Андрей Костин - Убийственный аргумент

— Еще, — наконец сказал я и постучал согнутым пальцем по столу.

Банкомет аккуратно положила передо мной еще одну карту. Что там — поражение? Удача?

Я накрыл ее ладонью, и карта к ней прилипла. Осторожно поднял и посмотрел. Перед глазами все плыло. Несколько раз пересчитываю трефовые листочки кислицы.

У меня на руках двадцать одно. Очко.

— Мы договаривались играть в боевую, — произнес Шамиль голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— А мы и играли по-честному, — Митрофаныч развел руками. -

Ты же сам все видел. Я ведь на шестьдесят четыре штуки не смог банк взять. А вот ему — повезло. Заметь — он вообще везунчик. Другому еще несколько дней назад деревянный костюм бы сшили. А смотри — сидит вместе с нами, решает теперь, поди, как потратить свои денежки, — Митрофаныч тоненько засмеялся.

— Ты меня даром взял, и я такого не забуду, — оборвал его смех Шамиль.

Сам же я никак не мог прийти в себя. Словно где-то в животе зарождались теплые волны и разбегались во все стороны по телу до кончиков пальцев. Это, наверное, бродил адреналин.

— Ну что ты, какие у меня могли быть шансы, — плаксивым голосом возразил Митрофаныч, — я не тасовал, не метал. Ты сам выбирал девушку…

Тут только все заметили, что банкометша лежит на полу в глубоком обмороке.

— Шампанского! — сказал Митрофаныч. — За счет заведения. Хоть мы, — он подмигнул мне, — и нагрели казино.

— Только на половину этой суммы. — поправил я. — Как раз ту самую половину, которая мне причитается.

— Пока мы выпьем, в кассе обменяют жетоны, — предложил он.

Все как-то одновременно шумно встали и потянулись к дверям. Шамиль оказался рядом со мной возле стойки бара, когда Митрофаныч громко заказывал дюжину «Дон Периньон».

— А ты неплохо держался, — заметил Шамиль. — Знаешь, чем рисковал?

— У меня все ладони вспотели.

— А по лицу заметно не было.

— А вот у катранщика — заметно. Он собирался принять эту ставку сам. И тогда я решил перебить.

— Я так и подумал, — Шамиль кивнул. — Но после того, как игра была сделана. Рано он радуется.

Подошел Митрофаныч.

— Фарт — явление переменчивое, — сообщил он. — Вот твои деньги. Все — крупными купюрами. Все равно увесистый сверток, верно? Станешь пересчитывать?

— Обязательно, — развернул пакет и проверил несколько банковских упаковок по десять тысяч.

— У нас «кукол» не подсовывают, — заметил Митрофаныч. — Ну а теперь — поедем к этому американцу. Вадим сказал адрес. А ты, говорят, английский знаешь? Поможешь мне с ним разговаривать. Теперь мы в доле, верно? Вон, Шамиль Русланович у нас гарантом…

Мы спустились на первый этаж. Из ресторана была слышна музыка. Я подошел к полуоткрытой двери. Шел тот же самый номер с танцующей девушкой, который мы видели с Василием, когда пришли сюда впервые.

В гардеробе ко мне подошел Шамиль:

— Ты как, — спросил он, — собираешься эти деньги под мышкой таскать? На, возьми, — он протянул объемистую сумку из натуральной кожи, — После вернешь.

— За сумку — спасибо. Но я бы хотел прямо сейчас вернуть то, что вы мне одолжили на игру.

— Не спеши, — сказал он с усмешкой. — Когда от чистого сердца в долг дают, так сразу не возвращают. Должны еще проценты нарасти.

— Большие?

— Посмотрим. Ты ведь когда брал — не спрашивал, верно? — он подмигнул и повернулся спиной к гардеробщице, которая стояла с пальто наизготовку.

Рассказывает она

Мы приехали в пансионат еще засветло. Раньше здесь был какой-то привилегированный дом отдыха и даже каменное панно с ликом вождя осталось на месте.

Поужинали в ресторане. Рядом с нами за столиком сидел какой-то колоритный субъект в клетчатом пиджаке. Лицо его показалось мне очень знакомым, только я так и не смогла вспомнить, где уже видела. Может, потому что думала совсем о другом?

Я не могла себя понять. Отдать ключи от квартиры человеку, с которым встречалась всего один-два раза, да еще при таких обстоятельствах! Как он смог меня уговорить, заставил поверить, что мне грозит опасность? После того, как я обнаружила у себя на диване мертвеца, у меня стало не все в порядке с головой.

А может с головой у меня не в порядке с тех пор, как я впервые увидела этого человека? Сначала — во время драки, а потом — когда подвозила на своей машине? По дороге он курил, и я заметила, что ему было больно держать сигарету разбитыми губами. И сразу обратила внимание на его глаза. Странные, когда он смотрел на меня. И ожесточенные, когда я наблюдала за ним украдкой.

И еще он очень боялся Марты. Марта рычала, на то она и грозная овчарка, но я чувствовала, что ей он понравился с первого взгляда.

А мне? Неужели угораздило влюбиться?

Все девочки мечтают влюбиться в самого замечательного и единственного мужчину, а потом понимают, что пора выходить замуж. И продолжают мечтать.

Мальчики мечтают по-другому. Не знаю, как, но их фантазии практичнее, что ли? Или просто они знают, чего хотят?

Почему двенадцать лет назад я решила выйти замуж? Нравился он мне? Просто он оказался настойчивее других. Я даже не помню, как мы с ним первый раз целовались. Нравились мне тогда совсем другие, и если целовалась я с ним, то чтобы кому-то насолить.

Через два дня после свадьбы раздался звонок, я сняла трубку телефона и, узнав голос, сказала:

— Не звони мне больше. Я вошла замуж.

Положила трубку на место и прошептала:

— Только ради этого?

Было такое чувство, что меня обсчитали в магазине.

Впрочем, когда родила Александра, все остальное стало неважно. Это — мой сын. Только мой.

А еще через семь лет в доме появилась Марта. Моя собака. Только моя. Это был мой мир. Я забралась в него, как улитка в ракушку.

И вдруг — этот незнакомец. Словно возник из пепла сожженных дневников, которые я вела в юности. Не знаю, что в нем такого особенного. Только я именно такого рядом с собой представляла. И сразу подумала: может, это судьба? А когда сломалась машина, я понимала, что не должна оставаться у этих его знакомых. Потому что от ракушки, которую я считала такой прочной все годы, не осталось и следа…

…Мужик в клетчатом пиджаке за соседнем столиком явно занервничал. Думая о своем, я смотрела на него слишком долго.

Не пойму, почему этот тип так ассоциируется у меня с моим незнакомцем? Они ведь — полная противоположность.

Клетчатый пиджак вылез из-за стола и подошел к нам. Представился. Спросил, не мог ли видеть меня раньше. Я часто бывала в этом пансионате с Олегом. Поэтому ответила, что он, наверное, здесь меня и видел.

После ужина Стэндап попросил меня показать ему территорию пансионата. Я с радостью согласилась. Мне очень нравилось здесь гулять — среди сугробов, фонарей и вековых елей. Американцу все оказалось интересно, он даже затащил меня на задний двор и все расспрашивал: что находится в этом здании или в том сарае. Экскурсия затянулась, когда он вдруг предложил оставить его одного, так как достаточно здесь освоился.

Я согласилась — территория охранялась, а я уже здорово продрогла.

В номере оказалось холодно. Не снимая шубы, забралась с ногами в кресло. Хотела подождать, пока вернется Стэндап — дверь его номера была напротив, и я бы услышала, как он гремит ключами. И не заметила, когда уснула.

Все было словно в старом кино Рижской киностудии. Железнодорожная станция в Дубултах, желтые листья на плитах тротуара и колючие корки конских каштанов, серое небо под цвет балтийской волне, и запах сосен и сжигаемых в печках старых домов торфяных брикетов.

Не знаю, кто придумал, что во сне не бывает цвета и запаха? По всему выходило, что этот незнакомец меня провожал. Скоро должна была подойти электричка, и мы поднялись по ступенькам на платформу. Я чувствовала, что от него исходит какая-то опасность, как от раненого хищного зверя. И еще у меня в этом сне были воспоминания…

Гостиничный номер, смятая постель и синичка, которая долбит клювом деревянные перила балкона. А до этого было затемнение — опять же как в старом кино. И я чувствовала себя замечательно. Мне давно не было так хорошо.

А теперь вокзал. Я уезжала, а он оставался. Вдали, параллельно изгибу реки показалась электричка. Он попытался меня обнять, но я отстранилась.

— Запомни, ничего не было, — сказала я. Он странно посмотрел на меня и я словно утонула в этих зеленых глазах. Мне захотелось взять его за руку. — И в Москве ко мне даже не подходи…

С грохотом подошла электричка.

— Это были всего лишь каникулы, — пробормотала я, влезая на высокие ступени. — Такое не может длиться долго.

Со вздохом закрылись двери. Электричка тронулась, я еще увидела его, стоящего на перроне. Он не махал вслед, а смотрел куда-то себе под ноги. Потом желтая листва, аккуратные домики… Я нашла свободное место в вагоне. Все покачивались в такт стуку колес…