Кирилл Казанцев - Последнее предупреждение

– Разумеется, Василий Арсеньевич, ваш труд будет оплачен по самым высоким расценкам! – поспешил заинтересовать его Подлесовский. – Кроме того, все вопросы с изданием и распространением книги мой клиент с радостью возьмет на себя!

Еще бы! Макулатура такого рода, написанная и изданная только для того, чтобы потешить самолюбие лжеавтора, расходится, как правило, по близким знакомым, "нужным" людям и библиотекам в качестве спонсорской помощи. Дескать, на культуру нам ничего не жалко!

– Боюсь, Анатолий Павлович, что ваше предложение для меня неинтересно. Я не святоша, не ханжа... – Скопцов с трудом подавил зевок. – Но... Я ведь не являюсь профессиональным писателем. Так, балуюсь... Время от времени.

– Ну, не скажите! – качнул головой Подлесовский. – Сам я, врать не буду, не читал. Но на моего клиента написанная вами книга произвела очень большое впечатление! Он меня просил в первую очередь переговорить на эту тему именно с вами! Ему импонирует ваш стиль изложения...

– И все же... – Скопцов несколько смягчился. Доброе слово – оно ведь, как известно, и кошке приятно. – Почему вы решили обратиться именно ко мне?

– Насколько нам известно... – юрист интонацией выделил слово "нам" и насмешливо стрельнул глазами из-за стеклышек очков. – ...В настоящее время вы находитесь в творческом поиске и не связаны какими-либо обязательствами.

В переводе на нормальный уличный язык это значило примерно следующее: "Ты – безработный мудак! И должен радоваться, что тебе предоставляют возможность заработать на корочку хлеба!" По крайней мере Скопцов это понял именно так. У него окончательно пропало желание говорить. Разворачиваясь всем корпусом в сторону объекта внимания – давешней девицы, которую, по странному стечению обстоятельств, еще никто не увел, – нарочито небрежным тоном Василий бросил:

– Это ровно ничего не значит!

– И все-таки, Василий Арсеньевич, ваш ответ? – Подлесовский был настойчив. Возможно, что его клиент – действительно влиятельная фигура. И, разумеется, денежная...

Скопцов, продолжая глядеть в сторону соседнего столика, задумался...

В принципе, ничего такого уж страшного и оскорбительного в поступившем предложении не было... Василий не настолько нахален, чтобы считать себя бескорыстным служителем высокого искусства, вечно голодным и оттого постоянно злым. Он помнил, что его фамилия не Толстой и не Достоевский, а всего лишь Скопцов, и прекрасно осознавал, что вряд ли ему можно надеяться на то, что его имя будет занесено в Книгу почета отечественной литературы, если таковая вообще существует в природе, золотыми буквами. Если уж быть честным с самим собой, то качество предыдущих его работ было такое же, макулатурное... Рынок... Тоже одна из примет времени – дешевые люди читают дешевую писанину...

Так что каких-то нравственных мук Скопцов не испытывал. Хочет человек прослыть великим интеллектуалом – пусть! Тем более что он готов за это платить... А Василий как раз испытывал некоторую нужду в дензнаках... Не то чтобы острую, но...

Только хватать это предложение вот так вот сразу, как оголодавшая рыба наживку, не стоило... Надо хоть цену себе маленечко набить, поломаться для порядка...

– Мне надо подумать... – Василий не поворачивал головы в сторону юриста – контролировал его периферическим зрением. – Вообще-то сейчас я не настолько свободен, как вы думаете...

К досаде Скопцова, юрист ни жестом, ни движением не проявил своего отношения к сказанному им – наоборот, отвернулся, с неподдельным интересом разглядывая интерьер.

Ну и черт с ним! Василий подмигнул девице, и она в ответ радостно оскалила ровные белые зубки. Дело будет!.. Откуда-то из зала поднимался на возвышение, к своему пульту лохматый диджей, что-то на ходу дожевывая и вытирая ладони о джинсы. Через несколько секунд громкая музыка опять заполнит тесное прокуренное пространство полуподвала и разговор иссякнет сам собой. Но "независимый юрист" успел вставить в короткую паузу еще одну свою фразу:

– Я понимаю вас, Василий Арсеньевич... Подумайте... пару дней. Только независимо от того, какое вы примете решение, – позвоните. Телефоны у вас имеются... – гладковыбритый подбородок легонько качнулся, указывая на карман, в который Скопцов сунул визитку.

Отвечать Василий не счел нужным. Позволил себе легкую демонстрацию пренебрежения к посреднику. Слегка отомстил за неприятные намеки...

Загрохотали подвешенные под потолком динамики, замигали разноцветные лампочки, и он уверенно направился к соседнему столику...

Когда минут через семь или восемь он вместе с новой знакомой вернулся на свое место, "независимый юрист" уже исчез. Так же незаметно, как и возник до этого. О том, что он вообще здесь появлялся, напоминали лишь оставленный на столе нетронутый бокал с пивом да визитная карточка в кармане рубашки Скопцова. "Мефистофель хренов! – насмешливо подумал Василий. – Змей, блин, искуситель! Шел бы ты!.." В данный момент его гораздо больше занимало веселое щебетание молодой соседки, чем предложения всех юристов мира.

...Он опять был там. В Чечне. В разрушенном Грозном. Только теперь было лето. Ласковое солнце теплой ладонью поглаживало лоб и щеки. Зажмурившись, как сытый кот, он подался вперед, навстречу этой, так редко выпадающей, ласке. Но тут же опомнился – война! В руках появился автомат, руки привычно подняли оружие. Колени согнулись, переводя корпус в положение полуприседа, делая его менее заметным для снайперов. Голова в каске-"сфере", похожей со стороны на капустный кочан, прильнула к крышке ствольной коробки. Теперь окружающее представало уже не таким ярким и безоблачным, как минуту назад. Развалины наполнились скрытой угрозой. Может быть, потому, что сейчас он смотрел на них через трезубец прицела.

Пошла работа. Быстрый осмотр своего сектора, фиксация деталей. Вороненый ствол, хищно рыская, движется синхронно взгляду. Указательный палец лежит на спусковом крючке – а вдруг что... Ничего... Тишина и покой... Только жаркое солнце и немыслимо густой голубизны небо... И никого, ни одного человека вокруг. Даже не то что человека – вообще ни одной живой души. Даже птиц не слышно. И давно уже ставших привычными выстрелов – тоже...

Но где же все?! Где Командир, где ребята, где Леха, с которым они работают в паре и который должен прикрывать его спину?! Подожди, Скопа! Леха ведь погиб! Два или три дня назад! Он ясно увидел жуткую мешанину из костей, мяса и ткани – именно так выглядела грудная клетка напарника, развороченная выпущенной почти в упор очередью "ПК". Убили Леху... Правда, и бородатый "нохчо"-пулеметчик не ушел. Но кому от этого легче?..

Мысль о потере напарника еще не успела окончательно сформироваться, а он уже опять работал. Не опуская автоматного ствола, легко, как профессиональный танцор, крутанулся на сто восемьдесят градусов, одновременно мелкими семенящими шажками смещаясь влево. Осмотр сектора потерянного напарника... И здесь ничего подозрительного. Все в норме...

Странно, что не слышно выстрелов. На войне тишина не успокаивает, наоборот, нервирует, заставляет искать опасность там, где ее, может быть, и нет. Он вертел головой, как ветер вертит флюгером на крыше, и все равно ничего не мог найти.

Сколько прошло времени?.. Минута?.. Час?.. Или месяц?.. Он не знал, не мог сориентироваться. На его глазах время замедлилось, сгустилось, скрутилось в спираль. А потом его не стало вообще. И он понял, ясно, четко и сразу, что никакой опасности вокруг нет.

Выпрямился, опустил автомат. Оглядевшись по сторонам, заметил недалеко, метрах в пятнадцати, остатки кирпичной стены. Что немаловажно, стены глухой, без окон и дверей. Значит, можно будет не бояться нападения сзади.

Он комфортно устроился у этой стены, на обломке бетонного фундамента блока. Автомат поставил под правую руку, на землю, рядом с ним, бросил смертельно надоевшую "сферу". Глубокая, слегка покачивающаяся на обтянутом пятнистой тканью донышке каска была похожа на ночной горшок. Впрочем, какое это имеет значение?..

Мучительно хотелось курить. Он представил себе беленькую палочку сигареты с золотым ободком у фильтра. Рот наполнился слюной. Но, обшарив карманы камуфляжа и "разгрузки", он не сумел отыскать не то что сигареты – бычка завалящего не было! И вообще, к его удивлению, карманы оказались девственно-чисты. Ничего. Ни носового платка, ни спичек, ни других мелочей, которые обычно не замечаешь, но они всегда с тобой. Только патроны, в магазинах, рожках и россыпью, гранаты, медицинский пакет...

Придется обойтись без курева... Подставив лицо и коротко остриженную голову солнечным лучам, он постарался переключить, перевести мысли на другое направление. Надо просто думать о чем-то хорошем, добром, дорогом для тебя... Это поможет отвлечься, забыть, хотя бы на короткое время, о пакостной привычке... А о чем хорошем может думать солдат на войне?.. Все правильно. О доме...