Засада на призрака - Сергей Васильевич Самаров

Получив сообщение от старшего лейтенанта Соловейчикова, подполковник Бармалеев извинился перед капитаном Труфановым, объяснил ему ситуацию, и капитан, кажется, даже не обиделся на то, что и комбат его покидает так же быстро, как и другие. По крайней мере, руку на прощание подполковнику подал. Капитану сделали протез вместо ампутированной по голень ноги, но протез пока еще ногу натирал, и Труфанов остерегался его носить постоянно.

В последнее время среди мехводов[1] пошла мода трогаться с места сразу на второй скорости, слышал Бармалеев. Сам он на парковке перед госпиталем тронулся даже с третьей передачи, удивился при этом, как не заглох у него двигатель, но при этом подумал и о том, что сообщать мехводу об этом случае нельзя — тот сам начнет пробовать и обязательно сломает коробку передач, такой характер у мехвода с редкой фамилией Миша. Он все пытается сам испробовать и испытать.

Дорога до штаба объединенных сил в Сирии, расположившегося в здании бывшего аэропорта имени Басиля Асада[2], пролегала рядом со штабом южной группировки, которую возглавлял полковник Прохоров. Прямо напротив землянки, в которой кабинет полковника и размещался, откуда-то взялся регулировщик движения в форме российской военной автомобильной полиции, которой военная автоинспекция и подчинялась. Регулировщик флажком-жезлом приказал подполковнику остановиться, что послушный водитель подполковник Бармалеев и сделал, наблюдая при этом, как неторопливо, вразвалочку приближается к нему старший лейтенант с повязкой «ВАИ»[3] на рукаве. Причем повязка находилась не на локте, где ей быть полагается, а на запястье. В другое бы время и в другой обстановке подполковник обязательно сделал бы старшему лейтенанту замечание, но сейчас было не до того.

— Скорость превышаем… — глядя куда-то в сторону штаба, сказал старший лейтенант. — Документы, будьте добры, предоставить… — голос у него был слащавым, говорил он с ленцой и нахально. Старлей чувствовал себя в праве…

Бармалеев достал документы на бронетранспортер, свое водительское удостоверение и протянул через открытый только что люк. Закрывать во время движения люк он начал совсем недавно, после того как бронетранспортер попал в засаду вражеской РДГ[4]. Тем более делал это, когда ехал один или дорога была сильно пыльной, как сейчас.

Что касается превышения скорости, то тут вопрос был спорный. Конечно, показания спидометра говорили, что скорость подполковник слегка превысил, но не намного. А в руках старшего лейтенанта не было радара, измеряющего скорость. И Бармалеев легко мог бы оспорить показания военного автоинспектора, полагающегося, судя по всему, на свой глаз. Но спорить подполковник не хотел. Не то было настроение…

— Можно побыстрее шевелиться. Я очень спешу… — только и сказал он.

— Все спешат. Не торопись на тот свет — там девочек нет, — изрек инспектор с умным видом.

— Дурак! — вспылил подполковник. — Я в объединенный штаб еду. Там произошло покушение на генерал-полковника Сумарокова. Меня сам генерал разыскивает.

Старший лейтенант наконец-то добрался до водительского удостоверения, обратил, видимо, внимание на подполковничьи погоны и заглянул в люк, чтобы удостовериться, что его не какой-нибудь младший сержант «дураком» называет.

— Извините, товарищ подполковник. Я ничего не знал о покушении, — старший лейтенант протянул документы через люк. А подполковник взял их и сунул за солнцезащитный козырек.

— Счастливого пути, — козырнул инспектор.

Бармалеев тем временем снова вдавил педаль акселератора в пол бэтээра, обдав старшего лейтенанта облаком пыли из песочно-земляной насыпной дороги и облаком же темной гари солярки, и умчался.

* * *

А из землянки, где располагался кабинет полковника Прохорова тем временем вышли два полковника в общевойсковой форме и майор в форме ВДВ. Всю грудь майора украшали ордена и медали, а сам он сильно хромал, опираясь при ходьбе на тросточку. При этом он, как обычно, ругал и саму Сирию, и «бармалеев», и осколки артиллерийского снаряда, что надолго превратили его, боевого офицера, в штабную крысу.

— Товарищи полковники, вы слышали что-нибудь про покушение на генерал-полковника Сумарокова? — спросил их старший лейтенант.

— Ничего не слышали, — ответил один из полковников. — А что, было покушение?

— Я точно не знаю, но я только что остановил за превышение скорости БТР. Там какой-то подполковник за рулем находился. Он мне и сообщил, что было покушение и что генерал лично его разыскивает.

— А как ты скорость без радара определял, чтобы за превышение останавливать? — спросил полковник, что был возрастом помладше. — На глазок?

— Как фамилия того подполковника? — быстро, пока старлей не успел ответить, спросил второй полковник, который был возрастом постарше.

— Запоминающаяся какая-то. Необычная. Что-то с Сирией связано.

— Бармалеев?

— Вот-вот. Точно. Бармалеев, товарищ полковник.

— Надул тебя подполковник. Пошутил он, — сказал майор ВДВ, звякнув медалями.

— Нет. Подполковник Бармалеев начисто лишен чувства юмора. Он шутить не обучен, — не согласился полковник, тот, что был возрастом постарше. Это и был сам Прохоров. — Вы идите в столовую, а я позже пообедаю. В объединенный штаб съезжу к Сумарокову. И захвачу с собой то, что мне сегодня Бармалеев дал. Приятного аппетита вам! — Прохоров похлопал себя по карману кителя, словно проверил его содержимое.

Второй полковник вместе с майором ВДВ пожали плечами и продолжили путь в сторону офицерской столовой, а Прохоров направился к недалекой парковке, где тесно стояли бронетранспортеры, и забрался в свой персональный. Мимо инспектора ВАИ он проехал не быстро, а когда догнал своих коллег, успел разогнаться и обдал полковника и майора воздушно-десантных войск облаком пыли.

— Хоть бы немного подвез, — проворчал майор, вороша дорожную пыль тросточкой.

— Торопится, — ответил второй полковник и оглянулся — нет ли кого рядом. После чего добавил: — Выслужиться хочет.

* * *

Подполковник Бармалеев тем временем вынужденно сбросил скорость. Во-первых, его вынудила сделать это каменная гряда, на которую круто взбиралась дорога. А во-вторых, новый шлем подполковника лежал на соседнем сиденье, и его гарнитура издавала призывные звуки — кто-то нервничал на связи, требуя разговора с подполковником. Сначала один человек, потом другой, у которого терпения было больше.

Надевать шлем на голову, чтобы ответить, одной рукой было неудобно — мешала повязка. Пришлось скорость сбросить до минимальной, что позволило надеть шлем без угрозы потери управления бэтээром.

— Командир, товарищ подполковник… — проговорил голос в наушниках шлема.

— Здесь я, здесь, на связи, старлей…

Из всех офицеров батальона чаще других звал подполковника просто «командиром» старший лейтенант Соловейчиков. По его обращению Бармалеев его сразу и узнал.

— Это ты?

— Я, командир. А я уж, грешным делом, подумал, что опять связь барахлит, пропали вы куда-то, — сообщил командир саперного взвода.