Иван Черных - Последний кровник

На борту вертолета находились еще двое разведчиков из отряда «Росич» рядовые Андрей Дробин и Алексей Осипов да два офицера ФАПСИ, сопровождавших спецаппаратуру. Все четверо прильнули к иллюминаторам, наблюдая за проносившимися внизу деревушками, дорогами, речушками. Каждый думал о своем и не предполагал, что может произойти через час с небольшим… Да и трудно было предположить, когда утром по радио сообщали, что ночью наши бомбардировщики совершили боевые вылеты, нанесли по расположению боевиков ракетно-бомбовые удары, уничтожили несколько машин; из радиопереговоров басаевцев узнали, что Хаттаб получил огнестрельное ранение.

Вроде бы наши войска завладели инициативой, и боевикам ничего не оставалось, как повернуть обратно. Успокаивало и то, что, когда пролетали вдоль чеченской границы, по вертолету не было произведено ни одного выстрела.

К сожалению, обстановка оказалась более сложной, чем вещали средства массовой информации.

Еще на подлете к Ботлиху Орлов увидел на аэродроме кавалькаду машин и группу людей. Доложил Крутогорову.

– Ох уж это кавказское гостеприимство! – осуждающе воскликнул полковник. – И какой это умник догадался оповестить местных начальников, что летят генералы? Всыплю ему по первое число. Запрашивайте разрешение на посадку, – отдал распоряжение Владимир Васильевич.

Орлов связался с командным пунктом.

– Предупреждают, товарищ полковник, что вон с той горушки боевики стреляют, – сообщил Орлов.

– Садись в таком случае подальше от толпы.

Вертолет отвернул в сторону и сел почти на краю аэродрома, в стороне от встречавших.

– Всем быстро из вертолета! – крикнул Крутогоров и спустился на землю.

За ним поспешили остальные. И в этот миг огненная стрела ударила в фюзеляж вертолета. Грохнул взрыв. Корпус «Ми-8» раскололся надвое, разбрызгивая в стороны осколки и пламя вспыхнувшего керосина из разорванных топливных баков.

Майоры Орлов и Анощенков кинулись спасать не успевших выскочить из вертолета людей. Помогли одному, другому. И тут рванул подвесной бак. Летчиков с ног до головы окатило керосином. Вспыхнули, как порох, их летные костюмы из синтетической ткани. Оба Андрея упали на землю и огненными факелами покатились от вертолета.

Грохнул сдетонировавший боекомплект, отбрасывая людей еще дальше от машины, нанося осколками раны. Офицера ФАПСИ, доставлявшего спецаппаратуру, сразило наповал. Полковника Крутогорова, генералов Куренцова и Ракитова контузило. Все трое, едва оправившись от контузии, бросились помогать раненым, сбивать с Орлова и Анощенкова пламя…

Четверо суток боролись врачи за жизнь героев-пилотов. В ожоговом центре Махачкалы делали все, чтобы облегчить невыносимые муки раненых и обгоревших – более чем на 70 процентов лишились кожи. Надежды спасти их не оставалось ни на один процент. Но офицеры не знали этого и просили врачей об одном: «Не сообщайте домой».

А дома…

Не зря говорят: сердце любящего – вещун. Правду говорят.

Светлана Орлова и Анна Анощенкова словно чувствовали накануне беду, не находили себе места, а когда им сообщили, что мужья ранены и лежат в госпитале в Махачкале, сразу засобирались туда.

– В Махачкалу ехать не следует, – сказали им. – Мужей скоро отправят в Москву, вот туда и поедете.

За Андреем Орловым ухаживала родная тетя, проживающая в Махачкале. Да и девушки-медсестры не отходили от кроватей пилотов. То уколы им делали, стараясь облегчить страдания, то поили соком и чаем, то меняли тампоны. А они еще, превозмогая нестерпимую боль, шутили:

– Ну как, девушки, не побоитесь теперь, глядя на нас, выйти замуж за летчиков? Не бойтесь, ныне медицина такая, еще красивее нас сделает.

Они, наверное, и не думали, что судьба отпустила им всего несколько дней жизни.

– Спишут нас, наверное, теперь из авиации, – сокрушался Орлов. – Что я буду делать на земле?..

Рано утром ему стало плохо.

– Что-то трудно дышать мне, тетя Рая, – сказал он сидевшей у его постели родственнице.

– Давай, Андрюша, я положу тебя поудобней, – предложила тетя и, почти не прикасаясь руками к больному телу (не к телу, а к сгустку обнаженных нервов), одним дыханием и волей повернула племянника. – Вот так хорошо?

– О-о… Так лучше… Спаси… – И глубокий вздох вырвался из груди. Вместе с жизнью…

В это утро стало плохо и Андрею Анощенкову. Он потерял сознание. Было решено срочно переправить его в Москву, в Центральный госпиталь внутренних войск. Плакали девушки, медицинские сестрички, провожая мужественного офицера, полюбившегося им своим терпением. Ни одной слезинки не проронил, ни стона не издал, испытывая нечеловеческие муки. Товарищи рассказывали потом, что два Андрея, Орлов и Анощенков, плакали лишь однажды – когда погиб экипаж майора Гасана.

Врачи и медсестры надеялись на чудо. Но чуда не произошло…

Катастрофа нанесла полковнику Крутогорову глубокую моральную рану и заставила глубже и серьезнее проанализировать боевую выучку летного состава МВД. Он и ранее определил, что в частях не хватает «Ми-24», что многие, особенно молодые, экипажи еще не готовы в полной мере к ведению боевых действий: не обучены метко уничтожать наземные цели противника.

Позвонил из Моздока Лене, доложил, что у него все в порядке. Справился о здоровье дочери, матери – она основательно перебралась к ним. У них тоже все было благополучно.

Обстановка на западной окраине Дагестана, куда вторглись банды Басаева, продолжала оставаться сложной. Авиаторы внутренних войск выполняли боевые задания по оказанию помощи нашим войскам, нанося ракетно-бомбовые удары по засевшим в сооруженных заранее пещерах и блиндажах боевикам, ведя непрерывно воздушную разведку.

Масхадов, чтобы не потерять своего престижа перед иностранцами, снабжавшими его оружием и деньгами, посылал на помощь Басаеву отряд за отрядом.

26 августа из радиоперехвата нашему командованию стало известно, что из населенного пункта Чабанмахи в Дургели должен выйти транспорт с боевой техникой. Хотя над раскодированием информации пришлось поломать голову, поверить в нее сразу не рискнули: боевики не раз специально передавали дезу. Но и нельзя допустить, чтобы бандиты получили подкрепление.

Надо произвести разведку. Снайперы здесь еще вряд ли появились.

Местность гористая, покрытая лесом. Проселочные дороги петляют меж скал и деревьев, как в тоннели, и рассмотреть их с высоты полета непросто. 26 августа днем по указанному маршруту летали два экипажа. Обнаружить ничего не удалось. Надо лететь и ночью…

Владимир Васильевич принимает решение лететь на разведку самому. Экипаж «Ми-8» – «Flir» – ночной разведчик – вылетел за час до рассвета. Если боевики действительно собираются прийти на помощь окруженной группировке, границу постараются пересечь ночью. Значит, к Дургели транспорт подойдет к рассвету.

Ночь звездная, и над речками, в ущельях из-за выхолаживания образовался туман. Он расползался по низинам, к подножию гор. Дорогу к Дургели, затянутую серой пеленой, Владимир Васильевич скорее ощущал, а не видел. Вел свой боевой ночной разведчик, ориентируясь по карте да по появляющимся то слева, то справа горным перевалам. На «умном», всевидящем экране тепловизора, кроме еле заметной колеи среди деревьев, ничего не высвечивалось.

Прошли от самой границы до Дургели, где закрепились «горные волки». Что они не дремлют, подтвердили потянувшиеся к вертолету огненные трассы.

Крутогоров крутым виражом лег на обратный курс. Прошел еще раз чуть ли не до самой Чечни. На одном участке, где дорогу прикрывали нависшие скалы, пилоту показалось, что там что-то есть. Развернулся не сразу. Отошел чуть в сторону, чтобы заглянуть под скалы. И тепловизор показал приткнувшиеся к самой стене транспортные средства.

«Молодец, Владимир Васильевич, – похвалил себя пилот. – Теперь подумай, как выкурить боевиков из этого укрытия. Скалы – надежная защита, и удар может оказаться малоэффективным… А собственно, зачем выкуривать? Они сами торопятся к укрепрайону. Дадим им такую возможность».

И пилот увел вертолет по распадку за небольшую горушку, чтобы его не было видно и слышно.

– Миша, ну-ка, прикинь, сколько машинам ползти вон до той полянки, – попросил командир летчика-штурмана.

– Ну, если учитывать, что больше тридцати по такой дороге они не разовьют, то минут через десять доберутся.

– Вот и хорошо.

Ровно через десять минут вертолет выскочил на ту самую полянку, через которую пролегала дорога в Дургели. И вовремя – шесть автобусов с боевиками без огней двигались в сторону опорного пункта.

Записав увиденное на видеоаппаратуру, Крутогоров направил вертолет в район Чабанмахи. Здесь удалось заснять зенитные установки и минометные расчеты на боевых позициях, фортификационные сооружения, автомашины…

Утром Владимира Васильевича разыскал полковник Селезнев – его тоже повысили в звании. Расспросив о ночном полете, сообщил удивившую Крутогорова новость: из непроверенных источников, Ваган Шерипов является одним из снайперов по воздушным целям. Даже показал летчику фоторобот мстителя. Правда, от прежнего рисунка Ваган здорово отличался: то ли постарел, то ли преднамеренно добавил лишних морщин.