно. Чип найти можно с помощью такого же приемника. Надо лишь знать частоту.

Полковник повернулся к своим выряженным в смокинги помощникам:

— Степанов, в холле за дверью висят четыре камеры видеонаблюдений. Мне нужны записи, сделанные за последние полтора часа. Найди их. Юсупов, опроси билетеров. Нас интересуют выходившие. Майор Панкратов — в подвал. Там гараж. Кто выезжал. Выезд один на четыре уровня, по всем лазить не обязательно. А ты, Жиров, иди в зал. Найди репортера Скуратова и давай его сюда.

— Зачем репортера? — насторожился тип в белом смокинге. — Нам шум ни к чему.

— Этот репортер не шумный. Скандала ждите от владельца побрякушек.

— Я обязан известить хозяина о случившемся, — тихо сказал телохранитель.

— Конечно. Начнет устраивать истерику, я его выведу на улицу.

Офицеры разошлись выполнять задание. Полковник кивнул на дверь в дальнем углу:

— Что там?

— Комната уборщиков, — ответил администратор. — Она имеет выходы в мужской и женский туалеты. Уборщиков двое. Мужчина и женщина.

Полковник в сопровождении администратора направился к двери, врач продолжал возиться с потерпевшей.

Уборщики лежали на полу, рядом, чуть ли не обнявшись. Молодые ребята лет по двадцать, оба симпатичные. Девушка в униформе горничной — в короткой черной юбочке, в белом чепчике и кружевном фартучке, а парень в белом двубортном мундирчике с золотыми пуговицами и плетеным погоном на левом плече.

— Нужен нашатырь, — сказал полковник.

Кто-то ответил: «Сейчас».

Уборщики довольно быстро пришли в себя. На их лицах читалось недоумение, словно они попали на Луну.

— Как вы оказались на полу? — спросил полковник девушку.

Заговорили оба сразу. Полковник поднял руку:

— Спокойно. Отвечать по одному, четко на заданный вопрос. Начнем с девушки. Ну и?

— Не знаю. Я протирала пол в женской комнате, потом зашла сюда, кто-то сзади наложил мне платок на лицо. При этом сильно зажал горло, и я не могла оглянуться. А потом в глазах поплыли круги. Дальше я ничего не помню.

— В котором часу это случилось?

— Когда запустили гостей. В туалете появились первые три женщины, и я не стала им мешать.

— Примерно в семь десять?

— Около того.

— Ну а ты, дружок? — обратился полковник к парню.

— Я тоже убирался, но заметил, что в урнах нет пакетов. Мы их заправляем внутрь и по мере наполнения меняем. Я сбегал наверх, в главный холл, и попросил пакеты у дежурного по залу. Он дал мне упаковку из подсобки. Я спустился вниз. Тут уже был народ, но еще не насорили. Я заправил пакеты и зашел сюда. Смотрю, Настя лежит на полу. Подошел к ней, сел на корточки и потряс за плечо. Она не реагировала. И тут мне рот заткнули чем-то мягким, я вырубился.

— Рука мужская?

— Думаю, да. Две руки. Одной мне варежку заткнули, а другой уперлись в затылок так, чтобы я черепушкой пошевелить не мог. За горло меня не обнимешь, я же на корточках сидел.

— И вы ничего не слышали?

Оба отрицательно покачали головой.

— Похоже, войлочные бахилы поверх обуви надели. Пол-то мраморный, ботинки стучат. Проверьте-ка урны, ребята, и запишите данные этих бедолаг.

Полковник вернулся в женскую комнату. Красавица в шикарном платье уже начала приходить в себя, но глаза все еще оставались мутными, связанной речи не получалось, одно мычание. Появился муж потерпевшей, мужчина лет пятидесяти, не очень высокий, но с приятной интеллигентной внешностью.

— Я так и знал. Четыре с половиной миллиона в трубу. За что боролись, на то и напоролись. Идиот!

Он смотрел на свою беспомощную жену, не замечая других, и покачивал головой, как китайский болванчик.

— Представьтесь, пожалуйста, — вежливо попросил полковник.

— Гурьев Савелий Георгич. Председатель правления банка «Юнисфер».

— Похоже, Савелий Георгин, у вас есть свои соображения насчет случившегося.

— А что тут соображать. Лидера обязаны были посадить в лужу. Слишком резко я от них оторвался. Только прошу не поднимать шума, вы никого не найдете. Им не нужно ожерелье, им нужен скандал. Такой гарнитур невозможно продать, валяется где-нибудь в зале под креслами. Или в карман кому-нибудь подбросили. Найдется. Важен факт случившегося, чтобы я в дураках оказался.

— Кто-то знал, какие украшения наденет ваша жена?

— Нет. К сегодняшнему дню все готовились очень скрытно. Такая информация — дорогостоящее удовольствие.

— Значит, план составлялся на ходу. Определили цель и тут же сработали. Почему бы грабителям не оставить украшение себе? В зале тысяча человек, в здании восемнадцать этажей и бесчисленное количество номеров. Чип снят. Можно бросить гарнитур в вазу в одном из номеров и забрать через несколько дней. Можно спрятать в бачке туалета на восьмом этаже. Иголку в стоге сена невозможно найти.

Банкир глянул на полковника с усмешкой:

— Вы кто?

— Заместитель начальника управления по уголовному розыску города Кулешов Леонид Палыч.

— Завтра, Леонид Палыч, фотографии моей жены в бриллиантах будут пестреть во всех газетах. Гарнитур уже стал знаменитым на весь мир. Здесь семьдесят процентов иностранцев и репортеры с мировыми именами. Гарнитур застрахован на четыре с половиной миллиона долларов и входит в международные ювелирные реестры. Его невозможно продать. Никто не купит. Можно выковырять бриллианты, но они уникальны, их опознают. К тому же ни у одного ювелира не поднимается рука ломать такое произведение искусства. Это могут сделать бандиты, безмозглые прощелыги, но куда они денут камешки? Можно украсть и шапку Мономаха из Оружейной палаты, а дальше что?

— Вы чертовски спокойны.

— Моя профессия не терпит суеты. Если не поднимать шума вокруг происшествия, затея грабителей себя не оправдает.

Полковник взглянул на репортера Скуратова, подпиравшего косяк двери, тот понял многозначительный взгляд полковника и прижал указательный палец к губам. Мол, я нем как рыба.

— Попробуем учесть ваши пожелания. Скандал многим здесь не нужен, — сказал Кулешов.