Роберт Крейс - В погоне за тьмой (в сокращении)

Леви убедил меня, что Берда вынудили признаться. Восемь дней спустя я нашел запись камеры наблюдения из бара «Два мира» в Голливуде, сделанную в то же время, когда Ивонн Беннет убили в шестнадцати милях от этого места. Мы с Леви встретились с прокурором и судьей через три дня, и по предложению судьи прокурор округа снял обвинения. Меня в этой истории ничто не смущало.

Пайк собрал все страницы в стопку.

— А как получилось, что видеозапись обнаружил ты, а не Кримменс? У него была та же информация, что и у тебя.

— Кримменс получил признание, поэтому особо не старался. У нас был список мест, которые, по словам Берда, он посетил в тот вечер, но по названиям он помнил только несколько баров. Нам пришлось вычислять, где он побывал, руководствуясь его описаниями. Он сказал, что последний стаканчик он пропустил в баре с бамбуковыми палками и идолами. Все, в том числе и я, решили, что это где-то в Силвер-Лейк.

— Но оказалось, что не там…

— Мы нашли похожее место, но это был лесбийский бар. Все остальные заведения мы установили, а это не давало мне покоя. Тогда Берд снимал квартирку в Голливуде, и я стал искать что-нибудь поближе к его дому. И нашел — бар между Санта-Моникой и Сансетом. Там имитировали антураж Аляски. За барной стойкой стояли ритуальные шесты и какие-то идолы. У них была запись камеры наблюдения, и на ней — Берд со стаканом. По времени на пленке было ясно, что, когда Ивонн Беннет убивали, он был в Голливуде. Поэтому обвинения и сняли.

Может, я пытался сам себе подыграть, но я в упор не видел, где я прокололся. Я не понимал, как Лайонел Берд мог ее убить, и не понимал, почему Бастилла в этом убеждена.

— А что остальные убийства? — спросил Пайк.

— Я восемь дней изучал жизнь этого парня. Ничто не говорило о том, что он убийца или связан с убийцей.

Пайк отложил бумаги в сторону.

— Слушай, иди к Рэю без меня. Я должен позвонить Леви.

— Я могу и подождать.

Я нашел в палме телефон Леви, позвонил. Я не общался с ним почти три года, но мое имя было его секретарю знакомо.

— Алан в суде, но он просил меня связаться с вами. Можете подождать?

— Да, конечно.

Леви вышел на связь через несколько секунд. Говорил он быстро и тихо.

— Вы слышали про Лайонела Берда?

— Двое детективов сообщили мне, что Берд виновен в семи убийствах, в том числе в убийстве Ивонн Беннет. Это так?

— Утром мне позвонил Лесли Пинкерт из отдела тяжких преступлений… Он с вами связался?

— У меня была некая детектив Бастилла. Она сказала, что у них есть доказательства, но не объяснила какие.

— У Берда были снимки жертв. Мне сообщили только это. Они не хотят выдавать информацию.

— Они запросили мои материалы, — сказал я.

— У вас есть что-нибудь, чего нет в папке, которую вы отдали мне?

— Только несколько записей, которые я не включил в отчет.

— Хорошо. Соберите все, завтра мы выберем время и все посмотрим. Я готов сотрудничать с полицией, но прежде хочу сам со всем ознакомиться.

На этом разговор был закончен.

— И что он сказал? — поинтересовался Пайк.

— Он считает, что они придерживают информацию, пока не сообразят, как ее раскручивать.

Голливудское отделение занимается и каньоном. Если тело найдено в Лорел, Пойтрас должен об этом знать.

Лу Пойтрас, лейтенант отдела по расследованию убийств Голливудского отделения полиции, был моим другом. Если тело человека, скончавшегося при подозрительных обстоятельствах, обнаружили в Лорел-Кэньон, детективы Лу должны были появиться на месте преступления до того, как подключили Бастиллу и ее отдел.

Я тут же позвонил Пойтрасу.

— Лейтенант Пойтрас слушает!

— Это я. Твои люди занимались самоубийством некоего Лайонела Берда в Лореле?

— Как ты об этом узнал? — строго спросил он.

— От меня только что ушла Бастилла из убойного. Она сказала, что рядом с телом обнаружено нечто, что доказывает причастность Берда к семи убийствам.

— Почему Бастилла тебе это рассказала?

— Берда обвиняли в убийстве Ивонн Беннет. Я работал на его защиту. И нашел доказательства, благодаря которым его освободили.

— Ого!

— Что у них есть?

— Даже не знаю… — замялся Пойтрас.

— То есть не хочешь говорить?

— То есть не знаю, что у них есть. Ты знаешь Бобби Маккью? — Бобби был старшим детективом в отделе Лу.

— Знаю.

— Этим занимался Бобби, но когда начальство узнало, что тут попахивает серийными убийствами, дело у нас забрали.

— Так что же успел узнать Бобби? Лу, пойми, мне важно понять, насколько все серьезно. Пока что это просто какой-то кошмар.

Пойтрас промолчал.

Пайк сказал громко, чтобы Пойтрас услышал:

— Скажи Пойтрасу, чтобы не юлил.

— Это Пайк? — спросил Пойтрас.

— Ага. Он был здесь, когда явилась Бастилла.

Пойтрас терпеть не мог Пайка. Его ненавидят почти все полицейские Лос-Анджелеса. Он когда-то был одним из них.

— Ну ладно, — вздохнул Пойтрас. — Начальник, который отвечает за это дело, хочет, прежде чем сделать публичное заявление, все осмотреть, поэтому мне придется туда ехать. Можем там и встретиться. Посмотришь на место происшествия. Времени у нас немного, так что давай быстро.

— Понял.

Пойтрас дал мне адрес и повесил трубку.

— Он хочет показать мне дом Берда.

— Пойтрас не будет рад видеть меня, — сказал Пайк.

— Я просто посмотрю, что у них есть. Тебе незачем ехать.

Впервые после ухода Бастиллы и Кримменса Пайк сдвинулся с места.

Может, я встал слишком быстро. Или говорил слишком возбужденно. Пайк тронул меня за руку:

— Ты был прав три года назад?

— Да.

— Значит, ты и сейчас прав. Эти две женщины погибли не по твоей вине.

Я попытался улыбнуться:

— Передавай Рэю привет. Если дело плохо, я тебе позвоню.

Пайк ушел, а я вышел на балкон, где меня обдало волной жара.

Представьте себе детектива в офисе в Голливуде, на четвертом этаже, куда несутся ветры из пустыни. Ветер из пустыни сухой и резкий, но чистый. Он отгоняет смог на юг, к морю, и небо сияет голубизной.

Тук-тук-тук, мы заглянули сказать вам, что после того, как вы вытащили этого парня, он прикончил еще двух женщин. Их семьи рыдают.

Я запер контору и отправился посмотреть, что они там накопали.

Детектив второго класса Кэрол Старки высыпала в кофе четвертый пакетик сахара, сделала глоток — все равно кислый привкус. Старки пила из черной кружки «Отдел убийств, Голливуд», которую ей подарили три недели назад — когда она пришла сюда работать. Кружка ей нравилась. Сбоку были цифры 187 — код для обозначения убийства по классификации лос-анджелесской полиции. Старки добавила пятый пакетик сахара. С тех пор как она отказалась от выпивки, организм требовал сахара по максимуму. Еще раз отхлебнула — все равно дерьмо.

Клер Олни, еще один кофеман, посмотрел на нее с сочувствием.

— Кэрол, ты поосторожнее. Диабет заработаешь.

— Живем один раз, — пожала плечами Кэрол.

Клер и себе налил кофе — черный, без сахара. Он был лысый, полный, с пухлыми пальцами. Кружка у него была белая, на ней — папа с дочкой и надпись розовым «Лучший в мире папа».

— Как тебе в убойном отделе, Кэрол? Нормально?

— Отлично.

Прошло всего три недели, и Старки еще не разобралась, нравится ей тут или нет. Она много где успела потрудиться. И в отделе по работе с несовершеннолетними, и в отделе по борьбе с организованной преступностью, и в саперной бригаде. Там-то она и нашла себя, только вот назад ее уже не возьмут.

Клер пил кофе и поглядывал не нее — видно, набирался храбрости спросить. Все рано или поздно спрашивали.

— Это совсем не то, что работать с бомбами. Даже представить не могу, как ты этим занималась, — сказал-таки он.

— Да ничего особенного, Клер. Ездить в патрульной машине куда опаснее.

— Может, для тебя и ничего особенного, но у меня бы духу не хватило обезвреживать заряженные бомбы.

Когда Старки работала сапером, она обезвредила более ста взрывных устройств. И больше всего в этой работе ей нравилось то, что она контролировала ситуацию. Бомба взрывалась тогда, когда это было нужно Старки. И только однажды бомба ее не послушалась.

— Клер, ты хотел о чем-то спросить? — сказала она.

— Да нет, я просто… — смутился он.

— Да ладно тебе. Ну да, однажды не повезло. Случилось землетрясение, и эта штуковина взорвалась раньше времени. Всего не предусмотришь.

Старки улыбнулась. Ей нравился Олни, нравились фотографии детей у него на столе.

— Она меня убила. Здесь, неподалеку. Убила насмерть.

Старки налила себе еще кофе. Жутко хотелось закурить. Старки курила по две пачки в день — а раньше и все четыре.

— Врачи меня вытащили. Я была уже там.