Андрей Костин - Смертельная комбинация

В конце коридора мы остановились перед двойной решеткой, перегораживающей проход, и он достал ключи.

— Здесь раньше тюрьма была, — хмыкнул боксер. — До пятьдесят третьего. Потом перековали мечи на орала. Психушки нужны любой власти.

Я согласился.

Боксер открыл замок и, слегка подтолкнув меня, вышел следом. Мы поднялись по лестнице на несколько пролетов. На всех окнах были решетки. По дороге нам никто не встретился.

— Сюда.

Он открыл еще одну, но уже обыкновенную дверь, и мы попали во вполне приличный холл, с обшитыми пластиком стенами и красными ковровыми дорожками на полу. Тут совсем немного мебели, но выглядела она достаточно новой. В дополнение к мебели был молодой человек, смуглый, с черными усиками и пушистыми ресницами. Он сидел в кресле, ноги его, в узких начищенных ботинках, покоились на низком журнальном столике. Молодой человек рассматривал свои ногти и пытался походить на гангстера из кино. Увидев нас, он медленно встал, чуть заметно кивнул, мол, подождите, и исчез за дубовой дверью.

Боксер вытер ладонь о штанину. Я заметил, что ему не по себе.

Через минуту молодой человек появился снова, остановился в дверях н сказал:

— Можно.

Проходя мимо, я встретился с ним взглядом, и меня передернуло от омерзения. Никогда еще я не встречал таких мутных глаз.

Молодой человек чуть заметно усмехнулся и как бы невзначай стал поправлять рубашку. Пиджак его при этом распахнулся, и увидел, что из-за пояса торчит рукоятка ТТ.

Комната, куда мы вошли, была небольшая и светлая. Вдоль стен — стеллажами с книгами, возле окна — массивный стол. За столом восседал толстяк в белом халате и белой шапочке. Сейчас он был похож на доброго доктора Айболита, не в меру располневшего и побритого. Ну, а какие зверюшки были в его лечебнице, я успел убедиться.

— Прошу садиться, — добрый толстый доктор указал пальцем на стул посреди комнаты.

Я сел, с независимым видом закинув ногу на ногу. Но в моем наряде это выглядело не слишком эффектно. Боксер встал за моей спиной, держа палку наперевес.

— Ну-с, — доктор потер руки, — вас интересует, куда попали?

Я покачал головой, потом вдруг спросил:

— Как вас зовут?

От неожиданности он заморгал и ответил:

— Семен Семенович. Устроит?

— Мне-то какое дело. Пусть будет Семен Семенович. Ягар, правда, звучит эффектнее.

Он замахал руками и захихикал, словно я сказал что-то невероятно смешное. Потом открыл ящик стола и достал исписанный лист бумаги.

— Поступило заявление с просьбой… Я цитирую: «Выяснить состояние психического здоровья гражданина…», — он поднял глаза. — Тут дальше перечисляются ваши поступки: и людей вы избивали ни за что, ни про что, и в чужие квартиры врывались, скрывались где-то. В общем, достаточно, чтобы отдать человека под суд, только в ваших поступках нет мотивации. Значит, налицо нарушение психики…

— А кто это написал, можно посмотреть.

— Не стоит, — Ягар спрятал бумагу обратно в ящик. — А теперь слушайте меня. Госпитализированы вы на законном основании, — глаза его стали жесткими, — конечно, кто-то может это оспорить, только никто не узнает, где вы. Письма отсюда не идут, навещать не будут, сбежать невозможно. У нас опытные санитары, жесткий режим, хорошие двери. Даже если удастся вырваться из здания, на территории несколько тренированных овчарок и сторожей. Ведь к нам на освидетельствование и преступники попадают, так что меры безопасности строгие, лучше не пытаться. А теперь — к делу. Успех лечебного процесса и его комфортность для пациента основываются на сотрудничестве врача и больного…

— Вы же собирались перейти к делу, — напомнил я.

— Любите перебивать… — он пристально посмотрел мне в глаза, но я никак не отреагировал, и он продолжил: — Чтобы успешно вывести вас из болезненного состояния, необходимо узнать, что стало причиной нервного срыва. И потому для начала вы должны подробно описать свои действия, поступки с того самого момента, как сошли с поезда в нашем городе. Я понимаю, устный рассказ займет много времени… моего времени. Вам-то торопиться некуда. Потому изложите на бумаге. Всем необходимым вас обеспечат. Если написанное будет правдой, очень подробной правдой, — он многозначительно поднял один палец, — а мы подробно расследуем и проверим каждый эпизод, то лечение станет успешным, и, вполне возможно, вы скоро выйдете отсюда. Главное, повторяю, искренность… И куда спрятали денежки — не забудьте написать.

— И полное, чистосердечное признание, — добавил я и засмеялся. — А если я откажусь?

— Тогда лечение будет долгим и болезненным, — он потер ладони. — Но я дам вам время подумать. У меня сейчас обход… Идите… Через два часа жду ответа.

У самой двери он остановил нас.

— Минуточку… Сережа, — он посмотрел на боксера, — на обратном пути покажи девятую палату, пусть познакомится с возможным соседом, — и пояснил, обращаясь ко мне. — Для выполнения моего задания нужна одноместная светлая комната. Если откажетесь, придется в тесноте, коек у нас не хватает.

— Пошли, — тихо скомандовал боксер, мы пересекли холл мимо молодого человека, который не повернул в нашу сторону головы, стали спускаться по лестнице.

Внизу боксер остановился у одной из дверей и откинул заслонку глазка.

— Посмотри, — сказал он, — сюда мы сажаем тех, кто не слушается старших.

Я наклонил голову и заглянул. Увидел комнату с голыми стенами, металлическую кровать, на которой сидел высокий худой мужчина. Руки его безостановочно двигались, словно он ощупывал воздух перед собой. Потом он повернулся ко мне лицом. Я вздрогнул и попятился. Лицом человека это трудно было назвать. Какая-то тряпичная маска с поехавшим набок поросячьим носом, асимметричными бровями, щеками в рытвинах…

Взгляд его, вначале бессмысленный, сосредоточился на двери, нижняя губа опустилась, обнажив черные гнилые зубы. Глухо зарычав, он встряхнулся, упал на четвереньки, завертелся на месте и вдруг резко прыгнул вперед, выставив перед собой костистые, похожие на клешни пальцы.

Он напоминал мохнатого ядовитого паука, у которого оторвали лишние лапки. Хотя между нами была прочная, обитая железом дверь, я почувствовал, как стынет в жилах кровь.

На губах боксера играла улыбка.

— Впечатляет? — спросил он.

— Ничего себе штучка, — я опасливо покосился на дверь, из-за которой слышалось царапанье ногтями по металлу и хриплое рычание.

— Этому парню ничего не стоит вырвать тебе глаза, он помешан на этом, — боксер посерьезнел. — Мне нравится, как ты дерешься. Люблю парней, которые почти такие же сильные, как я. Тебя сначала спеленают, чтобы ты и пальцем не смог пошевелить, а потом напустят эту тварь. Мне не светит видеть после твою безглазую изуродованную рожу… Хочешь, покажу такого, он уже побывал в этой клетке?

— Не стоит.

Рычание за дверью перешло в истошный вой.

— Подумай хорошенько, парень, — боксер поморщился, — Ягар шутить не любит.

— Неужели все возможно?

— А кто нам помешает? — он пожал плечами, — Ягар знает, кого держать здесь, внизу, а кого — наверху. Здесь хроники, ими никто не интересуется. Недели на три посадят на иглу, вот ты и хроник. Ладно, пойдем, запру тебя в твоем люксе.

Я не выдержал и спросил:

— Ты не знаешь… та девушка, которая была вместе со мной, что с ней?

Он с минуту молчал, глубоко задумавшись, потом ответил:

— Ладно, не дергайся, с ней порядок. Наверху она…

Потом парень ушел, задвинув снаружи засов. А я лег на кровать и попытался заснуть. В сущности, я уже принял решение.

Во сне меня мучили кошмары, и утром я был совсем разбит. Проснулся задолго до прихода санитара. Тот не стал ставить мне градусник и даже разрешил помыться в служебной душевой. Потом боксер отвел меня в кабинет к толстяку. Молодого человека нигде не было видно, и в холле дежурил теперь он.

Я подумал, что боксер больше полагается на свои кулаки, чем на огнестрельные приспособления.

Ягар выглядел усталым, щеки у него отвисли еще ниже. Он только что приехал на работу и, когда я вошел, надевал белый халат и шапочку.

— У вас неприятности? — поинтересовался я.

— К черту! Этот снабженец валяется в реанимации, и вообще неизвестно, будет ли когда-нибудь соображать. А время идет.

— Время — деньги, верно? — я улыбнулся. — В нашей ситуации, пожалуй, это удачное сравнение.

— Ну-ну, поупражняйся в словесности, — он хмыкнул. — Скоро у тебя появится другой собеседник. Из девятой палаты.

— Я так понимаю, мне отсюда не выйти. Найдете ли вы эти деньги или того, кто убил директора, я все равно останусь для вас опасным свидетелем.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы догадаться.

Как только помрет кто из хроников, мы твой труп вместо его отправим в крематорий. А бедолагу зароем где-нибудь в саду. Так что будешь ты считаться без вести пропавшим.