НекроХаник (СИ) - Борисов Олег Николаевич

***

До избы покрытый струпьями ожогов человек дополз к утру. Идти он не мог, поэтому волок непослушное тело, то подтягиваясь на руках, то елозя по грязи сбитыми в кровь ногами. Но — добрался. На то, чтобы вскарабкаться по ступенькам, понадобилось еще полчаса. Но под крышей Сергий ощутил себя чуть лучше. Слепо шаря кругом, потянул разлитые в воздухе крупицы силы, вдохнул остатки чужой ворожбы. За гранью Тьма несколько раз холодными шипами прошла по энергетическим каналам, ломая и выстраивая их под себя. Но если бы обычный человек уже бы умер в муках, парень лишь пережил клиническую смерть. Он был не зря отобран Зевеке из миллионов подобных. Слепок чужого сознания и наложенная аура послужили основой для перестройки тела. То, что раньше было лишь черновым наброском превратилось в законченное произведение. И пусть память Германа окончательно рассыпалась под напором чужого сознания, но зато позволила Сергию переродиться и стать тем, кем он должен быть. Теперь он не только знал, но и умел. И пусть до бывшего могущества еще предстояло пройти долгую дорогу, но первый шаг сделан.

Смахнув со стола посуду, Сергий положил на расстеленную тряпицу пернатый комок. То, что осталось от ворона. Парень не мог бросить во тьме птицу, которая спасла ему жизнь и вернула обратно. То, что именно верный соглядатай Германа позволил разорвать смертельную паутину напоминал и огромный синяк посередине груди. После такого оставить крылатого вестника смерти Сергий не мог. И теперь рисовал собственной кровью линии на грязной материи. Благо, крови хватало.

Закончив основной каркас будущего заклинания, некромант застыл, положив ладони на мертвую птицу. Если бы ведьма была жива или хотя бы погибла на пике силы, ничего бы не вышло. Дом бы просто не пустил чужака на порог. А так — эти стены копили крохи чужой энергии, прятали в углах отголоски ворожбы и собирали крупицы злой радости. За полученное золото. За удачно составленное зелье. За убитый в чужой утробе плод… Нет, господин Зевеке, не все вы про свою поднадзорную знали. Пусть силу и отняли, но душу черную переделать так и не смогли. Поэтому старалась Марта при каждой возможности хоть чуть-чуть прикоснуться к запретному. И дары свои раздавала с двойным или тройным дном. Деньги — это не главное. Куда интереснее протянуть тонкие нити, привязав их к чужим судьбам, и ловить отголоски боли и ненависти. Сеять злобу и пожинать ее отражения снова и снова…

Вот это все зачерпнул некромант щедро, не оставляя ничего на будущее. Зачерпнул и влил в свое заклятье, переплавляя чужие беды и горести в могильный холод и абсолют каллиграфических линий. Мертвое собирало переломанные крылья вместе, сопоставляя кости и расправляя перья. Законы артефакторики плели тонкую вязь рунических связей, наполняя тушку мертвой птицы возрожденной плотью и усиленными мышцами. Некромантия и механика собирались воедино, дабы вернуть из-за грани тварь, которую еще никогда раньше не видел этот мир. Вместе с рождением мрачного Франкенштейна менялся и его хозяин, превращаясь в НекроХаника. В отринутого Тьмой человека, для которого мертвое стало родным и близким, вписавшись в строгую гармонию математических формул и незыблемых законов мироздания.

То, о чем мечтал господин Зевеке, свершилось. Пусть он не смог лично приложить руку к обучению ученика, но его стараниями в Российской Империи появился новый некромант.

***

Обессилевший парень сидел на табурете, уронив голову на скрещенные руки. Сил практически больше не было. Хотелось забыться и провалиться в спасительный сон, хотя бы до завтрашнего утра.

Но валявшаяся перед некромантом тряпка зашебуршилась и оттуда высунулась большая голова с черными круглыми глазами. Покопавшись, ворон окончательно освободился, захлопал крыльями и попытался встать. Удалось ему это лишь с пятой попытки. Но зато утвердившись на лапах, птица начала прихорашиваться, недобро поглядывая на создателя. Наконец, закончив чистить перья, ворон зло каркнул и ткнул твердым клювом в локоть, умудрившись попасть по нерву.

— Чтоб тебя! — ругнулся Сергий, чуть не свалившись на пол.

— Ка-а-ар! — ответил спаситель, разглядывая кухню.

— Зараза, не надо так орать, и без того понимаю!.. Слышишь, чучело крылатое, я тебя понимаю… Блин, правда, голова после этого раскалывается… Значит, жрать хочешь? Я бы тоже чего поел. Сейчас…

С трудом поднявшись и опираясь на стол, парень медленно прохромал к печи и отодвинул в сторону заслонку. Пошарил по горшкам, взял миску и наложил туда, что приглянулось: пара пирогов, кусок холодной каши и мелко порезанные сушеные грибы. Вернулся за стол, подозвал ворона. Тот осторожно подошел поближе, посмотрел одним глазом, другим, потом нахохлился и отвернулся.

— Как это — «гадость какая»! Это — еда! Смотри, я — ем… Вкусно… Оказывается, драки с потусторонним пробуждают дикий аппетит.

Но хоть Сергий и набивал полный рот, глотая почти не жуя, мертвая птица упорно отворачивалась и брезговала угощением. Лишь прикончив все в тарелке, некромант смог соображать чуть более связно и хлопнул себя по лбу:

— Господи, ну когда я думать начну, а не фигней страдать! Что за ведьмой поперся на болота, словно барашек на заклание. Что сейчас покойника обычной жратвой пичкать пытаюсь. Если бы это работало, зомби в Румынии сожрали бы все вокруг за неделю… Сейчас.

В этот раз в кладовку нахальный гость пробрался куда бодрее, почти не придерживаясь за стены. Там гремел горшками, чихал от пыли, чтобы наконец выбраться с маленькой плошкой, прикрыв ее ладонью.

— Во, смотри. Жаба. Большая, жирная. Будешь?

Новое угощение заинтересовало ворона. Но он все равно стоял посреди стола, переминался на лапах и недовольно каркал, поглядывая на будущую еду.

— Помню, помню, не ори. Просто мясо тебе подойдет только совсем с голодухи. А брюхо набивать ты любишь падалью. Причем желательно свежей. Чтобы остатки жизненных сил совсем еще не пропали, но и мертвечиной уже пованивало. Вот, полюбуйся. Для тебя стараюсь.

Придавив пальцем очумевшую от яркого света жабу, Сергий прикрыл глаза и попытался ощутить окружающий мир. Прохладную серость стен вокруг. Бурые разводы печных кирпичей. Чернильную кляксу ворона. И живой ярко-зеленый комок в миске, с тонкой паутиной каналов и точками нервных узлов. Сосредоточившись, молодой некромант зацепил из солнечного плетения невесомую нить, протянул ее через руку и вытолкнул незримым щупом прямо в пульсирующее переплетение жизни. Распустил иголку тьмы венчиком, изобразив эдакий одуванчик и втянул в себя эти зеленые капли, одну за другой.

Жаба дернулась и обмякла. Умерла, подарив часть энергии Сергию. Прислушавшись к новым ощущениям, тот лишь до боли сжал кулаки и вздрогнул:

— Понимаю теперь, почему служителей Тьмы давят с таким усердием. Если от одной крохотной смерти вас там плющит, что уж про массовые убийства говорить… Нет, к демонам такие развлечения… А ты — ешь, готово.

Бочком подскочив, ворон жадно клюнул и засуетился, набивая утробу. Его хозяин тем временем задумчиво разглядывал крылатого обормота и размышлял:

— А ведь ты, бедолага, так от мрака и не избавился. В тебе отражение портала осталось. Крохотное, но есть. Причем ничего извне пробиться не сможет, но дряни из-за грани почерпнуть при случае я всегда смогу… Вот учудил с возрождением. Живое и мертвое вперемешку. Да еще с какими-то моими страхами и ненавистью к нечисти. Дурная смесь вышла… Как бы тебя назвать, чудо-юдо заморское?.. Франкенштейном — язык сломаю. Если же покороче… Будешь ты у меня Федей. Федор, крылатый вестник смерти.

Ворон же закончил трапезу, придирчиво поковырял жалкие остатки жабы и вернулся обратно на тряпку. Там почти по человечески вздохнул и начал чистить клюв. Похоже, все важные дела на сегодня он уже переделал и теперь собирался сибаритствовать.

— Мудрая скотина. Намек понял. Пойду себя в порядок приводить.