Сергей Самаров - Волкодавам виза не нужна

Второму, стоявшему дальше других, достался удар ногой в ухо. Бандит попытался продемонстрировать резвую реакцию и недюжинное соображение, прикрылся рукой. Но нога Лесничего легко, как бумагу, смяла ладонь парня. Тяжелый армейский башмак свалил его с ног так же конкретно, как сделал бы это обух топора.

Бить третьего пришлось, что называется, от положения. А оно оказалось таким, что удобнее всего было выполнить вертушку. Так старший лейтенант Лесничий и сделал, используя инерцию собственного тела после предыдущего удара. Он выполнил разворот на триста шестьдесят градусов, и каблук с размаху ударил точно в печень. Бандит попытался вздохнуть, но сразу завалился на бок.

Тут, как обычно и бывает, с легким опозданием, появился наряд полиции. Стражей порядка было аж четверо, и подбежали они так резко, что чуть мимо с разгону не проскочили.

– Что случилось? – спросил немолодой майор с, мягко говоря, излишне округлым животом, намекающим на кабинетный авторитет.

Сергей Ильич слегка удивился, что наряд возглавляет старший офицер, а не какой-нибудь сержант. Но он сообразил, что этот чин мог оказаться здесь случайно. Приехал из линейного отдела полиции проверить, как служба идет, и сразу попал, что называется, с корабля на бал.

– Да вот, товарищ майор, ребятам понадобились документы офицера спецназа и его деньги, – объяснил Лесничий ситуацию.

– А это что? – Младший сержант детсадовского возраста посветил фонариком на бандита, который недавно показывал Лесничему нож.

Джигит лежал, из-под него растекалась лужа крови.

– На свой нож, похоже, напоролся. – Сергей Ильич наклонился, отбросил полу куртки-ветровки и посмотрел.

Нож разрезал бок, похоже, повредил внутренности и валялся рядом. Не разгибаясь, Лесничий вытащил из кармана платок и через него, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, поднял нож, самый обыкновенный, кухонный, каких тысячи. Почти такой же был в хозяйстве у самого старшего лейтенанта.

Лесничий потрогал лезвие пальцем, убедился, что оно очень острое, вполне в состоянии прорезать и рубашку, и тело. Он протянул нож майору и удивился, увидев, что трое полицейских наставили на него свои пистолеты.

Впрочем, Сергей Ильич не слышал, чтобы клацали затворы. А это происходит обязательно, когда человек сдвигает его, дабы дослать патрон в патронник. Да и опускаемые предохранители не щелкали так звучно и смачно, как это всегда бывает у пистолета Макарова.

Менты, попросту говоря, брали его на испуг. Извините, ребята, но это смешно. Боевой офицер спецназа контролирует все события в несколько раз быстрее, чем это делают все менты полицейского наряда, вместе взятые.

– На свой нож или на твой? – с нескрываемой и неподражаемой профессиональной подозрительностью спросил майор, доставая из чехла на спине наручники.

– Объясните своим подчиненным, товарищ майор, что пистолеты, стоящие на предохранителе, не имеют способности стрелять. При желании я сумел бы уложить ваших мальчиков до того, как они сумеют выстрелить. А на моем месте вполне мог оказаться опытный преступник.

Два предохранителя все же щелкнули. Сразу же лязгнули затворы. Третий мент посчитал это лишним.

– Руки подставляй, старлей, – устало, но довольно, с чувством выполненного нелегкого долга сказал майор. – Где у тебя пистолет-то?

Каждая встреча с этой сонной мутноглазой адвокатшей перезрелого возраста удивляла старшего лейтенанта Лесничего. Не было случая, чтобы от дамочки не пахло устойчивым застарелым алкоголем. Похоже, она пила как суровый мужик, которого каждый день выгоняют с очередного места работы. Звали ее Анастасия Анатольевна.

Сергей Ильич до этого случая ни разу не был под следствием и не знал, какими темпами оно должно идти. Но даже ему показалось, что все движется слишком быстро.

Соседи по камере предварительного заключения откровенно говорили ему:

– Попал ты, старлей, под асфальтовый каток. Кому-то нужно было тебя отправить на зону, или кавказцы хорошо следакам заплатили.

– Это что, система? – спросил Лесничий.

– Повсеместная.

Удивляло и наводило на определенные мысли то обстоятельство, что ни батальон, ни родная бригада, ни диверсионное управление ГРУ, куда Лесничий должен был срочно прибыть, никак не озаботились сложившейся ситуацией. Впрочем, может быть, они и спрашивали, но Сергею Ильичу об этом никто не сообщил.

В камере, где подследственный обычно разговаривал с адвокатшей, столик и табуретки были привинчены к полу. Анастасия Анатольевна поставила на этот столик свой ноутбук и включила его, чтобы показать Лесничему видеозапись с камеры наружного наблюдения вокзала в областном центре.

Табуретку для старшего лейтенанта пододвинуть возможности не было. Поэтому адвокатша уступила ему свое место, сама склонилась и смотрела в монитор через плечо Сергея Ильича.

Ноутбук был старый, видеозапись не страдала высоким качеством. Да еще и полумрак мешал хорошо рассмотреть происходящее.

– Вот момент нанесения удара человеку с ножом, – сказала Анастасия Анатольевна. – Эксперт по рукопашному бою со стороны спецназа ГРУ убежден, что вы целенаправленно били именно в нож. Хотя и говорит, что движение ваше было автоматическим, отработанным на тренировках. Оно вызвано рефлекторным желанием нанести противнику наибольший урон, что закладывается в психологию офицера спецназа на подсознательном уровне. Времени на размышление у вас просто не было. Таково заключение эксперта. Это и вызвало раздумья следователя над возможностью переквалификации дела со статьи сто девятой уголовного кодекса – «причинение смерти по неосторожности» на статью сто пятую – «умышленное убийство».

– И чем это мне грозит? – спросил старший лейтенант.

– Военная прокуратура может передать дело в гражданский суд.

– Он не вправе судить военного, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

– В последнее время участилась практика предварительного суда военного трибунала с известным исходом. Приговор будет, могу гарантировать, однозначным: «Разжаловать в рядовые и уволить из армии». Вы перестаете быть военным человеком. Тогда дело передадут в суд гражданской инстанции. Я уже несколько раз встречалась с подобным. Но все зависит от позиции трибунала и вашего командования. Пока же оно никак себя не проявляет.

– Миленькое дельце. – Старший лейтенант вздохнул. – А что говорит судмедэксперт о причине смерти?

– «Смерть наступила вследствие большой потери крови в результате колото-резаной раны». Судмедэксперт не может сказать однозначно, была ли рана нанесена случайно или умышленно.

Все происходило так, как и обещала похмельная адвокатша. Очень быстро, словно сыщиков кто-то кнутом подгонял, завершилось следствие. Вскоре прошло заседание трибунала. Даже его решение Анастасия Анатольевна предсказала правильно: «Разжаловать в рядовые и уволить из армии».

Дело было передано в гражданские инстанции. Лесничий угодил в обычный следственный изолятор. Там его, правда, поместили не в общую камеру, а в одиночку.

Пожилой, но по-юношески прыщавый вертухай даже объяснил ему причину:

– В общих камерах больше половины подследственных – кавказцы. Ночью подушку на лицо, сядут сверху, и никакая боевая подготовка не спасет. Спать ты все равно когда-нибудь захочешь.

– И на том спасибо, – мрачно поблагодарил Сергей Ильич.

– Не за что. Все равно к тому дело идет. На зоне тоже больше половины с Кавказа. Но там уже не наша забота. А нам ЧП не нужно.

Тут Сергей Ильич вдруг вспомнил один момент, внешне незаметный, но по-своему критичный. Он понял, что будет происходить дальше, сообразил, что на зоне ему прописку не дадут.

При его задержании пузатый полицейский майор сказал:

– Руки подставляй, старлей.

В тот момент Лесничий был в полевой форме. Ночью три маленькие темные звездочки на его погоне рассмотреть было никак невозможно. К тому же майор заранее знал, что у старшего лейтенанта был с собою пистолет. Однако видеть оружие он не мог. Значит, сообщили, предупредили.

С этого момента Лесничему стало понятно и помещение его в одиночную камеру. Конвоир и сам причину, скорее всего, не знал. Ему велели так сказать арестанту.

Сергей Ильич стал ждать визитера, который должен был навестить его в этой камере. Тот пришел уже на следующий день.

Громко заскрежетал ключ в замке. Сухощавый, даже щуплый, жилистый и седовласый не по годам полковник с красным, будто обгоревшим на солнце лицом вошел впереди вертухая. Тот, видимо, заранее знающий свои обязанности, в камеру не шагнул, а дверь снова закрыл на ключ со стороны тюремного коридора.

Полковник был в повседневной форме, носил погоны общевойсковика с красными просветами. Но бывший старший лейтенант Лесничий сразу заметил на тыльной стороне ладони небольшую татуировку с изображением парашюта и еще чего-то, что трудно было разобрать.