Евгений Сухов - Смотрящий по России

Генерал Голицын выглядел слегка смущенным:

— Стоит ли, право…

— И все-таки! — мягко настоял Сталин.

— Четыреста пятьдесят третий, — не без колебаний произнес князь Голицын. — Но хочу сделать вам комплимент, в нынешние времена редко кто разбирается в царских орденах.

Правый уголок рта Сталина смешливо дернулся. Забавный тип. Взяв со стола карандаш, он чиркнул что-то в блокноте.

— А это, насколько я понимаю, орден Святой Анны? — вновь спросил Хозяин.

— Да. Это орден Святой Анны. Девиз этого ордена звучит так: «Любящим правду, благочестие и верность». Этот орден я получил за поимку важного государственного преступника.

— Вот как, — проявил заметный интерес Иосиф Виссарионович, — и что же это за преступник?

— Это был германский шпион, — и, задержав взгляд на лице Сталина, Голицын с некоторым нажимом произнес: — Поймите меня правильно, настоящий шпион!

— Хм… — правый уголок рта пополз вверх. — Значит, и в то время существовали большие проблемы с немцами?

— Они всегда были нашими противниками. А потом, у германцев всегда была очень сильная разведка.

— Но все-таки этот шпион попался! — заметил Сталин.

Генерал-лейтенант Голицын сдержанно заметил:

— Он бы никогда не попался, если бы мы его не поймали. А потом, контрразведчик должен быть всегда подготовленнее и умнее любого разведчика. Иначе ему не достигнуть поставленной задачи. А этого шпиона мы выкрали за пределами России, в Турции, — после некоторой паузы уточнил князь Голицын. — По специальному заданию Петра Аркадьевича Столыпина.

И вновь на лице Сталина появилось нечто вроде усмешки — последние слова были произнесены князем с заметным пиететом. Этот старик, похоже, не догадывался, с кем сидит за одним столом, или, определенно, ничего не боится. И уж, конечно, он не задавался себе целью понравиться — выглядел на редкость естественно и просто.

— А этот орден, кажется, Николая Чудотворца?

Князь Голицын слегка наклонил голову.

— Совершенно верно. Более точно он называется так: орден Святителя Николая Чудотворца. Был утвержден после большевистского переворота Петром Николаевичем Врангелем тридцатого апреля 1920 года, через месяц после его избрания Главнокомандующим Русской армией. Девиз этого ордена таков: «Верой спасется Россия!»

Хмыкнув, Сталин поднялся. Голицын неловко отодвинул стул и попытался последовать его примеру.

— Сидите, — махнул рукой Иосиф Виссарионович. Царский генерал послушно опустился: — Вы все-таки человек почтенного возраста.

— Для служения отечеству возраст значения не имеет, — заметил Голицын.

— Тоже правильно… А как все-таки сочетаются все ваши ордена?

— Орден Святителя Николая Чудотворца я получил за храбрость. Поверьте мне, в то время орденами не разбрасывались.

Иосиф Виссарионович подошел к окну, небрежно откинул белую полотняную занавеску. Некоторое время он смотрел на кремлевскую стену, казавшуюся из кабинета особенно близкой. Потом вернулся к столу, опустился в кресло мягко, совсем неслышно.

— Петр Михайлович, сколько языков вы знаете? — неожиданно спросил Сталин.

— Владею всеми европейскими. Знаю еще японский, говорю на китайском.

— Ого!

Слегка пожав плечами, генерал продолжил:

— Во времена моей молодости это было принято… В нашей семье, например, принято было разговаривать на французском, немецком, английском. Французский язык, можно сказать, для меня и вовсе родной. Во всяком случае, по-французски я научился разговаривать раньше, чем по-русски. А немецкий и английский я выучил еще в раннем детстве. Что касается японского и китайского, то эти языки мне пришлось выучить в силу, так сказать, служебной необходимости. Мое мнение таково, что через несколько поколений восточные страны будут нашими главными врагами!

— Вот как… Интересное суждение, — отреагировал Сталин. — А каковы у них шпионы? Они лучше немецких?

Немного подумав, генерал Голицын уверенно ответил:

— Школа германских разведчиков необычайно сильна. С большими традициями! Но восточные разведчики не похожи на европейских, их учат методам, о которых мы даже не слышали.

— Например?

— Например… Пожалуйста! Они могут видеть ауру человека, по которой способны судить о его душевном состоянии. В разведке это очень важно. По ней они могут даже сказать, сколько ему осталось жить.

— Интересное предположение.

Царский генерал отрицательно покачал головой:

— Это не предположение, это факт! Аналогичные исследования я проводил и со своими разведчиками.

— Вот как! И что, вы тоже можете увидеть ауру?

— Да, — сдержанно отвечал Голицын.

— Тогда можете сказать, какого цвета моя?

— Если вам любопытно… — пожал плечами генерал. — У вас аура усталого человека, светло-желтого цвета, с красной каймой. Но ваша аура тусклая.

— И сколько мне, по-вашему, отпущено богом?

— Это очень деликатный вопрос. Все сугубо индивидуально.

— И все-таки!

Слегка помедлив, Голицын отвечал:

— Мне думается, лет десять-пятнадцать.

— Хм… Значит, поживу еще. В каком звании вы были в царской армии?

— Генерал-лейтенант, — ответил князь с достоинством.

— Вы можете ответить на один вопрос? — прищурился Сталин.

— Разумеется. Думаю, что меня привезли в Кремль именно для этого.

Иосиф Виссарионович улыбнулся:

— Почему вы не уехали за границу? Ведь, насколько мне известно, у вас была такая возможность.

— Я бывал за границей неоднократно… по роду своей деятельности. Но там для меня все чужое! А потом, я всегда хотел служить родине.

— Вы патриот.

— Я вкладываю в это слово несколько иной смысл, — растягивая слова, произнес генерал.

— А вы смелый человек, — сдержанно заметил Сталин, в упор посмотрев на Голицына. И, немного помолчав, добавил: — У вас будет возможность проявить патриотизм. Я предлагаю вам создать военную школу контрразведчиков по царскому образцу. Вы ведь работали против шпионов?

— Конечно!

— Так вот, эту школу можно будет назвать примерно так… Смерть шпионам. Или сокращенно — СМЕРШ. Так вы как, согласны с моим предложением?

— Я согласен выполнять любую работу, чтобы быть полезным родине.

— Вот и отлично! Деятельность этой школы я возьму под свой личный контроль, как председатель Государственного Комитета Обороны. А непосредственным руководителем будет Виктор Семенович Абакумов, начальник управления особых отделов НКВД. Что вы на это скажете?

— Я встречался с ним несколько раз, — кивнул Петр Михайлович. — Весьма способный молодой человек. Энергичный, деятельный…

— Из ваших уст это весьма лестная оценка. Специалистов для СМЕРШа мы хотели бы обучать в специальных школах, используя опыт царских контрразведчиков. И руководителем одной из школ хотели бы назначить вас. Вы согласны?

— Буду рад помочь своей родине.

— Достойный ответ.

— Мне бы хотелось знать, кто будет слушателями школы СМЕРШа?

Сталин понимающе кивнул, потом поднял со стола несколько бумажек.

— Вот списки. Мы уже подготовили первую группу. Сразу хочу предупредить, народ весьма пестрый, но все они преданы делу партии… Среди них слушатели военных академий, командиры Красной армии, политруки. Все офицеры! Хм… В первом наборе имеется даже бывший вор. — Иосиф Виссарионович поднял еще один листок, внимательно вчитавшись, произнес: — Но, судя по характеристикам, что ему выдали, он тоже весьма достойный человек. И у него очень солидные рекомендации, один из рекомендателей — товарищ Веселовский, — одобрительно протянул товарищ Сталин. — Я знаю этого человека. Проверенный товарищ!

— У меня есть к вам просьба, товарищ Сталин, — произнес Голицын.

Иосиф Виссарионович улыбнулся:

— Если это в моих силах, исполню.

— Разрешите мне выбрать место для школы самому. Я знаю, о чем говорю. Здесь есть своя специфика.

— Считайте, что вы получили разрешение. — Сталин поднялся. Разговор был закончен. Провожая гостя до дверей, он проговорил, притронувшись указательным пальцем к ордену Святителя Николая Чудотворца: — Знаете, ко всем этим заслуженным наградам у вас не хватает ордена Красного Знамени. Если ваши дела пойдут успешно и вы оправдаете доверие родины, то получите от нее этот орден. — И, заметив, как изменилось лицо генерала, негромко предостерег: — Только не надо мне ничего говорить. — Мягко пожав сухую старческую руку, попрощался: — До свидания.

В этот раз грузинский акцент был заметен особенно сильно.

Дом для Варяга Тарантул подыскал на окраине густого смешанного леса. Разумеется, не из-за каких-то там эстетических соображений, а в силу необходимости. В первую очередь он руководствовался тем, чтобы место было как можно более безлюдным. Чем меньше посторонних глаз, тем лучше! Кроме того, в недалекой чаще можно было бы незаметно скрыться в случае опасности. И в-третьих — посторонние здесь не бродят, а потому каждый прохожий виден как на ладони и должен вызывать интерес охраны.