Андрей Воронин - Слепой. Живая сталь

Над морщинистой, свинцово-серой, как всегда перед рассветом, водой длинными косматыми прядями стелился белесый туман. Солнце еще не поднялось, но было уже достаточно светло, чтобы разглядеть встающую впереди отвесную стену неприступных береговых утесов, отороченную поверху курчавой, при таком освещении почти черной, тропической зеленью, а снизу – слегка извилистой, издалека кажущейся неподвижной, белопенной лентой прибоя. «Апач» шел низко, почти над самой водой, что делало его невидимым для радаров. Положа руку на сердце, сержант Камински плохо представлял себе, откуда в этой глуши могут взяться радары, зато точно знал, что осторожность лишней не бывает. Кроме того, пилоту было виднее, в противном случае за штурвалом вертолета сидел бы не он, а кто-нибудь другой – например, сержант ВМФ США Тэд Камински или эта черномазая макака Локсмит.

Его полное имя, записанное в военном билете, было Таддеус Уильям Камински; оставшаяся в Квинсе матушка звала его Тадеушем, но это было уже очень давно. С тех пор, как надел военную форму, он был просто Камински, а когда нацепил шевроны, звать его стали еще проще: сержант.

Приблизившись к береговой линии, которая только издалека выглядела ровной, будто обрезанной гигантским ножом, а в действительности оказалась основательно изрезанной, вертолет круто набрал высоту, взмыл над лесом и, сейчас же камнем провалившись вниз, едва не задевая салазками макушки деревьев, пошел на юго-запад.

– Не спи, ниггер, – толкнув локтем соседа, круглолицего дурашливого губошлепа по фамилии Арчер, сказал Локсмит. – Лучше помолись за свою черную задницу, пока эти латинос не превратили ее в решето.

– Закрой свою пасть, ниггер, – ответил Арчер и, в свою очередь, ткнул Локсмита локтем в защищенные легким бронежилетом ребра.

Завязавшаяся было шутливая потасовка быстро угасла под тяжелым, многообещающим взглядом сержанта. Тэд Камински не знал сочиненной каким-то русским остряком шутки, но жил в полном с ней соответствии, более всего на свете ненавидя две вещи: расизм и негров, которые, по его наблюдениям, как раз и были самыми отъявленными, махровыми расистами на планете.

С металлическим клекотом и громовым шелестом рассекая лопастями влажный от испарений раскинувшихся внизу джунглей воздух, следуя изгибам постепенно повышающейся местности, вертолет двигался в направлении выступающей из предутреннего тумана горной гряды. Установленный в открытом дверном проеме по правому борту пулемет немного напоминал выставившего наружу нос любопытного пса. Сидящий рядом с ним рядовой первого класса Флинстоун вынул из кармана открытую пачку сигарет, понюхал, глубоко вдохнув терпкий аромат сухих табачных листьев, убрал пачку обратно в карман и, проведя веснушчатой ладонью по огненно-рыжей макушке, со вздохом сказал:

– Скорей бы.

– Не терпится получить свою порцию свинца? – немедленно встрял неугомонный Локсмит.

– Не терпится взглянуть, что это за «Крысиная нора», – невозмутимо ответил Флинстоун.

– Это интересно не тебе одному, – сказал ему Камински. – Именно поэтому мы здесь. А ты, – повернув голову, обратился он к Локсмиту, – заткни пасть и не каркай, пока я не вышвырнул тебя за борт.

– Позвольте, это сделаю я, сержант, – расплывшись в широкой белозубой ухмылке, с готовностью предложил чернокожий Арчер. – Тогда у него не будет оснований подать жалобу на притеснения по расовому признаку.

– Согласен, – с самым серьезным видом кивнул Камински. – Жди моего сигнала, солдат.

– Есть, сэр! – молодцевато гаркнул Арчер и дурашливо сложился пополам, получив от соплеменника очередной тычок локтем.

Привалившись лопатками к ощутимо вибрирующему под мягкой стеганой обивкой борту, сержант прикрыл глаза. Люди, даже те, что молчали, немного нервничали, и он их за это не осуждал. Первоначально расположенный в труднодоступном горном районе объект U-8135 носил название «Гнездо орла». Название это наверняка было придумано одним из тех романтиков в погонах, которых полным-полно в любом штабе, и которые, кажется, получают жалованье именно за то, что сочиняют дурацкие, чем нелепее, тем лучше, кодовые названия для объектов и операций, а также всевозможные пароли и опознавательные фразы. Но уже после заброски в этот район первой разведывательной группы название изменилось: с того момента, когда стало окончательно ясно, что группа не вернется, «Гнездо орла» стали называть «Крысиной норой» и никак иначе.

Собственно, само существование в данном районе какого-то объекта до сих пор оставалось под сомнением. Косвенным свидетельством его присутствия стало бесследное исчезновение со сделанных шпионскими спутниками ЦРУ фотоснимков целого участка одного из многочисленных горных ущелий. Странное изменение рельефа заметили случайно, поскольку эта пустынная, практически не населенная местность никого не интересовала. Но потом кто-то, положив рядышком два снимка, изумленно воскликнул: «Что за чертовщина?!», – и после более детального изучения сделанных в разное время фотографий в штабе признали, что никакой ошибки и путаницы тут нет, а чертовщина, напротив, налицо. Буквально только что, всего сутки назад, на этом месте было ущелье, и вдруг оно исчезло – ну не чертовщина ли, в самом деле?

Разумеется, никакой мистикой тут и не пахло. Даже сержанту Камински было понятно, что, имея желание, чисто технически проделать этот фокус с исчезновением сравнительно несложно. Чтобы на сделанных методом аэрофотосъемки картах глубокое ущелье сменилось мелкой, едва заметной сверху, заросшей густым тропическим лесом котловиной, достаточно всего лишь перекрыть его маскировочными сетями. Иное дело, что для этого должны существовать серьезные причины; столь же, если не более серьезные причины должны иметься для того, чтобы с фантастической по здешним меркам скоростью напрямик через сельву тянуть к исчезнувшему ущелью железнодорожную ветку.

Не стоит и говорить о том, что эти таинственные причины вызвали глубокую заинтересованность у старого доброго дядюшки Сэма, которому есть дело до всего на свете. Старик просто не мог не заинтересоваться тем, что происходит почти у него под боком, в богатой полезными ископаемыми латиноамериканской стране, которая в один прекрасный день вдруг объявила себя независимой и национализировала недра, оттяпав у него изрядный кусок собственности, которую он давно и по праву привык считать своей.

Ничего не зная наверняка, сержант Камински не без оснований предполагал, что агентурные методы получения информации не дали желаемого результата – в противном случае не было бы никакой нужды пускать в ход палубную авиацию и составленные из отборных морских пехотинцев разведгруппы. А о степени испытываемого дядюшкой Сэмом любопытства можно было судить хотя бы потому, что группа Тэда Камински была уже третьей по счету, отправленной в течение полугода в район дислокации объекта U-8135. И Камински надеялся, что ей суждено стать первой, которая в полном составе вернется на базу, чтобы рассказать, наконец, что же представляет собой этот таинственный объект. Он не просто надеялся, а свято верил в это, потому что три – счастливое число. Так утверждала его матушка, а она знала, что говорит, поскольку сменила три страны проживания и пережила трех мужей. Третьей страной, в которой она окончательно осела, стала благословенная Америка, а третий и последний ее муж, благодаря которому миссис Камински и очутилась в числе счастливчиков – подданных дядюшки Сэма, мало того, что практически не пил и не давал воли кулакам, так еще и оставил ей в наследство кругленькую сумму.

– Выходим в заданный район, – прозвучал в правом ухе транслируемый миниатюрным микрофоном голос пилота. – Минутная готовность.

– Всем приготовиться, – сев ровнее, скомандовал Камински, – проверить снаряжение.

Снизившись настолько, насколько позволяла растительность, вертолет завис над сельвой в точке, расположенной на расстоянии десяти миль от исчезнувшего со спутниковых снимков ущелья. Поднятый винтами ураган трепал и пригибал книзу макушки деревьев, заставляя густую темно-зеленую листву струиться и идти мелкими волнами, которые концентрическими кругами расходились в стороны, как это бывает, если сильно подуть в самый центр миски с горячим супом. Защелкнув на металлическом поручне стальной карабин десантного троса и немного напряженно улыбнувшись показавшемуся над восточным горизонтом краешку солнечного диска, Камински дослал патрон в ствол автоматической винтовки и первым шагнул за борт.

Повисший над морем трепещущей под тугими воздушными струями листвы «апач» уподобился фантастическому гнезду пауков, которые стремительно и беззвучно спускались вниз на удлиняющихся паутинках тросов. Когда последний из них, пробив зеленый полог, в кружащемся вихре сбитых листьев погрузился в извечный душный сумрак тропического леса, сельва вдруг ожила, взорвавшись хлещущими со всех сторон автоматными очередями.