Сергей Зверев - Поднебесные убийцы

– Согласен… – глядя в потолок купе, Лавров чуть заметно кивнул. – Я и сам всё это прекрасно понимаю. Ладно! С этими душевными терзаниями пора кончать. Всё! Точка! Баста! Вы не будете против, если я прямо сейчас начну выполнение некоторых упражнений из раджа-йоги?

– Да сколько угодно! – рассмеялся академик, поднимаясь с дивана. – А я пока выйду в коридор, немного разомнусь.

– Хорошо, Пётр Михайлович, идёмте, прогуляемся. – Лавров сунул за пазуху пистолет и тоже поднялся на ноги.

– Андрей! – Дёмин укоризненно покачал головой. – Ты меня что же, теперь и в туалет будешь сопровождать?

– В туалет буду не только сопровождать, но и проверять его на наличие мин-ловушек, в том числе и газовых, – без тени улыбки уведомил Лавров. – Вот выйдем в горы, там – обещаю – опеки поубавлю. А здесь вам придется терпеть мою назойливость.

– Ну, идём, идём, сударь перестраховщик… – безнадёжно махнул рукой академик. – Куда уж от тебя денешься?

Андрей, выйдя в коридор первым, быстро окинул взглядом всё его пространство. В дальнем конце у открытого окна стояли трое эмэнэсов, которым что-то азартно рассказывал Макс Красилин. Пару секунд понаблюдав за его жестикуляцией, Лавров догадался, что тот повествует о вчерашнем происшествии с Фёдором Эбергардтом. «Надо же! – мысленно усмехнулся он. – Прямо пиарит меня по полной программе. Ну артист…»

Справа, улыбаясь, о чем-то беседовали молоденькая лаборантка, недавняя выпускница МГУ, и известный в батальоне сердцеед Костя Усатов. «Ого! – Андрей внутренне насторожился. – А наш Костя, я гляжу, не теряется, бабник хренов! Надо будет ему мозги-то вправить. А то охмурит дуреху, и – гуд бай. А нам всем красней потом за него…»

– Не надо ему ничего говорить… – проследив за его взглядом, вполголоса произнес Дёмин. – Катя девочка неглупая, с характером. Голову никогда не теряет и за себя постоять может. И уж если между ними что-то будет, то, поверь, не вследствие ее легкомыслия или его донжуанских талантов. Значит, и в самом деле возникло что-то обоюдное.

Лавров изучающе посмотрел на академика и негромко рассмеялся.

– Пётр Михайлович, вы меня не перестаете удивлять. Во-первых, надо отдать должное, вы очень тонко чувствуете чужие настроения. Прямо как мысли читаете. А еще, что я заметил, очень снисходительно относитесь к чьим-то слабостям. Скажем, к тому же вон Косте, который пудрит мозги вашей сотруднице с единственной целью – реализовать свой инстинкт самца.

Дёмин краем глаза взглянул в сторону щебечущей парочки и чему-то задумчиво улыбнулся.

– Ну, что касается чтения мыслей… Наверное, на то я и академик, чтобы уметь использовать свой мозговой аппарат по назначению, – он чуть пожал плечами. – Кстати, ты ведь тоже, я гляжу, очень даже лихо «сканируешь» чужие мысли и настроения. А снисходительно отношусь к людям, прежде всего, потому, что себя никак не отношу к сонму святых. В частности, так сказать, официальных. Их, надо сказать, на сегодня уже столько натиражировали, что в раю, мне так думается, сейчас, как в трамвае, – не протолкнуться.

С ходу поняв, в чём соль иронического посыла, Андрей от души рассмеялся. Проходившая мимо хорошенькая проводница, стрельнув в их сторону пронзительно-синим взглядом большущих глаз, с видом, преисполненным важности своей миссии, проследовала дальше. Демин посмотрел ей вслед и уверенно констатировал:

– А ты ей понравился. Нет, это абсолютно точно – она сражена наповал. У бедняжки даже походка переменилась… Ты со мной не согласен?

Но Лавров почему-то даже не обратил внимания ни на проводницу, ни на замечание своего собеседника.

– Пётр Михайлович, а вы женаты? – неожиданно спросил он, думая о чем-то своем.

– Да, уже сорок лет, – с какой-то ностальгией в голосе ответил тот. – Ты хочешь спросить, не изменял ли я своей жене? Каюсь, было. Но всегда любил только ее. А романы на стороне… Это случалось в периоды долгой разлуки, когда моя природа начинала бунтовать, отнимая сон и желание работать. Нет, есть люди абсолютно ответственные, как, например, мой старый друг, профессор Ростохин. Тот, даже месяцами находясь в поездке, помню, не позволял себе и мимолетного взгляда в сторону женщин. Да-а! Я таких людей уважаю и даже немного им завидую. Но сам на это не способен. Увы!

Они стояли у окна и разговаривали, что называется, «за жизнь», о чём-то временами споря, что-то друг другу доказывая, что-то уточняя, но независимо от темы и тональности разговора Андрей «на автопилоте» неотрывно отслеживал окружающую обстановку. Не привлекая к себе внимания, он внимательно изучал всех, кто проходил мимо них, кто так или иначе реагировал на их присутствие в коридоре. Но все как будто выглядело спокойно, ничто не вызывало каких-либо сигналов тревоги в подсознании, настроившемся на выявление опасности.

Академик Дёмин, не раз бывавший на Алтае и как руководитель экспедиций, и в качестве туриста – он обожал конные маршруты и сплав по горным рекам, – в ходе разговора упомянул о красотах этого необычного горного края.

– …Не понимаю, какого черта наши снобы из года в год тащатся в Турцию, Египет, еще куда-то? – с иронией размышлял он вслух. – Нет, съездить посмотреть мир – дело нужное. Но если они не видели собственной страны, если турецкие отели знают лучше, чем даже Подмосковье, то кто они тогда, если разобраться? Да, я бывал за границей, и не раз. Ну и что там, в Турции, хорошего? Перемолотый сотнями тысяч ног песок на пляже и море, уже задыхающееся от пота, смытого с сотен тысяч спин? Европейцы умнее. Они едут к нам на Алтай, они видят настоящую, еще не загаженную, не истоптанную природу. Ты там еще не бывал?

– Да был как-то раз со своими орлами в ходе отработки пеших марш-бросков по горным перевалам… А так – когда ещё туда можно попасть? – Лавров сокрушенно развел руками.

– Ну, считай, теперь уж точно сможешь увидеть все самое-самое – гарантирую! – с некоторым даже азартом пообещал Дёмин. – Можешь потом похвастать в кругу знакомых, что экскурсоводом у тебя был не хухры-мухры – гид, а имеющий степень академика! – добавил он, с утрированной помпезностью вскинув вверх палец.

Они оба рассмеялись, и в этот момент Андрей заметил, как за дверью тамбура мелькнула какая-то тень. Было похоже на то, что кто-то вознамерился пройти через их вагон, но почему-то вдруг передумал и сразу же вернулся назад.

– Что-то случилось? – Дёмин вопросительно посмотрел на Лаврова.

– Возможно, показалось… Но надо будет проверить, что там и как… – Тот еще раз внимательно вгляделся в дверь тамбура.

Еще минут десять поговорив о том о сем, Дёмин взглянул на часы и, немного помявшись, просительно предложил:

– Ладно, Андрей, наверное, иди в купе. Я сейчас подойду…

Сразу поняв, что тот имеет в виду, Лавров рукой загородил ему дорогу.

– Пётр Михайлович, и не мечтайте! – твердым тоном уведомил он и решительно направился в сторону санузла, расположенного в конце вагона, где располагалось купе проводников.

– Андре-е-е-й!.. – досадливо выдохнул академик и неохотно поплелся следом за ним.

Осмотрев помещение туалета, Андрей обратил внимание на окно. Защёлки оконной рамы, фиксирующие ее в поднятом положении, почему-то были сломаны, и раму теперь даже снаружи при желании можно было свободно опустить. Это Лаврову показалось очень подозрительным. Он опустил раму и быстро выглянул из окна вверх. Сверху ничего подозрительного видно не было, но у Андрея все равно почему-то вдруг возникло ощущение того, что там, на крыше, кто-то есть. Закрыв окно и выйдя из санузла, он молча указал Дёмину кивком, что тот может войти.

– Андрей… – В голосе академика звучала укоризна. – Ты, я смотрю, прямо-таки готов стоять у меня над душой и в этом помещении! Ну зачем уж так дотошничать?

– Пётр Михайлович! Понадобится – и в этом помещении буду стоять, как вы говорите, над душой, – без каких-либо эмоций уведомил Лавров. – Я вас понимаю. Но моя обязанность – обеспечить вашу стопроцентную безопасность. И я ее обеспечу! Прошу!

Он отступил в сторону и, едва Дёмин скрылся за дверью, торопливо постучал в дверь купе проводников. Судя по всему, никак не ожидавшая его увидеть проводница, удивленно захлопав ресницами, с затаенным радостным удивлением только и смогла спросить:

– Вы?!..

Андрей впервые эту девушку заметил, когда они проходили на посадку. Но в тот момент, будучи переполненным настроениями, крайне далекими от лирических, особого внимания на проводницу не обратил и более-менее разглядел ее считаные минуты назад. Лавров уже и сам почувствовал повышенное внимание к своей персоне с ее стороны. Но что это могло изменить в его настроениях? Испытывая неловкость от того, что вынужден обмануть ожидания девушки, Андрей без приглашения вошел в купе и, избегая лишних предисловий, с ходу спросил: