Илья Деревянко - Пропуск в ад

С кухни доносились не слишком приятные запахи прогорклого жира и подгоревшего мяса. А мужчины делились на три категории: плохо выбритые любители «зеленого змия», бледные испитые типы с лихорадочными глазами (очевидно, наркоманы) и надменные, прилично одетые уголовники. Надо думать — здешняя элита.

Судя по всему, метр (с физиономией Квазимодо) отнес нас с Костей к третьей категории, изобразил на страхолюдной роже подобие улыбки и подвел к отдельному, двухместному столику с относительно чистой скатертью. Повинуясь его знаку, к нам приблизился пожилой официант с помятым лицом.

— Кайф? Бухло? Девочек? — лаконично осведомился он.

— Ведро чифиря и двух пидорасов, — вспомнив анекдот про зэка в ресторане, проворчал я.

— Ага, шутка! — поразмыслив секунд тридцать, догадался халдей.

— Правильно. Сообразительный ты наш, — усмехнулся я. — А пожрать у вас тут разве не полагается?

— Что?

— Ну, типа, закусить.

— Значит, бухло, — подытожил он. — Чего предпочитаете: пиво, водку, вино, коньяк, шампанское?

— Давай водку, только не паленую. И зажевать — мяса там, салата. Короче, сам сообрази, — распорядился Костя.

— Заказ будет готов минут через десять. А вы пока покурите, посмотрите эстрадную программу, — не спеша удаляясь, посоветовал официант. Эстрадная программа представляла собой волосатого расхристанного мужика, испещренного наколками. Остервенело бренча на гитаре, он сиплым голосом распевал похабные частушки. А вокруг него приплясывали не в такт пять голых девиц не первой свежести.

— Перекур, — по прошествии пятнадцати минут объявил он, отложил гитару и, не тронувшись с места, запыхтел «косяком» с анашой. Девицы перемигнулись, спрыгнули со сцены и куда-то удалились.

— Ужин наш запаздывает, — констатировал я. — Зато специализация клуба понятна — проституция и открытое распространение наркотиков… Странно! Обычно тайные организации убийц стараются не дразнить понапрасну «органы». Насколько мне известно по опыту — все они внешне на редкость респектабельны.

— В любом правиле бывают исключения, — философски заметил Сибирцев. — Вспомни репутацию Могилы! Что он мокрушник — однозначно. А наглости господину Лисянскому не занимать. Везучести тоже.

— Так-то оно так, — нехотя согласился я. — Но как-то оно все… Ладно! Твои предложения по изъятию сего милого дядечки из его логова с целью последующего наркодопроса?! (Днем, готовясь к проведению операции, мы не выработали конкретного плана пленения Могилы и решили действовать экспромтом, исходя из обстоятельств. — Д.К.)

— Хамы они тут все, — задумчиво молвил Костя. — Таков, вероятно, здешний стиль поведения. А раз так — и нам церемониться не стоит.

— ??!!

— Сейчас увидишь.

Еще минуты через три вернулся вразвалочку наш официант с подносом в руках и водрузил на стол пузатый графин водки, два бокала, большую миску оливье и подозрительного вида жаркое.

— Секи сюда, — поманил его пальцем Сибирцев. — У нас срочное дело к Могиле.

— К кому?!!

— К твоему шефу, болван! — рявкнул Костя, одновременно сунув в карман засаленного фрака пятисотрублевку.

— Ну-у-у, даже не знаю, — замялся халдей.

Сибирцев без лишних слов добавил еще одну купюру.

— Хорошо, — сдался официант. — Схожу, доложу. Вас позовут, — и быстро (не то что раньше!) скрылся из зала.

Тем временем местный эстрадник завершил перекур и вновь загорланил частушки, хихикая и кривляясь как обезьяна. (Очевидно, под воздействием наркотика.) А подтанцовка тоже, видимо, «перекурившая» (а может, ширнувшаяся?), стала выделывать совсем уж неприличные па.

— Свинюшник, — гадливо скривился я. — Надо ж, блин, почти в центре города!

— Это вы спрашивали шефа? — громоподобно прозвучало в ушах. Рядом стояли незаметно приблизившихся два широкоплечих молодчика в темных костюмах.

— Ну, мы, — важно ответил Сибирцев.

— Пойдемте. Нам приказали проводить вас к нему.

— А далеко идти?

— Нет, его кабинет рядом, на первом этаже.

«Начинаются приключения, — подумал я, нащупывая в кармане рукоять пистолета. — Ребята с виду вежливые, но… чует сердце, будет веселье! Глаза их выдают с потрохами. Н-да-а! Жаль, бронежилеты надеть поленились!»

— Готовность номер один, — подал я Косте условный сигнал. Он понимающе опустил веки и первым поднялся из-за стола…

Мои подозрения полностью оправдались. Едва мы миновали зал и зашли в тускло освещенный холл с несколькими дверями в стенах, «гориллы» мигом отбросили напускную вежливость. Один ухватил меня за грудки здоровенной лапищей, а другой приставил к Костиному горлу нож.

— Попался, падла! — торжествующе пробасил первый. — Ща кончим твоего дружка, а ты с нами малость пооткровенничаешь…

Не знаю, почему для допроса выбрали именно меня. Может, просто наобум. А может, сочли более слабым в моральном отношении? Но в любом случае они допустили грубую, непоправимую ошибку. Если бы глотку собирались резать мне, я бы, возможно, пощадил «резуна». Ну, сломал бы ему пару конечностей в воспитательных целях. А вот Костя… У него последнее время проблемы в семье. Жена стервозничает, от рук отбилась. Он стал очень нервный, несдержанный. Постоянно срывается по пустякам. Вот и сейчас…

— Ар-кх-х-х-х-х, — послышался сдавленный предсмертный хрип. Умело перехватив руку «второго», майор Сибирцев приемом боевого самбо всадил ему в туловище его же собственный нож.

— А-а-у-у-у! — отчаянно взвыл мой визави, попавшийся на болевой захват. — У-у-у-ат-пу-у-у-сти-и-и-и!!!

— Закрой варежку, чмо, — посоветовал я, легонько стукнув бандита в артерию, питающую кровью мозжечок. Он тут же заткнулся, обмяк и, похоже, выпал из реальности.[3]

Тихо скрипнула открываемая дверь.

— Закройся трупом! — крикнул я Сибирцеву, а сам плотно прижал к себе осоловевшего пленника.

— Т-р-р-р! — прошелестела очередь из бесшумного оружия. Часть пуль попала в Костин «щит», часть в мой. Стрелял вышедший из какой-то комнаты третий боевик — толстый, горбоносый, небритый.

— Держи!! — хором рявкнули мы, с силой швырнув в него обоих мертвецов. Попали точно. Не удержавшись на ногах, толстяк упал на пол, придавленный сразу двумя кровоточащими телами. Падая, он выронил оружие. Подоспевший первым Костя быстро подхватил «стечкин» с глушителем и сунул дымящийся ствол в лицо горбоносому.

— Завалю на хрен! — бешено прохрипел он.

— Ну, ну, братишка, не горячись, — примирительно сказал я. — Вдруг хмырина окажется нам полезен? Короче, не стреляй пока…

Как вы поняли, началась обычная игра в доброго и злого дядю. Игра эта стара как мир, но до сих пор срабатывает безотказно. (Надо лишь момент подходящий улучить, да психотип «ломаемого» правильно определить.) Мы с Сибирцевым не раз в нее «играли». Работа у нас такая. Вот только раньше роль «злого» всегда доставалась мне.

— Я пригожусь! Пригожусь! — на удивление тонким голосом пропищал толстяк. — Все что угодно! Клянусь!

Сибирцев, с явной неохотой, отвел ствол.

— Где Могила? — жестко спросил я. — Считаю до трех: раз…

— На деловой встрече, принимает товар! — поспешно выпалил бандит.

— Наркотики, небось? — прищурился я.

— Нет, их получили вчера.

— Тогда что?

— Доброволицу. Она будет главной героиней в жестком порнофильме с участием животных!

— Проститутку?

— Нет, — горбоносый позволил себе чуть усмехнуться, — приличная девушка из пресловутого «среднего класса».

— Ты решил пудрить нам мозги?! — взревел Костя, ткнув ему в зубы дулом «стечкина». — Ладно, блин!!! Тогда твои мозги я с удовольствием вышибу! — Палец майора начал выдавливать слабину спускового крючка.

В последний момент я успел перехватить руку разъяренного товарища, и бесшумная очередь врезалась в деревянную стену. Толстяк мгновенно обгадился со страху.

— Я не пудрю! — воняя экскрементами, завизжал он. — Я говорю чистую правду! Не убивайте!!!

— Ну, хорошо. Где происходит приемка «товара»? — спросил я.

— В зверинце! Там… и-ик… содержатся специально дрессированные собаки, козлы, павианы…

— Она закоренелая наркоманка, — догадался остывший Костя. — И с ней расплачиваются героином… или кокаином. Правильно?

— Не-е-ет! — с ужасом глядя на «злого дядю», выдавил пленник. — Я сам ничего там не пойму…

…Чв-пр-р…

— Ой! — содержимое его штанов вновь пополнилось. Запах дерьма резко усилился.

— Ты успокойся, — отодвинув в сторону Сибирцева и забрав у него «стечкин», — сказал я. — Давай потолкуем нормально, без истерик. Итак, доброволица не проститутка, не наркоманка, не нищая. Так?

— Так, — уныло подтвердил горбоносый.

— Психически нормальная? Не из дурдома?