Михаил Нестеров - Горный стрелок

Спустя годы, когда притупились ощущения адских усилий, когда перестали сниться обезображенные трупы турок, Кепке стало казаться, что это не сам он взобрался на гору, а перенес его туда дьявол, чтобы показать мир с головокружительной высоты; но мысль, что он неосознанно сравнил себя с Иисусом Христом, теперь его не посещала. Хорст был одним из многих, кому искуситель показывал это, грозя пальцем одной руки, а другой – указывая себе за спину, где громоздились одна, две... пять... бесчисленное множество еще более высоких и неприступных гор. И непонятно было Кепке: эта болезненная страсть к горам – от всевышнего или от дьявола.

Сейчас Хорст уже не чувствовал прежней любви к горам, но соблазн остался. Правда, ничем не подкрепленный. Теперь появился вполне реальный повод. Бывший альпинист все чаще стал мечтательно вздыхать. Но... уже без прежнего задора.

Мирослав Кроужек смотрел в окно. За ним проплывали серые облака, а перед глазами вице-премьера стояла величественная Жанну – пожалуй, самая прекрасная из горных вершин Гималаев. Кроужек видел ее как наяву. Будто перенесся на двадцать лет назад, снова оказавшись в северо-восточном Непале, в массиве третьей вершины мира Канченджанги.

Он с трудом оторвал взгляд от окна и со вздохом заштриховал намеченный на чистом листе бумаги маршрут. Ничего не получалось. Слишком долго. Если бы не его высокий пост и дефицит времени, он бы снова вместе со своими друзьями из чешского Горного клуба проделал сумасшедший путь на машинах по невыносимым дорогам Турции, Ирана, Ирака, Афганистана, Пакистана, Индии.

У него скоро юбилей. Он долго думал, как лучше справить круглую дату. Идею подал Петр Миклошко, один из пресс-секретарей МИДа Чехии, с которым они не прерывали дружеских отношений на протяжении вот уже почти тридцати лет.

– Слушай, старик, – сказал ему Петр. – Не пойму, чего ты мучаешься. – И произнес это трудно выговариваемое слово: – Кангбахен.

С этого мгновенья Мирославу Кроужеку вдруг все стало просто и понятно. Мучивший его вопрос разрешился сам собой. Конечно, Кангбахен! Горы, оползни, обвалы, миллиарды тонн снега... и ледяное шампанское за его здравие! Это даже не море, мысль о котором последнее время будоражила воображение вице-премьера, не гигантские волны, которые вызывали у высокопоставленного чиновника сильнейшие приступы морской болезни.

После разговора с Петром Миклошко Кроужек вызвал к себе начальника личной охраны.

В кабинет вошел ровесник премьера – мужчина с редкими волосами, острым и внимательным взглядом.

Кроужек предложил ему сесть.

– Скажи мне, Ян, как делать искусственное дыхание? Чувствую, после моих слов ты упадешь в обморок.

Ян Новак и бровью не повел. Казалось, он не заметил или не понял иронии шефа. Но шеф задал вопрос, и ему пришлось отвечать:

– Обычно используют метод искусственного дыхания, называемый «рот в рот». При остановке сердца используют метод...

Кроужек громко рассмеялся, жестом руки останавливая Новака.

– Я в шоке от твоих медицинских познаний! Но больше всего я потрясен твоей прямолинейностью. Ты неповторимый человек! Нет, ты просто уникален! И у меня есть для тебя такая же уникальная новость: через два месяца мы отправимся в Гималаи. Свобода, никакой цивилизации, никаких сотовых телефонов!

Новак не упал в обморок, но подумал, что чертовски устал. Горы – далекие и незнакомые (не Татры, даже не Альпы, а Гималаи) – вдруг придвинулись вплотную, и ему стало тяжело. Его шеф редко шутил. Через несколько секунд Новак понял, что давит на него не призрачный массив гор, а не менее громоздкая, внезапно свалившаяся на него работа.

Он вяло слушал Кроужека, пропустив мимо ушей, что хлопоты по снаряжению экспедиции возьмет на себя Петр Миклошко.

– Что с тобой? – спросил Кроужек. – Тебе плохо?

– Отчего же? Мне очень даже хорошо.

– Тогда не теряй времени и связывайся с Миклошко.

– С кем?

– Господи! Да ты не слушал меня! С Петром Миклошко из пресс-службы МИДа.

...Да, ничего не получалось. Мирослав согнал оцепенение. К подножью горы его доставят чуть ли не на руках. Но дальше... Вице-премьер нахмурился. На какую высоту он сможет подняться? Наверное, все будет зависеть от условий, включая и погодные. В конфиденциальной телеграмме от короля Непала говорилось, что группа Кроужека может взойти на вершину Кангбахена до начала муссонов. А в личном телефонном разговоре были определены более или менее точные сроки: с 10 до 20 апреля. И, наконец, вчера Кроужек определился точно: в Гхунзу он прибудет 15 апреля.

Все повторяется почти день в день, только с разницей в двадцать два года. В 1974 году вместе с чешским Горным клубом на штурм Кангбахена претендовали поляки, югославы и немцы. Но в домуссонный – с марта по май – период разрешение получила первая польская экспедиция в Непальские Гималаи. И только спустя год – чешская.

Тогда на подготовку ушло пять месяцев, борьба шла за каждый день. И тогда же главным было получить необходимые фонды для закупки снаряжения, оплаты дорожных расходов, покрытия валютных издержек. Это тогда.

А сейчас Мирослав Кроужек – мультимиллионер и вице-премьер Чехии – мог уладить подобные вопросы в считанные часы.

У Петра Миклошко практически все готово. Ян Новак – не очень уверенно, правда, – сообщил, что команда личной охраны готова относительно.Кроужек порадовался, не спросив, однако, о значении этого туманного слова.

Из предстоящей одиссеи его больше всего волновал спуск: как он и его люди, уставшие после долгого и изнурительного подъема, сумеют добраться назад. Вице-премьер твердо решил не брать проводников-шерпов: места знакомые, на трудных участках кое-где налажены перила и мостки.

Мирослав располагал очень маленьким отрезком времени. Его отпуск – ровно три недели. Это невероятно трудно – за двадцать один день взойти на вершину.

Сергей Курочкин смотрел на Тарелку с нетронутыми пельменями. «Стрёмно как-то, – говорил он своей сестре Ирине. – Кто же на свадьбу – тем более в первый день – делает пельмени? Оригинальной хочешь быть? Это же не Новый год». Но Ирка не послушала. И вот ни тебе, как и предполагалось: все пьяные, пельмени нетронуты, невеста почти не целована.

Дело, конечно, не в пельменях. Сергей чувствовал, что гости просто дорвались.Как будто их неделю держали в холодном погребе. Они несколько раз скороговоркой бросили: «Горько!» – и давай глушить водку!

Сергей первый раз видел, чтобы с такой скоростью зашибали сорокаградусную. Сначала он качал головой: «Вот это да!» Потом не так восторженно: «Да...» А потом замолчал, сосредоточившись на остывших пельменях.

А Ирка смотрела на него глазами, готовыми лопнуть от смеха. И сам Сергей боялся поднять голову: встретится глазами с сестрой и не выдержит.

Он взял вилку и зацепил пельмень.

Холодный – от этого не сочный и не вкусный.

Пожевал, ища глазами, куда бы выплюнуть. И встретился все-таки с Иркиным взглядом.

Сестра уронила голову на руки и затряслась от смеха. Фата съехала набок.

Колька – муж ее – громко и неестественно трезво спросил:

– Ир, ты чего, а?

Серега давился пельменем, но чувствовал: «Нет, не проглочу. Не успею».

Пельменные крошки ударили в нос. Серега закашлялся. Глаза покраснели. Он выскочил из-за стола и чуть было не сбил с ног какую-то женщину. Та, не переставая плясать, схватила его за руку и обдала водочными парами:

– И-и-их!!

Сергей узнал в ней двоюродную тетку.

– Теть Саш, отпусти. Нехорошо мне.

Тетка схватила его за голову и поцеловала взасос.

«Вот спасибо!» Сергей, вытираясь рукавом рубашки, выскочил из избы.

У порога толпились десятка полтора деревенских пацанов. Белобрысый – старший, лет двенадцати – громко зашептал:

– Вот он! Альпинист! – И уже во все горло: – Дядь Сереж, ведь ты альпинист?

– А? – Курочкин снова закашлялся, стараясь выпустить воздух через нос. Получилось, как у чахоточного. – А... Да... Гималайский.

Он перевел дух.

– А ты когда в горы, завтра?

– Чуть свет...

– Здорово! А мы тебя по телику видели, в «Клубе кинопутешественников». Здорово ты, без ног, на одном пальце. А внизу пропасть показали!..

Кто-то тронул его за плечо. Сергей обернулся. Ирка.

– Ну как, посаженный отец, полегчало?

Он махнул рукой и промокнул платком слезящиеся глаза.

– Я ж не нарочно, Сереж. Откуда я могла знать, что ты им подавишься.

– А я тебе говорил, что это не Новый год! Нет, я вообще в первый раз вижу, чтобы на свадьбу варили пельмени!

– Я ж специально для тебя. Отвык, думаю, от домашней пищи. А тут пельмени, деревенские. Тебе, Сереж, питаться надо хорошо. Смотри, какой худой.

– Это моя норма: 191 – 79.

– А бедра?

– Чего бедра?

– Диаметр.

– Ир! Мне завтра уезжать!