Ничего личного. Книга 8 - Амадео

— Так говорите, будто это два пальца, — фыркнула Бьянка. — Я слышала, сына у него неоднократно похищали, поэтому сейчас до него и дотронуться нельзя, чтобы не завопила сигнализация! И каким образом вы предлагаете его похитить?

— Вы опять метите слишком высоко и слишком мелко. — Себастьян прикурил и щелкнул крышкой зажигалки. Бьянке он сигарету не предложил. — Конечно, Матео — самая вероятная цель, потому на его защиту выделено больше всего ресурсов. Но вы забываете о других вероятностях. — Он встал, взял маркер со стола Бьянки и прямо на оконном стекле начертил простую схему. — Смотрите. Самая вероятная цель для шантажа — разумеется, сын. Дадим ему, скажем, процентов девяносто. — Рядом с именем Матео Себастьян нацарапал «90 %». — Дальше, по нисходящей — его домашние, экономка, начальник охраны… Да-да, не удивляйтесь, эти люди важны для него примерно одинаково. Но никому в голову не придет похищать дряхлую старушенцию или пузатого охранника — в глазах похитителя они не кажутся вероятным средством для достижения цели. А ведь они чрезвычайно ценны для Амадео! Я сам имел возможность в этом убедиться пару месяцев назад. — Он внезапно захихикал, и Бьянка вздрогнула — очень уж звук напоминал скрежет пенопласта по стеклу. — Чилли Райо — еще одна вероятная цель. Какой мужчина не пойдет на рыцарский поступок ради девушки? Скажем, дадим ей семьдесят пять процентов… А есть еще престарелый дон из Мексики, его сынишка — для детей этот показатель всегда выше… И, разумеется, Ксавьер Санторо. — Себастьян обвел одним большим кругом написанные на стекле имена. — У вас такой богатый выбор целей, а вы зациклились на ребенке! Право слово, я считал, что вы мыслите шире.

Бьянка хмуро смотрела на испорченное стекло. Что, черт побери, он пытается сказать? Что Солитарио запросто отдаст «Гандикап» за каких-то людей, которые ему даже не родня? Экономка, охранник, какой-то старик с ребенком… Какая чушь! Она бы и пальцем не пошевелила ради тех, кто ей невыгоден!

— Не верю. — Она скептически сложила руки на груди. — Какой бизнесмен отдаст свое детище из-за угроз людям, которые ему даже не родственники? Сам Солитарио — подкидыш, все, кого вы назвали, ему никто! Даже сын! И вы сейчас пытаетесь меня убедить, что ради них он…

Она замолкла, озаренная внезапной мыслью. Которая уже много раз приходила ей в голову, слишком много, но Бьянка каждый раз отбрасывала ее из-за трусости. Из-за возможных подозрений. Но сейчас она вовсе не прокралась в сознание, как раньше, нет, она ворвалась вихрем и закружила все мысли в водовороте, увлекая за собой все глубже и глубже.

Пусть у Солитарио не было родни, ради которой стоило бы так рисковать. Зато она была у Даниэля.

Чем больше Бьянка думала, тем привлекательней казалась идея разрубить гордиев узел одним ударом. Она уже все испробовала, абсолютно все. Оставался единственный способ заполучить желаемое, и что ее теперь остановит?

Ничего.

— Вижу, на тебя наконец снизошло просветление, — не без сарказма заметил Себастьян. Учтивый тон как ветром сдуло. — Иди и греши, дочь моя, но помни — если с твоего благословения с головы Солитарио упадет хоть волос — я обрею тебя налысо. А потом привяжу к своему автомобилю и протащу по главной улице города. Ясно?

Бьянка содрогнулась, прекрасно понимая, что это не пустые угрозы.

— Разумеется, — выдавила она. — Не волнуйтесь, Солитарио я больше не потревожу. Физически.

Себастьян рассмеялся добрым, сердечным смехом. Бьянка, как ошпаренная, рванула в ванную комнату, где ее стошнило. Ее трясло, как осиновый лист, зуб не попадал на зуб, а в голове раз за разом прокручивался страшный сценарий, который обещал прописать ей Себастьян.

Ополоснув лицо, она уставилась на свое отражение и сама поразилась своей бледности, которая делала уродливый синяк на щеке еще заметней. После вчерашней ночи, когда Себастьян едва не выбил ей зуб, а потом по-рыцарски спас от Санторо, она не могла находиться с ним рядом дольше нескольких минут. Невероятным усилием она держала себя в руках, но его смех проник под самую кожу и вывернул ее наизнанку.

Она попросту боялась его. Непредсказуемый, неуравновешенный и явно страдает биполярным расстройством. Кошмарный тип.

Тряхнув головой, она отбросила ненужные мысли. Теперь у нее остался лишь один способ заполучить «Гандикап». Может быть, с самого начала следовало так поступить. И сейчас, пока Солитарио в больнице и никак не может ей помешать, самое время.

Дождавшись, пока ноги перестанут трястись, она вернулась в кабинет. Себастьян развлекался тем, что листал ее ежедневник. Подавив возмущение таким неприкрытым вмешательством в личную жизнь, Бьянка уселась за стол.

— Это все, о чем вы хотели поговорить? — как можно равнодушнее спросила она. — Если так, то мне надо работать… Над моим планом, который вы так любезно мне подсказали.

— Я верю в вас, Бьянка. И раз уж вы наконец нашли выход, будьте добры рассчитаться со мной.

Он положил перед ней лист бумаги, на которой она обычно писала письма особо важным клиентам. Сверху изящным шрифтом была набрана ее фамилия, внизу стояла личная печать. Никто, кроме Бьянки, не смел пользоваться этой бумагой, пачка была заперта в сейфе, так как этот дьявол добыл ее?!

— Прошу вас написать рекомендательное письмо.

— Кому?

— Вашей бабушке. Марии Альварес.

Близнецы рассорились из-за того, в какую настольную игру поиграть сегодня вечером, когда Тео придет в гости, и Катрин вышла из себя.

Такого с ней не случалось уже давно — после смерти родителей жизнь стала серой, но относительно спокойной. Просто продолжалась, как ни в чем не бывало, просто ушли двое самых дорогих ей людей. Катрин все так же продолжала ходить на занятия, играть с близнецами, присматривать за не в меру пылким братцем — как будто ничего не произошло. Иногда, правда, она закрывалась в ванной, когда все ложились спать, и там беззвучно плакала, но год за годом это случалось все реже. Она и правда приспособилась, поняла, что ничего не закончилось.

А потом умер дедушка.

И все в одночасье переменилось.

Чертово завещание! Катрин с удовольствием порвала бы его на мелкие кусочки или закрасила черной краской так, чтобы ни строчки нельзя было прочесть! Какого черта он так поступил? Почему взвалил на Даниэля такую ношу, зная, что он всего лишь мальчишка? Разумеется, он не мог предполагать, что так рано умрет, может, надеялся, что Даниэль успеет подрасти, но все равно! Как можно было обречь