Фальшивый талисман. Зашифрованный счет - Ростислав Феодосьевич Самбук

Обергруппенфюреру на мгновение стало жутко, будто это он очутился на месте Канариса, мороз пробежал по коже. Кальтенбруннер пожал плечами, отвел глаза и подтвердил:

— Никогда!

— Но вы ведь не для того прилетели из Берлина, чтобы рассказать мне о самочувствии Канариса? — вдруг улыбнулся Гитлер. — Я слушаю вас, Эрнест, внимательно слушаю, разговоры с вами всегда приносят мне удовольствие. Кроме тех редких случаев, когда у вас неприятные известия.

— На этот раз неприятностей нет.

— Итак, у вас появилась какая-то идея, Эрнест? — сразу оживился Гитлер.

— Да. — Кальтенбруннер решил не говорить, что идея, собственно, принадлежит не ему, а возникла у никому не известного гауптштурмфюрера из «Цеппелина».

Гауптштурмфюрер получит свое: очередное звание и крест — разве этого мало? Возможно, когда-нибудь его имя станет известно самому фюреру — все возможно в этом мире, но всему свое время, — а пока, в трудные для рейха дни, фюрер должен знать, что Главное управление имперской безопасности не спит и что можно положиться на Кальтенбруннера.

Гитлер остановился. Стоял, заложив правую руку за спину, перекатываясь с носков на пятки, и заинтересованно смотрел на Кальтенбруннера.

— Ну говорите же! — сказал нетерпеливо.

— Есть возможность произвести диверсию, от которой содрогнется весь мир! — не без пафоса ответил обергруппенфюрер.

Водянистые глаза Гитлера ожили.

— Уточните! — приказал.

— Диверсия против Верховного командования русских.

Гитлер даже потянулся к обергруппенфюреру, поднялся на носках и опять положил руку на его плечо.

— Неужели?! — воскликнул взволнованно. — Неужели вы в самом деле способны на это, Эрнест?

— Думаю, что да.

Гитлер опустился с носков, сгорбился и махнул рукой.

— Вы способны только обещать… — произнес разочарованно. — Вы обещали мне Тегеран, Эрнест, а что из этого получилось?

Кальтенбруннер ждал такого вопроса и заранее подготовился к нему.

— Там действовали люди Канариса, — ответил твердо. — Русским удалось пронюхать о нашей акции и принять меры. В Тегеране не обошлось без предателя, мой фюрер.

— Что же вы предлагаете сейчас?

— Мы забросим в советский тыл человека с уникальными документами, русские обожают своих героев. У нашего человека будет новейшее оружие, а также взрывчатка…

Гримаса неудовольствия скривила лицо Гитлера.

— Это только у нас кто-то может безнаказанно носить в портфеле бомбы, русские не настолько глупы, Эрнест, и ваша идея…

— Конечно, мой фюрер, — попробовал вмешаться Кальтенбруннер, — вы, как всегда, правы, но…

— Никаких «но», Эрнест! Вы знаете, какая охрана у Сталина?

— Самую лучшую в мире охрану имеете вы, мой фюрер.

Гитлер пошаркал по гравию дорожки ногой, пострадавшей во время взрыва, и Кальтенбруннер сразу понял намек.

— Такое больше не повторится, проклятые военные, сейчас они поджали хвосты!

— Думаю, что у русского Верховного командования охрана не хуже и ваши проекты, дорогой Эрнест, не стоят мыльного пузыря.

— Однако мы привлекли самых лучших специалистов рейха. Создано принципиально новое оружие — такого еще не видел мир, — в умелых руках оно безотказно, и мы надеемся на полный успех операции.

— Новое оружие? — заинтересовался Гитлер.

— Принцип «фау», мой фюрер. Снаряд кумулятивного действия, пробивающий почти пятисантиметровую броню. И все устройство помещается в рукаве пиджака.

— В рукаве? — не поверил Гитлер. Поднял правую руку, вытянул ее и даже пощупал. — И пятисантиметровая броня?

— Да.

— Так что же вы тянете, Эрнест? Почему я должен ждать? Почему должен ждать весь рейх? Злейшие наши враги делают что хотят, скоро их солдаты войдут в Польшу…

— Вот мы и предлагаем, мой фюрер…

— Я принимаю ваше предложение, Эрнест. Вы знаете, какой резонанс приобретет такая диверсия!

— Вам всегда виднее. — Кальтенбруннер почтительно склонил голову, но Гитлер, наверное, уже не видел его. Выкрикивал, слегка подавшись вперед, и сам, должно быть, не слышал своих слов:

— Акция против Сталина посеет среди русских панику! А знаете, что такое паника во время войны? Поражение. Мы остановим красных, остановим! Мои генералы, надеюсь, будут чего-нибудь стоить. Но вы не представляете себе, Эрнест, еще одного аспекта этой акции. Ссоры между союзниками, развал коалиции… Черчилль, этот старый лис Альбиона, давно ищет повод, и мы дадим его. Что вам требуется, обергруппенфюрер, для осуществления этого плана государственного значения?

— Ваше согласие, мой фюрер.

— Вы его уже получили. Еще?

— Я хотел только предупредить, что тщательная подготовка акции будет стоить…

— У вас нет денег? Кто-нибудь ограничивает?

— Нет, но…

— Никаких «но». Во что бы это ни обошлось, конечный результат стоит того.

— Сегодня я еще раз убедился в этом.

Гитлер повернулся и поплелся назад, к мольберту.

— Вы хорошо продумали операцию? — спросил, не останавливаясь.

— Сейчас ее обстоятельно отрабатывают.

— Строжайшая конспирация, — предупредил Гитлер как-то утомленно: взрыв эмоций не прошел бесследно. — Крайне ограниченное число лиц должно знать о подлинной цели. Даже Геринг…

— Да, мой фюрер, даже Геринг ничего не будет знать. Кроме вас и непосредственных участников акции в курсе дела будут двое или трое.

— Кто они?

— Скорцени, мой фюрер, и еще…

— Это уже в вашей компетенции, Эрнест.

Они подошли к мольберту, и Гитлер устало опустился на стул. Сказал спокойно:

— Пусть вам повезет, Эрнест. Знайте только, акция должна осуществиться во что бы то ни стало!

— Я понял вас, мой фюрер.

Гитлер взял кисть, долго вглядывался в картину и наконец сделал небрежный мазок.

— Думается, так будет лучше, — сказал, будто и не было только что разговора о диверсии и единственное, что тревожит его, — цвет неба на картине. — Я подарю вам, Эрнест, именно эту акварель, если, конечно, получится. С благодарностью за радость, которую вы принесли мне сегодня. Вы спешите, обергруппенфюрер?

— Да. — Кальтенбруннер щелкнул каблуками. — До встречи, мой фюрер. Хайль! — Повернулся и пошел не оглядываясь, и только гравий монотонно шуршал под тяжелыми шагами.

Куренной Сорока, сидя на бревне, ждал, пока хлопцы готовили все для купания. Сбросил рубашку, вытянул ноги в кальсонах, подставив спину солнцу, наслаждался теплом и покоем.

Хлопцы грели воду в котле и ведрах на летней печке, сооруженной посреди двора под деревянным навесом. Семен, усатый и пожилой дядька, попробовал воду рукой.

— Подождите, друг куренной, еще минуту, — сказал Семен.

В самом деле, куда спешить?

Семен вытащил из колодца ведро воды. Вылил в большое корыто, еще раз попробовал воду в котле, удовлетворенно хмыкнул. Дал знак помощнику, тот подхватил котел с другой стороны, и они вместе вылили в корыто воду, аккуратно, чтобы не расплескалась. Семен подержал руку в воде, долил холодной и заметил:

— А сейчас прошу пана куренного, и купаться вкусно будет.

Сорока стал медленно снимать кальсоны. Думал: надежный