Энди Макнаб - Русский

— Вот тебе факт: в Москве больше миллиардеров, чем в любом другом городе мира. А двадцать лет назад здесь не было ни одного миллионера.

— Ага, только в этом районе ты миллиардеров не найдешь.

Они проезжали мимо одинаковых многоквартирных домов-коробок — памятников социалистическому прошлому, набитых умирающими стариками и наркоманами.

— Словно надгробия на кладбище гигантов, — произнес Кролль.

— Давай завязывай с философией; я еще не проснулся.

Они припарковались рядом с перевернутой «волгой», походившей на жука, лежащего вверх брюхом, и «мерсом» с выжженным салоном. «БМВ» хорошо вписывался в окружающую обстановку.

Они вышли из машины. Кролль открыл багажник, потянулся за чемоданом.

Дима отстранил его:

— У тебя спина больная.

Он сам вытащил чемодан с деньгами и поставил его на колесики.

— Большой чемодан.

— Большие деньги.

Дима протянул Кроллю телефон. Тот похлопал по своей наплечной кобуре, в которой покоился пистолет «Багира».

— Ты уверен, что хочешь пойти безоружным?

— Они меня наверняка обыщут. И кроме того, это произведет на них впечатление.

— А, хочешь выглядеть крутым парнем. Чего ж ты сразу не сказал?

Они переглянулись. Взгляд был знаком обоим, он словно говорил, что, возможно, они смотрят друг на друга в последний раз.

— Двадцать минут, — произнес Дима. — Если не выйду через двадцать минут, иди вытаскивай меня.

Лифт не работал, в дверях застряла помятая тележка из супермаркета. Дима сложил выдвижную ручку чемодана и подхватил его. На лестничной площадке воняло мочой. Несмотря на ранний час, было шумно: какой-то стук, голоса, ругань. Если дойдет до перестрелки, никто не услышит или просто не обратит внимания. Мимо прошел мальчишка лет десяти, с запавшей, словно вдавленной, переносицей и узким личиком, — все ясно, ребенок матери-алкоголички. Из кармана куртки торчала рукоять пистолета, на бледной руке виднелась татуировка в виде дракона. Пацан остановился, взглянул на чемодан, затем на Диму, оценивая его. «Вот вам и цветы постсоветской жизни», — подумал Дима, усомнившись в правильности решения идти безоружным. Но мальчишка с бесстрастным выражением лица скользнул прочь.

Дима постучал в железную дверь, раздался глухой металлический звук. Затем тишина. Он постучал снова. Наконец дверь приоткрылась на полметра, и в щель просунулись дула двух пистолетов — что-то вроде «добро пожаловать». Дима отошел назад, чтобы был виден чемодан. Оба человека за дверью были в трикотажных масках. Террористы отступили, пропуская Диму внутрь. В квартире царил полумрак. Горевшие на столе свечи озаряли помещение призрачным мерцанием. В теплом, затхлом воздухе висел запах жареной пищи и пота.

Один человек приставил пистолет ко лбу Димы, а второй, пониже ростом, обыскал его, сдавив гениталии. Диме пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не дать террористу пинка. Он жестко приказал себе сохранять спокойствие, попутно пытаясь оценить обстановку. Тому, что пониже, было около тридцати, левша, левая нога двигалась неловко — возможно, последствия ранения в бедро или нижнюю часть живота. Надо запомнить. Второй, высокий, прямой, почти двухметрового роста, выглядел моложе и сильнее, но наверняка питался плохо и пренебрегал тренировками. Хорошо бы увидеть лица, но работа приучила Диму оценивать человека по жестам и манере держаться. Маска — признак слабости; очередная кроха полезной информации. Пистолет, упиравшийся Диме в лоб, слегка дрожал: мало опыта.

— Хватит.

Он сразу узнал этот голос, донесшийся из полумрака, и последовавший за ним зловещий смешок. Глаза Димы уже привыкли к темноте, и теперь он как следует разглядел полупустую комнату: низкий столик, уставленный свечами, коробка из-под пиццы, три пустые банки «Балтики», пара старых пистолетов «стечкин» и несколько запасных магазинов. У стола стоял огромный низкий диван, обитый красным кожзаменителем, как будто перенесенный сюда из дешевого борделя.

— Ты постарел, Дима.

Диван скрипнул. Вацаниев поднялся на ноги, опираясь на трость. Узнать его можно было с большим трудом. Он поседел, волосы были всклокочены, на левой стороне лица виднелись следы сильных ожогов, ухо почти исчезло под блестящим синевато-багровым шрамом, доходившим до уголка рта. Чеченец выпустил трость и раскрыл объятия, растопырив узловатые пальцы. Дима шагнул вперед, позволил ему обнять себя. Вацаниев расцеловал его в обе щеки и отступил назад.

— Дай мне на тебя поглядеть. — Он ухмыльнулся, демонстрируя немногие уцелевшие зубы.

— Ты хоть бы попытался вести себя как террорист. А то воркуешь, как моя тетушка.

— Вижу, и у тебя тоже седина.

— Но у меня хотя бы зубы и уши на месте.

Вацаниев снова усмехнулся и покачал головой; черные глазки почти исчезли в складках. Диме приходилось видеть людей на разных этапах их пути от рождения к смерти. Вацаниев находился ближе к последнему. Он тяжело вздохнул, и на мгновение они снова стали товарищами, советскими солдатами, братьями по оружию в борьбе за Правое Дело.

— Да, жизнь с нами жестоко обошлась, Дима. Выпьем за старые времена? — Театральным жестом Вацаниев указал на полупустую бутылку, стоявшую на столе.

— Я завязал.

— Предатель ты после этого.

Дима взглянул направо и заметил два трупа — женщины, наполовину прикрытые ковриком. Та, у которой еще осталось лицо, была накрашена ярко и безвкусно, как кукла.

— Это еще кто?

— Прежние жильцы. За квартиру вовремя не заплатили.

Они снова вернулись в настоящее. Вацаниев отступил в сторону, и Дима заметил на диване какой-то куль.

— Позволь представить тебе нашу гостью.

Катя совершенно не походила на гламурную девушку с фотографий, которые показывали Диме. Капюшон грязной куртки почти скрывал лицо, покрытое какими-то пятнами, синяками, осунувшееся от невыносимого напряжения и усталости, с опухшими от слез глазами. Встретив ее бессмысленный взгляд, Дима ощутил непривычный прилив жалости.

— Она может стоять на ногах? Я не собираюсь нести ее по лестнице до первого этажа.

Вацаниев мельком взглянул на жертву:

— Она прекрасно ходит и разговаривает и теперь, мне кажется, немного лучше представляет, как живет большая часть человечества.

Катя посмотрела Диме в лицо, затем ее взгляд медленно переместился на дверь, находившуюся слева от дивана; потом она снова посмотрела ему в глаза. Он мысленно решил поблагодарить ее после — если это «после» наступит. Дима жестом указал на чемодан. Нужно, чтобы похитители поскорее начали считать деньги.

— К старости ты стал жадным, Вацаниев. Или это твоя пенсия?

Вацаниев пристально взглянул на деньги и задумчиво кивнул:

— Мы с тобой, Дима… Такие, как мы, не уходят на пенсию. Иначе что ты делаешь в этой богом забытой дыре среди ночи?

Они взглянули друг другу в глаза, и на долю секунды годы, разделявшие их, снова исчезли. Вацаниев протянул руку и вцепился бывшему товарищу в плечо:

— Дима, Дима! Нужно идти в ногу со временем. Мир меняется. Забудь о прошлом, даже о настоящем. Скоро произойдет нечто такое, что все изменится. Поверь мне, я точно знаю.

Он закашлялся, снова обнажив редкие зубы.

— Скоро наступит то, что американцы называют концом света, но только не в том смысле, как они его понимают. Бога там не будет, это точно. Только три буквы: С — С — О.

Они вместе служили в Иране во время войны с Ираком, были товарищами. Диме удалось вытащить Вацаниева из плена, но иракцы успели поставить клеймо ему на спине и вырвать все ногти на руках. Они поддерживали связь даже после распада советской империи, но после падения Грозного Вацаниев ушел в подполье. И вот они встретились в квартире мертвых проституток, наемник и террорист — представители двух самых популярных сегодня профессий.

Дима резко развернулся. Двое в масках подскочили на месте. Он наклонился и расстегнул молнию чемодана, затем жестом торговца на черном рынке открыл крышку; показались аккуратно уложенные пачки долларов. Булганов хотел получить все деньги обратно, но эту задачу, скорее всего, придется решать Кроллю. Террористы в масках завороженно уставились на деньги. Хорошо, еще один признак новичков. Вацаниев даже не посмотрел в сторону чемодана.

— Ты не собираешься их пересчитывать?

Это замечание, казалось, задело чеченца.

— Думаешь, я не доверяю своему старому товарищу?

— Это деньги Булганова, а не мои. На твоем месте я проверил бы каждую бумажку с обеих сторон.

Вацаниев улыбнулся и кивнул своим парням; те, опустившись на пол, начали энергично копаться в пачках денег. Это несколько разрядило атмосферу в комнате. Дима заметил багровое пятно, выползавшее из-под ковра, которым были прикрыты трупы проституток.

Чеченец-коротышка сунул пистолет в кобуру, другой положил оружие на пол слева от себя. До пистолета было меньше двух метров. Жаль, неизвестно, кто или что находится в соседней комнате, но не важно: сейчас или никогда.