Борис Бабкин - Последний Хранитель

– Дочь успела сказать, что батя, мол, с Хранителем говорил о чем-то и тот благодарил его. Так что можно сваливать. Кстати, давай пожуем. Борщ у них и мясо с картошкой. Чего добру пропадать.

– А бухнуть имеется? – отошел от убитого камуфляж.

– Конечно, есть, – открыл холодильник коренастый. – Водяры целый пузырек и пивка пару банок. Видно, сына ждал, козел старый.

– А он так и не узнал, что сынок под КАМАЗ попал на «шестерке» своей, – хохотнул второй.

– Да я ж говорю, двое вошли и до сих пор не выходят. А пускать их не хотела тетя Зина. Ее оттолкнули, когда она дверь открыла. Вот я и…

– Понятно, – перебил ее голос. – Спасибо, сейчас приедем.

– А водяра неплохая, – поднял бутылку коренастый. – Во, блин, – хохотнул он. – «Путинка». В честь Путина.

– Замерли, – ворвались в комнату старший лейтенант милиции и двое молодых мужчин с ружьями. В руке милиционера был пистолет. Убийцы вздрогнули. Кудрявый дернул правую руку к карабину.

– Не надо, – качнул головой милиционер. – Целее будешь.

– Убили всех, – вбежал в комнату молодой парень с мелкокалиберной винтовкой. – Гады! – взвизгнув, вскинул он мелкашку.

Бородатый мужик с двустволкой отвел ствол мелкашки вверх.

– В тюрьму захотел, Витька, – рявкнул он, – а эти на пожизненное пойдут и жалеть будут, что не убили их, – кивнул он. – В тюрьме каждый день считаешь. В зоне оно полегче, понятное дело, но они-то всю жизнь в камерах просидят.

– Наконец-то, – добродушно улыбаясь, проговорил Владислав Артемьевич, – вернулась, и главное, живой и здоровой. А то мой Ростислав…

– Перестаньте, профессор, – засмеялась Маша. – Ни у вашего сына, ни у кого нет ни единого шанса на то, чтобы стать моим супругом и даже любовником, – весело заявила Мария. – Знаете, есть такая притча, где говорится, что Господь разделил душу на две части, вселил одну половинку в женщину, другую – в мужчину. И если они найдут друг друга, то будут счастливы и удачливы во всем. Правда, признаюсь вам по секрету, мой мужчина упрям, хотя образован, имеет офицерское звание, воевал…

– Дальше можете не говорить, – поднял руки Владислав Артемьевич. – Война обжигает и чувства, и душу человека. Особенно тех, кто вступал в рукопашную…

– Как дела? – остановила его Мария.

– Просто прекрасно. Французы организуют выставку-продажу вашей продукции, и сами, на удивление, берут большую партию перстней, колье и, как сие ни странно, обручальных колец с алмазными сердечками. Мы думали, вы не прилетите, и посему туда решили отправить мою скромную персону.

– И прекрасно, – засмеялась Мария. – Я буду занята своими женскими делами где-то неделю и посему поддерживаю вашу кандидатуру обеими руками. Кому, как не вам, объяснять покупателям, какую ценность в данное время имеет этот металл, из-за которого до сих пор убивают и, к сожалению, еще долго будут убивать. А я покажу своим друзьям из Англии продукцию нашего производства. Хотела ввести их в производственные дела.

– И были бы, извините меня, полнейшей дурой, – сердито заметил Владислав Артемьевич.

– Более точно выразился Федорович. Дуреха, – засмеялась Маша.

– Поддерживаю главу отдела безопасности, – кивнул профессор.

– Значит, со стороны французов выделяется охрана, и они берут ответственность на протяжении доставки, нахождения и возврата того, что останется, – проворчал Федорович. – Но этим они как бы отделяют наших людей от охраны, с чем я никоем образом не согласен.

– Рядом с продукцией будут находиться наши люди во главе с вами, – подошла Мария. – Я только что решила этот вопрос с представителем французской компании. Французы будут ответственны за охрану трех вагонов, в которых поедут наши представители с образцами, и за вагон, в котором непосредственно будет продукция, отобранная на выставку-продажу.

– Отлично, – довольно буркнул Федорович.

– А за мою жизнь будет отвечать он. – Мария, улыбаясь, кивнула на рассматривавшего стенд с цепочками Хранителя, – и его команда, – добавила она.

Иван Федорович увидел стоявших у стенда с перстнями Бороду, Сказочника и Шатуна.

– Я бы сказал, маловато, но все-таки эти вояки показали себя в деле. А вы постарайтесь родить от Суханова, – неожиданно осмелел он, – ибо такого вы более не встретите. И вы ему чертовски нравитесь. Это я вам говорю, как понимающий человека по глазам. Есть такая наука китайского монаха…

– Я вам верю, – улыбнулась она. – Глаза – отражение души человека, и надо просто понимать взгляд…

– Ну и богатство, – подойдя, проговорил Суханов. – Мама, роди меня обратно, – явно удивленный, не сдержался он. – Понятно, что золото это золото, но когда оно вот так сделано, это просто класс. Красивее я, наверное, из сделанного человеком ничего не видел.

– А твои друзья что говорят? – спросила Мария.

– А ничего, – засмеялся Леонид. – Просто ходят и глазами, как дети, хлопают. Вроде золота повидали немало, но чтоб попасть туда, где оно выставляется сделанным, это впечатляет, – усмехнулся он.

– Они за границей были? – спросила Маша.

– Почти нет, – усмехнулся он.

– Вы летите со мной в Лондон, – проговорила Маша. – Твои друзья получат посуточно по две-три тысячи евро. Тебе я платить не буду, – заявила она.

– И правильно, – мысленно ответил он, – а то бы я послал тебя на хрен. – Но еда, надеюсь, будет не за мой счет? – улыбнулся он.

– Ты будешь есть как телохранитель, – улыбнулась она.

– Хорошо, госпожа, – поклонился Леонид.

– К сожалению, вы не можете лететь с нами, – вздохнула Маша. – Суханова я вписала как телохранителя, а вас, увы, не догадалась. А визу ждать…

– Тогда счастливо, и присматривайте за ним там, – улыбнулся Борода. – Капитан очень несдержан. А вас он будет слушать, – прошептал он, – потому что влюблен. Он этого не говорил, но мы-то знаем его взгляд.

– Это деньги вашим семьям, – нетерпящим возражения тоном сказала она, отдав им три конверта. – В машине подарки женам и детям. Провожать нас не надо, это лишнее внимание, и мой вам совет, улетайте сегодня же, – добавила она.

– Вот и посмотрели Англию, – разочарованно пробормотал Шатун.

– Собственно, сейчас её нет, куда улетела, неизвестно. Кстати, мы зря потратили деньги, в Париже на выставке-продаже её нет, – недовольно отметил загорелый крепкий молодой турок. – Кроме этого, сейчас у нас неприятности.

– Послушай, Ахмед, – сердито прервала его Вера, – собственно, нам плевать на ваши неприятности.

– Женщина, – построжал голосом турок, – не забывай, что ты не в…

– Хватит, – вмешался рыжеватый атлет, – собственно, пока ничего не получается, и, с одной стороны, это хорошо, тебя бы подозревали в заказе на убийство, и скорее всего ты бы и оказалась крайней. Льва Яковлевича придется убрать, – кивнул он курившему трубку пожилому грузину. – Задействуй своих людей. С турками никаких конфликтов. В конце концов, они сами убили хозяина, а это не приветствуется в любой стране, а мы с тобой, – посмотрел он на Веру, – летим в США, в Детройт, и расписываемся. А как только все эти покушения будут раскрыты, за дело примусь я. Я знаю надежных людей, работающих в странах бывшего Варшавского договора, они уберут твою сестру. Тогда появишься ты. Разумеется, мисс Говальд, – улыбнулся он, – и всё будет в наших руках. Как тебе такое предложение?

– Я просто счастлива, Фреди, – засмеялась она.

– Льва надо убрать, пока до него не добралась полиция, – посмотрел на грузина американец.

– Этим займутся сегодня же, – по-английски ответил грузин.

– У тебя, Михо, с каждым разом все лучше произношение, – улыбнулся Фреди.

– Вот мы и выбрались, – поцеловал Веру Фреди. – В Англии нас не найдут. Да, собственно, я просто не советовал бы им искать нас в Англии, – усмехнулся он. – Каждый, кто попытается добраться до тебя, сдохнет, – самоуверенно добавил он.

– Значит, ты не останешься у меня? – улыбаясь, спросила Маша.

– Давай начистоту, – вздохнул Леонид. – Ты красивая и вообще, как женщина, самая-самая, и человек хороший. Но ты миллионерша, а я, – он усмехнулся, – я просто таежник и не смогу быть альфонсом. Ну, ты меня устроишь. Так больше, чем на телохранителя, я не потяну. Сделаешь совладельцем компании – это…

– …тебя унизит, и все поймут, что я поступилась принципами, – засмеялась Маша. – Я понимаю тебя, но ты не забывай меня и, пожалуйста, воздержись от женщин. Хотя бы на девять месяцев, – усмехнулась она. – Обещаешь?

– Слово офицера, – не раздумывая, ответил Леонид. – А почему?

– Ты все поймешь потом, милый, – коснувшись его щеки губами, прошептала Мария.

– Лев Яковлевич, – кивнул майор милиции. – Пуля в живот и контрольный в голову. Странно, – качнул головой он.