Сергей Самаров - Повелитель баталий

Потом на половине высоты полета ястребов промчался маленький сокол-пустельга[11]. Ему почему-то не понравилось то, что происходило над его головой. Может быть, сокола разозлили пронзительные крики ястребов, увидевших конкурента. Они пытались напугать его, но не на таковского нарвались.

Если раньше пустельга парила в небе, то теперь, услышав крики ястребов, она активно заработала крыльями и стала по спирали набирать высоту. Вскоре я потерял ее из вида, да и не очень старался разглядеть, поскольку посчитал, что птица просто улетела с чужой территории. Оказалось, что пустельга поднялась для атаки.

Она стремительно спикировала на пару ястребов. Столкновения в воздухе не произошло лишь потому, что пустельга с криком притормозила крыльями. Ястребы были значительно крупнее и летали они вдвоем, но посчитали за лучшее удалиться. Они явно испугались куда более быстрого и боевитого соперника.

Пустельга же, прогнав конкурентов, сперва спустилась пониже, а потом и вовсе исчезла где-то в траве. Может быть, она лакомилась там кузнечиком, которых в окрестностях водилось великое множество.

Тут же откуда-то появились ласточки. Их становилось все больше. Они с резким писком целыми группами атаковали пустельгу, поднявшуюся в воздух. Мне много раз казалось, что вот-вот произойдет столкновение. Но ласточки в самый последний момент сворачивали в сторону, избегали удара, губительного для них.

Сначала пустельга расправляла крылья, поворачивалась головой к атакующим, но скоро предпочла сделать несколько сильных взмахов и подняться выше. Ласточки преследовали ее. Пустельга отступила, будучи не в силах справиться со стремительным и бесстрашным противником, который не признавал права силы.

Мне понравилось действие, которое я наблюдал. Оно напоминало о том, как воюет спецназ ГРУ. Нас учат наносить быстрые, совершенно неожиданные удары, уничтожающие противника, который чувствует себя сильным. Хорошо бы людям научиться у птиц обходиться одними угрозами и не убивать друг друга. Но нам это, видимо, не дано.

Не сложилось оно и у меня. В это самое время я увидел, как по тропе выходила из-за холма группа, состоявшая из шести бандитов. До них было еще далеко, и шли они ко мне лицом. Поэтому рюкзаков я не видел, но стал рассматривать этих людей, сопровождать взглядом через оптический прицел.

Наверное, бандиты шли достаточно ходко, по крайней мере, не плелись. Но для меня время едва ли не остановилось. Мне казалось, что они еле ноги переставляют. Я никак не мог дождаться момента, когда мои цели пройдут дальше и повернутся ко мне спиной. Но все же это произошло.

Только тогда, когда бандиты были уже подо мной, я увидел, что идут они действительно быстро. Конечно, не так, как учат нас в спецназе ГРУ. С такой скоростью не ходит вообще никто, кроме других парней из того же спецназа. Но все же они передвигались не вразвалочку, не так, как шли грузинские коммандос.

Как раз в этот момент я и выбрал себе цель, решил стрелять в ведущего, чтобы остальным видно было, что с ним произошло. Я не знал, что представляет собой контейнер с боеголовкой для надкалиберной гранаты, но был уверен в том, что бронебойная пуля его пробьет играючи. Она выпустит на свободу ядовитый газ как джинна из бутылки, который устал томиться в стеклянных застенках и готов уничтожить всякого, кто окажется рядом.

Я поймал в прицел рюкзак бандита, которого выбрал, но он вдруг сделал шаг в сторону и остановился, пропуская всю группу. Бандиты шли точно так же, как учили ходить нас. Ведущий задает темп, а когда устает, пропускает весь строй и пристраивается сзади. Идти замыкающим всегда легче. Так, по очереди, все бывают ведущими. Особенно важен этот принцип зимой, когда приходится торить тропу по снегу. Тогда и меняться надо чаще. Забегая вперед, скажу, что в этот раз усталость спасла бандита.

Я перевел прицел на другого мужчину, который только что стал ведущим. Прямо по центру спины в рюкзаке у него виднелись очертания какой-то коробки. Она явно была не из легких, потому что заметно оттягивала лямки рюкзака и распрямляла плечи бандита. Такие грузы хорошо носить сутулым людям, чтобы поправить осанку.

Пора было стрелять. Я задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Выстрела слышно не было, но его результат оказался весьма громким. Рюкзак за спиной ведущего элементарно взорвался. Сам этот бандит лицом вниз полетел на землю, каменистую в этом месте. Но ему уже было все равно, куда и как он упал.

Остальные же бандиты остановились так резко, словно с разбега треснулись лбами о стену. Они отпрянули от своего упавшего товарища, но побежали не сразу. Реакция у большинства из них все же оказалась запоздалой. Трое, шедшие вслед за ведущим, резко начали кашлять и согнулись. Один из них даже упал на колени.

Но зарин, насколько я помнил, не должен действовать так быстро. Это была, скорее всего, психосоматическая реакция. Бандиты знали, что тому, кто нанюхается отравы, будет хреново до смерти, вдохнули ее и сначала растерялись. Они были просто не готовы к тому, что их оружие ударит по ним же. Такой переворот событий создал панику, а она добавила им испуга.

Среагировал только тот из них, который был до этого ведущим и удачно избежал пули, вовремя сдвинувшись в сторону. Он резко развернулся и козлом заскакал по склону. Должно быть, этот тип подумал, что поступил мудро, не побежал по тропинке, считая, что газу легче распространяться по низинке, чем подняться на какую-то высоту.

Хотя, насколько я помнил из занятий по противохимической защите, зарин как раз и имеет свойство испаряться, а не ложиться на землю. Впрочем, я имел полное и почти законное право на ошибку, потому что на подобных занятиях, как и все остальные, мало что слышал, считал, что меня-то уж это точно никак не коснется.

Тут удушье подступило к последнему бандиту, оставшемуся на месте. Этот тип попытался побежать, но трижды споткнулся. Потом он упал и двумя руками схватился за горло.

Я второпях начал ловить в прицел убежавшего противника, но делать это оптикой всегда затруднительно. Надо было рот не разевать, словно сам я зарина наглотался, а стрелять сразу. Бандит скрылся за склоном холма и начал спуск на другую его сторону, пропал из моего поля зрения. Если он и дальше думал преодолевать подъемы и спуски, а не идти между холмами, то я еще мог бы его достать с предельной для «Винтореза» дальности[12].

Конечно, с такого расстояния я никогда еще не стрелял в реальной боевой обстановке и рисковал промахнуться. Но у меня в голове сразу прозвучала знаменитая фраза: «Не верю», произнесенная голосом однофамильца великого режиссера, старшего лейтенанта Станиславского. Он не верил, что я промахнусь.

Я тоже не хотел, чтобы это случилось, и всматривался в склон соседнего холма, надеясь увидеть спину человека, стремящегося вверх. Но я хлопал глазами слишком долго. Беглец должен был бы появиться уже два раза. Только тогда я понял, что у бегуна просто не хватило дыхания на следующий подъем, поэтому он двинулся между холмами. Следовательно, увидеть и достать его я уже не могу.

Через какое-то время он встретится со второй группой. Чем это нам грозит? Все по большому счету зависит от того, как беглец воспринял взрыв. Понял ли он, что тот стал следствием выстрела? Ведь этот везунчик мог предположить, что такая беда произошла по какой-то иной причине.

С полутора сотен метров практически невозможно услышать звук выстрела «Винтореза». Увидеть, что в рюкзак попала пуля, тоже никак нельзя. Она ударила, и сразу же, без всякого временного промежутка раздался взрыв. Нельзя совместить эти два факта и сделать правильный вывод. Значит, бандит не сможет сказать, что их атаковали.

А рискнет ли вторая группа подойти к тем, кто нес контейнеры? Спасать там уже некого. Все, кроме одного, который смог убежать, уже упали и не шевелились. Первый погиб от моей пули и взрыва, остальные – от поражения зарином. Распыление отравляющего вещества произошло так близко, что спастись было уже невозможно. Одной минуты, как я помнил, вполне достаточно, чтобы человек перестал дышать.

Но вот какова стойкость зарина, которым начинены контейнеры, находящиеся в рюкзаках бандитов – этого я не знал. Вообще-то, зарин не относится к числу стойких химических соединений. Если люди из второй группы знают, через какое время произойдет распад газа, когда именно данное место станет безопасным, то они могут сюда прийти и посмотреть, что случилось с этим контейнером, поинтересоваться, почему он взорвался. Найдут ли бронебойную пулю – это вопрос открытый.

Но не имел возможности спуститься туда. Мне следовало возвращаться, потому что уже начинало смеркаться. Я знал, что у здешних сумерек медленное начало, но быстрое продолжение. Мне очень хотелось успеть засветло вернуться к своим.

Старший лейтенант Станиславский даже голову не поднял, когда я подошел.