Сестры. Мечты сбываются - Белов Александр Иванович

– Ага... А вдруг... – Дина припомнила, как цыганский мальчишка отдавал толстому милиционеру деньги. – Думаешь, все милиционеры такие хорошие?

– Это смотря для кого, – произнесла Света. – Я, например, с ними не связываюсь, и они меня не трогают.

Дина выразительно поглядела на ее распухший нос. Нос явно опровергал сказанное.

– Вижу... – хмыкнула она. – А почему он нас сюда спрятал?

– Из-за денег, скорее всего... Твой отец ему денег даст.

– Хозяин замка говорил, что я стою два лимона. Думаешь, два лимона – это много?

– Порядочно.

– Неужели милиционер такие деньги получит? Тогда на что мы станем жить? Это же разорение!

Света сняла кастрюлю с плитки, нашла на полке помятую железную миску, похожую на собачью, налила туда супу и поставила на окно остывать, чтобы младшая не обожглась. Дина тем временем успела обдумать слова «твой отец». Тон, каким они были произнесены, ей не понравился, и она решила высказаться.

– А я знаю, что мой папа бандит, – заявила она. – Но зато он добрый! И меня любит. Мы в Австрию поедем на лыжах. А твой папа тебя бросил.

Ответа не последовало. Дина посмотрела на Свету и поняла, что зря она, наверное, это сказала. Лицо у Светы стало злое и несчастное, как тогда в милицейской машине, когда она схватила автомат и принялась палить. Света помолчала и проговорила совсем тихо:

– Еще неизвестно, кто кого бросил и что хуже.

Но Дина знала, что дети отцов не бросают. Только наоборот. А потом она увидела, что Света плачет. Хотя плакала она скрытно, отвернувшись к полке с кастрюлями, и без звуков, только чуть-чуть вздрагивала ее спина.

– Ну и что, подумаешь, – сказала Светиной спине Дина, – Даже если они нас не найдут, мы теперь уже можем вместе жить. И в Австрию можем вместе поехать.

Это не помогло. Дина внимательно посмотрела на спину. Кажется, еще хуже стало. Она тихо взяла с окна тарелку и принялась есть, стараясь делать это бесшумно.

«Поеду в Москву, – думала Света. – Найду стрелка. Может, возьмет в охранники прямо сейчас. Все равно я выгляжу старше, а стреляю лучше его охраны. Зачем вообще нужны родители? Можно и без них. Главное – что-нибудь уметь. Если умеешь, то не пропадешь!»

Мысли у нее начинали путаться, она встала и, не замечая Дины, прошла в комнату. Диван у старика был продавленный, подушка воняла дешевым табаком. Света легла и накрылась тулупом. Дина отложила ложку и пошла за ней:

– Ты чего?

– Голова болит.

На лоб ей легла маленькая ледяная ладошка:

– У тебя температура, лежи, надо лекарства поискать.

Дина обошла комнату, обнаружила множество коробок и принялась их обследовать. Перевернула все, но никаких лекарств и в помине не было. Она приволокла с вешалки старое пальто и накрыла Свету. Потом подтащила табуретку к ее дивану и поставила рядом свой недоеденный суп:

– Ешь, тебе надо поправляться.

Света приподнялась, с трудом проглотила несколько ложек и рухнула обратно. Лоб у нее моментально вспотел, голова пылала, горло саднило. Она закрыла глаза и, чтобы отвлечься, принялась думать о стрелке. О том, как когда-нибудь однажды она его спасет. Они убегут вдвоем, но ее ранят, они найдут такую же хибару, и он будет сидеть рядом и кормить ее супом из миски. В конце концов, неважно, что с тобой происходит, важно, чтобы рядом всегда был кто-нибудь, на кого можно положиться. Дойдя до этой трудно давшейся мысли, Света подумала, что те, на кого можно положиться, встречаются редко. На отца и мать, как выяснилось, нельзя. Нельзя положиться на бабушку, она старая, на Климкина нельзя – он ничего не понимает. Родственники их не пустили, цыгане сдали. Остается рассчитывать только на себя. Не на милицию же? Хотя этот, что ее ударил, вроде был ничего.

– Свет, – Дина подошла к ней тихо, на цыпочках. – Ты не спишь?

– Нет.

– Смотри.

Дина покрутила ручку старого радио, нашла восточную мелодию. Откуда-то вытащила кусок старого тюля, обмотала голову и принялась танцевать. У нее получалось. Света хотела спросить, где она опять помаду взяла, но не было сил.

– Свет, а вот я мечтаю, – говорила Дина крутясь, – мы вырастем, станем артистками и будем выступать... Вместе... Еще когда у архитектора жили, помнишь, я тогда это приду-мала. Будем исполнять танец живота! Представляешь, мы с тобой живем в домике на берегу моря. Купаемся, загораем, репетируем, а вечерами за нами приезжает автомобиль и везет выступать в концертный зал. Там полно людей, яркие огни. Мы танцуем, а нам аплодируют. А когда все заканчивается, мы с полными руками цветов едем обратно, к морю. Нас привозят в дом, а море шумит, и мы усталые ложимся спать. Хочешь?

– Дин, – попросила Света, – потуши верхний свет. Глаза режет.

Дина выключила радио, на лампу с абажуром накинула тряпку и тихо устроилась поближе к свету рассматривать альбом старика. Там были какие-то военные, парни, занимающиеся борьбой на матах, выпускники на пороге школы, свадьба, молодой человек с девушкой возле красивого здания с запеленатым младенцем на руках, офицеры в горах в каких-то панамах и платках, море с отдыхающими на берегу.

Дине один из снятых показался смутно знакомым, и вдруг ее осенило страшное подозрение: «Не может же быть, чтобы этот нерусский старик был раньше таким? Этим учеником, женихом или этим офицером в горах? Наверное, просто украл фотографии у кого-нибудь похожего. Спер и показывает всем, как будто это он. Конечно, спер! И милиционер грозился, что он его посадит. Садят ведь за что-то!

Значит, старик все-таки не надсмотрщик, а тут не тюрьма. А вдруг старик не надсмотрщик, а тут все-таки тюрьма? А тот, кого она посчитали хозяином, сам заключенный? И охраняет его милицейский пес по имени Форшмак. Наверное, так. Не зря же пес разбудил старика, когда они приехали. Он точно сторожевой, и глаза умные, надо с ним подружиться».

Капитан Истратов вернулся на рабочее место уже в нормальном состоянии. Зато лейтенант Лошак его долгим отсутствием обеспокоился. Палыч, заявившись, принялся разглядывать заполненный протокол, потом вдруг презрительно бросил:

– Чего сидим, всех старух уже обчистил?

Лошак растерялся:

– Палыч, я ж с тобой делюсь...

Капитан налил в чайник воды, поставил на плитку и стал глядеть в окно, насвистывая.

Лошак не вытерпел и поинтересовался как можно равнодушней:

– Забрали девчонок-то?

– Забрали...

– Че денег?

Капитан вынул из кармана и показал Лошаку огромную дулю.

– Ну и дела... – изумился Лошак.

– Ты кому звонил? – поинтересовался капитан. – Мирзе или кому?

– Ему, вот телефон, – Лошак порылся в бумажнике и протянул бумажку. – А кто приехал-то?

– А шут их знает. Раньше мельком видел... Зверье какое-то, – капитан налил кипятку и потянулся. – Сбегай в палатку, притащи чебуреков. Проголодался что-то.

Истратов выложил двадцатку на стол и вышел в кабинет звонить, плотно прикрыв за собой дверь. Лошак, зная, что дверь плотная, с дерматином и ничего не будет слышно, чертыхнулся и пошел за чебуреками.

Истратов набрал номер, записанный на бумажке:

– Алик, это Палыч.

– Привет, Палыч. Я тебя искал. Девочки не у тебя?

– В надежном месте, не волнуйся.

– Давай договариваться.

– Сложно с тобой договариваться, Алик... Тут уже за ними приезжали какие-то на джипе. Отбиваться пришлось.

– Знаю. Потому торговаться не буду. Просто скажи, где, когда, сколько, и я подъеду и расплачусь на месте. Обижен не будешь.

Палыч встал, посмотрел в окно, поискав глазами Лошака, назвал место, время встречи и положил трубку. Встречу он назначил на завтра, сегодня были дела. Кроме того, кое-что надо было еще обдумать. С тем же Лошаком, к примеру. Темнит собака, скользкий. А пока все как будто складывалось нормально, если не соскочит, то дети будут у родителей. Кадыкастый, конечно, разнервничался, но это уж его проблемы.

Вечером, когда Света дремала, а Дина разглядывала фотографии, хлопнула входная дверь. Появился старик с полной сеткой гремучих бутылок. Он окинул комнату тупым непонимающим взглядом и крикнул: