Сергей Соболев - Русские идут

К тому же, нельзя забывать и о референте, прилетевшем в Лондон вместе с ним. Пусть даже он, молодой помощник «Каменяра» – в компании с Артемом – будет добираться до Old Reading Tower на высланной за ними машине дольше, чем если бы они летели на твоздушном такси, все же и их поездка будет не слишком протяженной по времени – где-то через час эти двое уже должны будут подьехать в замок…

– Снимите с него эту железку! – распорядилась Венглинская. – Пан Мыхайло… Даю пять минут на то, чтобы привести себя в порядок!

Бушмин и «пародист» занялись «Каменяром». Сняли с него браслет, осмотрели запястье, нет ли характерных ссадин или царапин. Все ОК: этот деятель слишком любит себя, – и слишком боится боли – чтобы наносить себе какие-либо раны или увечия.

Андрей вернул ему часы, паспорт и «лопатник» с пятью тысячами евро номиналом по сто и пятьсот, а также полудюжиной кредитных карт. Сунул ему в карман его дорогой мобильник, которым тот не сможет воспользоваться ближайшие несколько часов…

Помог ему надеть пальто, шарф и шляпу…

Вручил портфель…

Придирчиво оглядел «клиента» со всех сторон…

Ну что ж, прикид в полном порядке, на лице ни синяков, ни ссадин, вот только сам «фэйс» у него какого-то землистого оттенка… Но эту деталь можно списать на дальний перелет или неважное самочувствие.

– Пан Мыхайло, мы будем все время рядом, мы будем следить за каждым вашим шагом, мы будем слушать каждое сказанное вами слово! – предупредил он первого зама главы «Нафтогаза». – На ваших руках теперь кровь… И если вы сделаете хоть один неверный или не слишком взвешенный шаг, все, кому это интересно будет знать, узнают, что именно вы с д а л и Олексу Зленко и Франчука! И наоборот: если вы проявите должное понимание, разум и выдержку, то никто и никогда не узнает, что же на самом деле произошло, какого рода «накладка» случилась и на ком лежит главная вина…

На площадке перед каменным домом припарковался лимузин, присланный из поместья за прилетевшими – вроде как т о л ь к о ч т о – на воздушном такси из Хитроу Венглинской и украинским газовым магнатом.

Лариса сама подошла к Мокрушину – чтобы попрощаться.

– Я бы тебя с удовольствием познакомила с нашими «сливками»… – сказала она. – Там соберутся люди, совокупный капитал которых превышает двести миллиардов долларов… Жаль, но я не могу тебя взять с собой в эту «тусовку».

– И не надо. – Он усмехнулся. – Потому что, дорогая, когда я вижу их самодовольные рожи, у меня рука сама тянется к пистолету… Ну что, Лариса? Мы, наверное, теперь нескоро увидимся?

Он неожиданно привлек Венглинскую к себе. И крепко, проникающе впился в ее сочные уста…

Ей, чтобы вырваться, чтобы разорвать эти цепкие обьятия, пришлось упереться кулачками в его грудь…

– Эх, хороша… – пробормотал он. – До чего же сладкая… и порочная женщина!

Она помахала ему ручкой уже от порога.

– Хороша Маша – да не ваша!..

Водитель, одетый в точно такую же униформу, которая была на Мокрушине, – когда встречали в зале прибытия Хитроу «Каменяра» – положил вещи в багажник авто и распахнул дверцу перед появившейся из дверей каменного дома Венглинской.

Лариса села сзади, рядом с украинским магнатом.

Водитель тоже уселся за руль; они тронулись и покатили по асфальтированной двурядке в сторону главных ворот поместья.

– Смените выражение лица, – процедила Венглинская. – Улыбайтесь! Берите пример с наших западных партнеров: такому прищемишь яйца, а он все равно скалит зубы в улыбке… И не показывет, что ему – больно.

Пан Мыхайло посмотрел на руки, словно проверяя, не проступила ли сквозь перчатки кровь, которая отныне на нем будет всегда, как каинова печать.

Они вьехали на «центральную аллею» и покатили к замку, где были припаркованы роскошные лимузины прибывших на эту элитную вечеринку «випов».

Первый вице-президент крупнейшей компании своей страны нацепил на лицо фальшивую улыбку, которая временами напоминала судорогу боли.

Ему неожиданно пришла в голову мысль, что все, кого он здесь увидит в ближайшие часы, и хозяин, международный воротила М, и опальный олигарх Б, и десятка два или три «випов», состояние любого из которых исчисляется – как минимум – сотнями миллионов долларов… что все они, в сущности, мало отличаются от него самого. От них тянутся нити к их марионеткам, от тех – к другим, от других – к третьим. А кто-то и их самих дергает за ниточки, несмотря на их миллиарды. И так – до бесконечности.

Эта мысль помогла ему примириться с остатками совести. Она показалась ему мудрой, наполненной глубокого смысла. И она, эта мысль, была для него – спасением.

Франчук и Гнат – последний сидел за рулем подержанной «ауди» – ехали по «рязанке». Они направлялись в подмосковное Лытаркино, где находится одна из сьемных квартир, куда только днем сегодня подьехали последние трое «хлопцив» из числа тех, кто прошли спецподготовку на секретной базе в Крыму, под Севастополем. Проехали Люберцы, как вдруг на мобильный телефон Гната неожиданно прозвонил Сам.

Гнатенко, управляя иномаркой левой рукой, правой прижал трубку к уху.

– Добрий… – отозвался он на прозвучавшее в трубке приветствие. – Спасибi, почуваюся непогано… Вам потрiбен Микола? А ось я йому зараз трубку передам!..[38]

Франчук взял у него сотовый.

– Слухаю!.. Так, це я, шановний… Що? Так… так… я чую вас дуже добре!.. Вiрно, я з ним тiльки вчора балакав… Зрозумiв… але ж… Добре, зробимо все, як ви кажете!..[39]

Он дал отбой. Цедя под нос матюги, вернул трубку Гнату. Тот несколько удивленно поинтересовался:

– Шо-то не так, Мыкола?

– Шеф лаеться на меня, шо я проигнорировал ЦУ от цього «янки»… Того, шо вчора мне прозвонил!

– Ну так прозвони йому! – Гнат свернул на нужный поворот. – Ты хоть запомнил, Мыкола, тот номер, шо тебе продиктовали?!

– Та ще не жалуюсь на память…

Франчук достал из кармана куртки мобилу и стал по памяти набирать номер контактного телефона, который вчера утром сообщил ему Джон Мэллоун, прозвонивший из Киева.

Абонент ответил на третьем гудке.

– Здравствуйте… а Пал Палыча можно к телефону? – произнес Франчук по-русски «условную фразу».

– Я вас слушаю, – сказал незнакомый мужской голос, в котором прозвучал легкий иностранный акцент. – А кто говорит?

– Вам привет от племянника Ивана из Ростова! У меня от него вам небольшая посылка. Куда мне подьехать?

– Отлично! – сказали на другом конце линии. – Я ждал звонка еще вчера!..

Значит так, друже… Я сейчас назову тебе «городской» номер. Позвонишь из ближайшего таксофона! Мы сможем говорить откровенно, линия будет – «защищена»…

Через несколько минут «ауди» свернул к придорожной автозаправке: здесь имелся таксофон, а заодно можно и долить в бак бензина…

Когда Франчук, закончив разговор с «Пал Палычем», сел в машину, у него было хмурое лицо.

– То що вони кажуть? – спросил Гнат. – Якi будуть роспорядження вiд керiвницьтва?[40]

– Хочуть, щоб ми показали – товар лицем!

– Що? В реальному дiлi? Так швидко? Ти ж казав, Микола, що почнемо через декiлька днiв?[41]

– Та нi… Завтра ранком – смотрини! Буде «Iван»… та ще новий куратор!. – Он скривил губы. – Вони, майбуть, думають, що ми тут всi грошi про мiж собою «порозпилювали»!.. Що ми водимо керiвництво за нiс!.. Ну то й файно! Хай самi переконаються, що нашi хлопцi всi на мiсцi! I що ми готовi дати мокалям в пику прямо тут, в москальскiй столицi![42]

«Большой сбор» был назначен сравнительно недалеко от того места, куда они ехали тем вечером – на одном из обьектов, расположенных близ подмосковного Лытаркино.

Обьект этот на деле представляет из себя небольшой пакгауз, числившийся некогда за Минобороны. Вернее, за одной из дислоцировавшихся здесь частей Московского военного округа, которая в середине девяностых была расформирована (а все, что можно было продать, включая помещения – было распродано). К нему, этому уже довольно ветхому складу, когда-то вела отдельная ж/д ветка, но рельсы давно сняли и о «железке» напоминали лишь полусгнившие, трухлявые шпалы, да еще грузовой пандус.

Пакгауз, о котором идет речь, находится за восточной окраиной города, неподалеку от полигона, на котором проводят свои тренировки и «перестрелки» те, кто любят поиграть в ненастоящую войну, в «войнушку», как они сами обычно выражаются. Всякие ряженые в «милитари», со стволами, имитирующими боевые стрелковые системы, соревнующиеся преимущественно в страйкбол и в пейнтбол…

Строение это, не представляющее собой сколь-нибудь серьезного коммерческого значения, – хотя до МКАД отсюда немногим более двадцати километров – нынешней осенью оформил в субаренду Гнатенко. Опять же, этот ветхий пакгауз ему и даром не нужен. Но его попросили подыскать как раз что-то именно в таком вот духе: чтоб было недалеко от российской столицы, и чтобы сам обьект был не слишком на виду, чтобы он располагался не в самом людном месте, а как раз – наоборот.