Б. Седов - Крест в законе

- Руку! - предупреждая, ровно проговорил незнакомец и слегка повел стволом «глока». - Руку опустите, господин Честер. Не стоит зря рисковать жизнью.

- Вам знакомо мое имя? - Вопрос прозвучал по меньшей мере глупо. Если злоумышленник влез в этот дом, значит, скорее всего знал, кому он принадлежит. - Назовите свое.

- Шторм, - послышалось в ответ. - Майкл Шторм, к вашим услугам.

- Ах вот оно что! - Честер повеселел. - В таком случае вынужден вас разочаровать, мистер Обманщик. Мне тоже известно ваше настоящее имя. Вы русский. И зовут вас Андрей Таганцев. Не правда ли?

Пришло время удивиться визитеру. Таганку действительно потряс тот факт, что Алекс Грэй Честер моментально сориентировался в ситуации и разоблачил его, можно сказать, шутя.

Воспользовавшись небольшим замешательством незваного гостя, Честер кинулся на него, как разъяренный леопард.

Завязалась борьба, в которой никто не хотел уступать.

В первое же мгновение пистолет был выбит из руки Андрея. Но это еще не решило исхода схватки.

Не балуясь эффектными позами и красивыми ударами, какие можно увидеть в боевиках с участием Брюса Ли или Арнольда Шварценеггера, Таганцев и Честер клубком катались по полу, вцепившись друг в друга, яростно рыча и не думая сдаваться.

Они безжалостно крушили дорогую мебель, тонкий китайский фарфор и рвали друг на друге одежду буквально зубами.

Успех был переменчив. Сначала Алексу удавалось удерживаться наверху. Он принимался молотить Андрея кулаками или пробовал придушить. Потом вдруг Таганцеву улыбалась продажная удача, и Грэй Честер пропускал хорошо поставленные удары в печень, грудную клетку и челюсть.

Под руку Алексу подвернулся тяжелый бронзовый канделябр, который тут же полетел в голову Таганки. Но тому удалось уклониться. Канделябр с грохотом разбил оконное стекло.

В конце концов они оба встали на ноги и приняли боксерские стойки.

- Не советую… - задыхаясь от усталости, проговорил Таганцев.

- Обойдусь без советов! - рявкнул в ответ Честер.

И моментально получил крепкую оплеуху.

Такой удар не выдержал бы никто. И Алекс не выдержал. Будто пушинка, улетел в дальний угол, под стол.

Таганка устремился следом, чтобы в этом углу и добить неугомонного американца.

Соперник не стал дожидаться, пока наглый русский подберется к нему ближе. Самостоятельно выбрался из-под стола и встретил приближение Андрея сильнейшим ударом ноги.

Таганцев тоже упал. Все-таки они оба прилично вымотались в этой драке.

Но тут Андрей ощутил в ладони холодную хромированную рукоять «глока». Схватил пистолет, направил его на Честера…

Алекс, конечно, был заядлым бабником и выпивохой. Но еще он был неплохим офицером ФБР, хорошо обученным и достаточно много на своем веку повоевавшим. Кстати, служебная биография его начиналась именно в «зеленых беретах» - американском спецназе. Так что реакции его можно было только позавидовать.

Увидев направленный на себя ствол «глока», Честер оттолкнулся обеими ногами от пола и, совершив длинный кувырок, оказался уже за толстой диванной спинкой.

Теперь достать браунинг из кобуры было делом одной секунды.

- Не двигайся! - крикнул Таганцев. - Я не промахнусь!

И тут прозвучали подряд четыре выстрела.

Алекс Честер нажал на спусковой крючок первым. И все четыре пули угодили Таганцеву точно в грудь и живот.

Андрея швырнуло к стене и шлепнуло об нее так, что можно было и расплющиться. Затем он медленно сполз на пол.

- Я тоже не промахнусь, - спокойно произнес Алекс, пряча свой пистолет в кобуру и вытирая со лба обильный пот.

Несомненно, грудь и живот Таганцева были насквозь пробиты пулями браунинга. После таких ранений не выживают.

Андрей без движения лежал на полу с закрытыми глазами.

Офицер ФБР Алекс Грэй Честер сурово стоял над ним.

- Ты хорошо дрался, русский, - тихо произнес Честер. - Жаль, что умер…

И на златом крыльце сидели мы,

И на колымских нарах отдыхали.

Бежали от сумы и от тюрьмы

В неведомые призрачные дали.

Вадим Васильевич Зятьев, больше известный в приличных воровских кругах и на высоком криминальном уровне как Вадик Зять, в буквальном смысле слова сидел на деньгах. Вот так прямо и сидел - на околице деревушки Колдобино, что аж с восемнадцатого века скалится на мир заборами-частоколами и славится пятистенными бревенчатыми срубами.

Сидел и мечтал, как построит себе в скором времени избушку этажей на пять-шесть - с золотым крыльцом, беломраморными колоннами и изумрудной черепицей. И чтоб вид из окна был непременно на какое-нибудь теплое заграничное море - с чистым песком и пальмами на берегу. И чтоб под пальмами теми голые мулатки в шезлонгах возлежали, его, Вадима Васильевича, с нетерпением дожидаясь и изнемогая от похоти.

Да! Заграничное море - это вам не занюханное село Колдобино.

Огляделся вокруг себя Зятьев и вздохнул - тяжело-претяжело. Разруха кругом по стране, мать ее… А в Колдобине людишки еще, считай, жируют.

Дворов эдак тридцать в селище наберется. Немного. Но в каждом - своя пасека, козы, куры, малинники, картофельные да морковные грядки.

И церквушка своя. И кладбище у ближнего леса.

А участкового нет. И не было никогда. И сельмага не было. А на хрена он тут сдался?

Вот доктор свой есть. Гордость, можно сказать, населенного пункта. Сын Петрухи Осадчего, Даниил, в городе на ветеринара выучился. Он тут и свиней и людей лечит, когда надо. Лекарств у него - завались. Целая коробка мази Вишневского и такая же коробка с зеленкой. От всех болезней помогает.

А вот электричество в деревню не провели. А уж про телефон или, скажем, телевизор и говорить нечего.

Так вот, сидел Вадик тощей своей задницей, которая еще вчера протирала тюремные нары, на дощатом люке, прикрывающем жерло давным-давно пересохшего колодца. Присыпан был тот люк землицей, и здесь уже несколько лет подряд прорастала себе трава-мурава.

Чесал Вадик заскорузлыми пальцами коротко стриженную репу свою, разглядывал стоптанные лагерные ботинки, которые еще не успел сменить на цивильные, и не верил, что места эти глухие разыскал.

Люк тот Зятьев сам смастерил и землей его собственноручно присыпал в лунную ночь, чтобы вскорости уйти по этапу в Пермскую зону на пятнадцать долгих лет.

«Дурь какая-то!» - подумают многие.

А вот не скажите! Потому что Вадик и сам дураком не был, и других людей за недоумков не держал. В пустом заброшенном колодце спрятал он пятнадцать лет назад то, о чем и сам вспоминал порой со страхом.

Боялся дюже: вот только подумает, а кто-то в его думы возьмет да и заглянет ненароком. Тайна, понимаете ли, о которой знают двое, перестает быть тайной.

Эх, славное было время - перестроечные восьмидесятые годы! Лихое и беспредельное.

Не решаясь разрыть землю и вскрыть люк, а может, для того чтобы растянуть удовольствие, Вадик Зять закурил и предался воспоминаниям…

Пятнадцать лет прошло, а помнится все, как сегодня!

Нет, все- таки здорово он развел этого бандитского недоумка -Таганку. Еще бы! Кто Зятьев и кто Таганцев! Вадим Васильевич цену себе знал. И когда встретился с предводителем бандитов в ресторане «Борис Годунов»…

- Отдыхаем? - Вадим Васильевич сидел за столиком, уставленным всевозможными яствами, вполоборота. Ему нужно было лишь чуток повернуть голову, чтобы обратиться к расположившемуся по соседству братку, одетому в спортивный костюм, кроссовки и украшенному толстенной золотой цепью на могучей шее.

-  А че, в натуре, нельзя, что ли?! - с вызовом в голосе спросил тот и, скрипнув бычьими челюстями, сжал кулаки.

-  Почему нельзя? Можно, - спокойно ответил ему Зятьев. - Но, может, познакомимся?

-  А че мне с тобой знакомиться?! - недовольно хмыкнул Таганка. - Ты ж, блин, на базаре картошкой заведуешь!

-  Ну, не совсем так, - произнес Зятьев. - Тем не менее сейчас это никакой роли не играет. Меня зовут Вадим Васильевич.

-  Да насрать мне, как тебя зовут, колхозник хренов. Щас пацанам свистну - мы твой рынок вообще к хренам свинячьим разнесем. Эй, братва! - позвал Таганцев, оборачиваясь к столику, за которым сидели еще четверо накачанных бойцов. - Унесите этого придурка отсюда.

Из четверых бритоголовых поднялись двое и двинулись к Зятьеву с явным намерением выполнить распоряжение бригадира - вынести из кабака Вадима Васильевича, как ручную кладь.

- Не спешите, юноши, - преспокойно проговорил Зятьев. - У меня к вам дело и, поверьте, весьма интересное.