Владимир Макарычев - Автономный дрейф

Кабинет Алексея находился на пятом этаже. На полу вытертый дубовый паркет, в углу высокие, в человеческий рост, часы с маятником в деревянном корпусе. Говорили, что их вывезли в сорок пятом по репатриации из Германии. Но остатки величия Главпура его не волновали, главным сегодня было другое.

Алексей открыл сейф больше для самоуспокоения. Денег там все равно не было. Занять их у сослуживцев также не представлялось возможным. Денежное довольствие не выдавали третий месяц. Вся надежда на командировочные. Позвонил в финансовую часть. Ответили, что деньги поступят лишь завтра.

В начале девяностых армия переживала трудные времена. Офицеры страдали от безденежья, но многие из них продолжали надеяться на лучшие времена, когда государство опять будет нуждаться в офицерском корпусе. Они тогда не понимали изменившегося к ним отношения со стороны высшей власти, да и общества в целом. А разница была огромная. Хотя бы в лозунгах «Партия, советский народ и армия — едины!» и «Российское правительство проявляет постоянную заботу об армии и флоте». Правда, последний лозунг озвучивали лишь перед президентскими выборами.

Армия уже не ассоциировалась с народом, готовясь к переходу на контрактную, профессиональную службу. Как будто советские Вооруженные силы были непрофессиональны и неэффективны?

Алексей не представлял свою жизнь вне армейских рядов. Двадцать лет службы научили его, как и многих офицеров, стойко переносить все лишения и тяготы военной службы. Но государство и не думало о вознаграждении. Оно продолжало нещадно эксплуатировать офицерское сословие.

Володя Белов разглядел и понял суть происходивших реформ. В девяносто первом году он уволился с флота. Сегодня Белов — успешный бизнесмен, работающий в Москве.

Алексею ничего не оставалось, как попросить в долг у Белова. В том, что у российского капитана второго ранга нет денег, признаться было стыдно. Алексей еще не знал особенностей новой капиталистической жизни: одолжил — значит, отдай с процентами. Но деваться было некуда, даже командировочных Минобороны не смогло выдать, пришлось обращаться, как говорится, к негосударственным структурам. Алексей даже написал письмо-обращение на руководителя фирмы с просьбой ссудить ему денег с гарантией их возврата. Место для фамилии руководителя он оставил в письме свободным, поскольку еще не знал, до кого сможет достучаться. Вера в справедливость, в родное государство у Алексея еще не иссякла. Хотя к этому времени многие его товарищи уволились из армии и успешно занимались, по их же словам, бизнесом. Иногда они приходили к ГУВР[41] в гости, обязательно с импортным коньяком и в дорогих блестящих ботинках. Массивные наручные часы и золотые цепи также являлись элементом благополучия девяностых. Оставшиеся на службе по вечерам «таксовали», работали охранниками. Каждый надеялся уже только на себя.

Белов принял Алексея в своем офисе на Волхонке. Фирма располагалась в старинном трехэтажном особняке и занимала целый этаж. Друзья не виделись около месяца, но крепко обнялись, как после долгой разлуки.

— Значит, едешь на войну? — саркастически спросил Владимир Коркина.

— Да нет там никакой войны, лишь на границе орудуют моджахеды, — ответил Алексей.

Володя поправил:

— Однако пресса сообщает о боевых стычках на границе и гибели наших солдат. Развалили Союз, отдали самостоятельность республикам. Пусть и защищают себя сами. Нет же, опять нашего солдата бросают под пули неизвестно за кого и за что.

Алексей решил промолчать. Хотя в душе был солидарен с Володей. Тот знал житейскую ситуацию друга и, не говоря ни слова, вынул портмоне и вытащил пачку долларов. В это время раздался телефонный звонок. Володя взял трубку, не переставая отсчитывать стодолларовые купюры.

— Звонил мой начальник, директор фирмы. Тебе будет интересно узнать, кто он?

— Конечно! Мне нужно вписать в письмо его фамилию.

— Какое письмо? Какую фамилию? Для чего? — мотнув головой, воскликнул Белов.

— Раз беру у фирмы деньги в долг, то оставляю расписку, — спокойно ответил Алексей.

Владимир в ответ покрутил указательным пальцем у своего виска.

Понизив голос, он продолжил:

— Директор фирмы — матрос Строкин. Тот самый, который увел у особиста на боевой службе три тысячи долларов. Считай, половина из них отдается сегодня тебе.

Сказав это, Владимир залился звонким смехом, а в его масляных глазах вспыхнули снисходительные огоньки.

Алексей и не подумал обратить внимание на этот эпизод. Шутки товарища он также не оценил и оставил расписку на его столе. Коркин поспешил домой, чтобы остаток вечера провести с семьей. Провожая Алексея, Владимир просил передать Татьяне, что позаботится о них.

Жена Алексея, Татьяна, была первой девушкой, с которой познакомился Владимир в начале своей службы во Владивостоке. Но его закрутило в водовороте «столичной» обстановки. Успех у женщин, легкое продвижение по службе, неудачный опыт семейной жизни сделали свое дело. Все, что его тогда интересовало, — карьера и забота о себе. Таким он выглядел и сегодня. Жил один и для себя.

С Татьяной они очень быстро расстались, но, как Володя считал, остались друзьями. Хотя, по его мнению, дружба с женщиной имеет одну цель — когда-нибудь познать ее в постели. На худой случай, познакомиться с ее подругой.

Через год Белов познакомил ее с Алексеем. Пара быстро сыграла свадьбу. Это или другое обстоятельство способствовало стремительной служебной карьере Алексея, сказать трудно. С корабля он перешел сразу же в штаб флота, заочно окончил Военно-политическую академию имени Ленина, досрочно получил очередное звание капитана третьего ранга. К тому же получил в Москве квартиру.

Белов в душе завидовал другу, хорошо понимая, что с его стороны это было по меньшей мере некрасиво. Особенно его задевало то, что у Алексея есть продолжатель рода. Он же и не надеялся уже обзавестись семьей, вконец разуверившись в любви. Для себя же решил, что личное счастье важнее монотонной и, как правило, бессмысленной семейной жизни. Зачем нести за кого-то ответственность, быть обязанным? Брак, по его мнению, уничтожает личность, загоняет индивидуальность в границы семьи. В плену придуманной морали гибнет развитие личности, а коллективизм и семья держат человека, как скотину в загоне. Запахов и картинок окружающей природы полно, но вкусить их можно лишь в специально приготовленной кормушке. И по расписанию.

Но, с другой стороны, жизнь в семье-загоне приносила свои плюсы. Ученые считали, что семейный человек дольше живет, а его собственные наблюдения подсказывали: крепкий тыл помогает мужчине сделать карьеру и реализовать себя в общественной жизни. Семья друга была тому примером. Но времена семейных ценностей, как понимал Белов, безвозвратно ушли в прошлое. Они были хороши, даже выгодны в советском обществе, где государство их культивировало, защищало и называло «ячейкой коммунистического общества». Сегодня ценностью являются деньги, а не способ их добывания. Именно по их наличию оценивается твой вес в обществе, а рынок предлагает за них услуги в виде любви, семьи… Владимир уверовал в эти ценности и шаг за шагом шел к цели — увеличение капитала, превращение его в средство оплаты за рыночные услуги, в том числе и в личной жизни.

Алексей в этот день довольно быстро завершил все свои дела. Остаток вечера он посвятил близким людям. Когда ребенок заснул, они наконец-то поговорили с женой. На первых порах ей очень нужна была помощь по уходу за ребенком. Ее родители из Владивостока не могли прилететь по причине дороговизны авиабилетов. Его отец, в силу возраста, не выезжал из нижегородской деревни. Вся надежда была на друга Володю Белова.

Татьяна по характеру была домашним человеком. Ее природная красота сочеталась с женственностью. Во всех ее движениях чувствовалось спокойствие, которое передавалось окружающим. После рождения ребенка ее лицо излучало безмятежность и доброту. За таких офицерских жен поднимают бокалы как за надежный тыл. Она и была домашним тылом, который начинался с чисто прибранной квартиры и заканчивался преданным взглядом в сторону любимого мужчины. Алексей понимал, что без сильной мужской руки ей будет сложно одной в большом городе. Да еще с маленьким ребенком.

— Доллары меняй только в обменниках, постепенно, — наставлял ее Алексей. — Командировка у меня на три месяца. Основные продукты я купил. Телефоны ребят из управления у тебя есть. Володя Белов, если что, поможет. Хотя без надобности ему не звони.

Он давал простые житейские советы отрывисто и нервно, как на инструктаже.

— Не забудь отнести заведующей детского сада письмо от генерала Арова. Ребенка должны принять без всякой очереди.

Татьяна с трудом сдерживала слезы. Знала, муж не любит, когда она плачет. В то же время не могла понять, почему именно его отправляют в горячую точку в такой сложный для семьи период.