Сергей Зверев - Два капитана

– Майор, у Василевского была пленная, англичанка Джулиана Хаттерфорд. Что с ней? Она погибла? – спросил Барецкий.

– Ничего подобного, – рассмеялся Петр Фролович. – Живехонька. Они с Александром ушли вдвоем, куда-то в сторону Нового Афона, к морю. Что собирается делать Хаттерфорд? Этого я тоже не знаю. Я ведь практически не общался с ней. Храбрая женщина, вела она себя просто замечательно.

Генерал некоторое время сосредоточенно молчал, привыкая к новой информации, осмысливая ее. Он достал сигарету, не торопясь, закурил.

– Как ты думаешь, – спросил он, наконец. – Селиванов вернется к нам?

– Не знаю, – тихо ответил Синицын. – Этого никто не знает...

Сутками позже молодая светловолосая женщина в легком летнем платье задумчиво глядела на медленно опускающийся в морские волны солнечный диск. День заканчивался, и отдыхающих на одном из сухумских пляжей, рядом с гостиницей «Лазурная», осталось немного. Джулиана Хаттерфорд сидела в удобном шезлонге на терраске пляжного солярия. Ей хотелось побыть одной. Джулиана прощалась с городом Сухуми и с Абхазией. Ей никогда не забыть того, что случилось здесь, чему она была свидетельницей и в каких событиях принимала участие.

Алые лучи заходящего солнца дробились мелкими ласковыми волнами на тысячи сияющих, переливающихся бликов. Легкий морской бриз пошевеливал волосы Джулианы, мягко касался ее лица. Волны накатывались на прибрежную гальку и с тихим шипением отступали назад. В эту мерную музыку моря вплетались крики белобрюхих крачек и хор цикад. Воздух был пропитан запахом цветущих магнолий и жасмина.

Джулиана думала о том, какой хрупкой и потенциально уязвимой была чудная в своей гармоничности картина летнего сухумского вечера.

Еще вчера злая воля одного наполовину сумасшедшего человека могла разрушить мирную жизнь этого пляжа и всего Черноморского побережья, поставить под угрозу жизни тысяч людей... Двухнедельное пребывание в подземном плену сказалось на Джулиане, она очень побледнела и осунулась. Но в больших серых глазах англичанки по-прежнему можно было прочесть спокойную уверенность в себе. И гордость. Да, Джулиана гордилась тем, что и ее усилия помогли сорвать исполнение безумных планов Андрея Василевского.

На асфальтированной площадке, отделенной невысоким парапетом от лежащего ниже пляжа, остановился черный джип, очень напоминающий тот, который принадлежал Айасу Речуа и сгорел в горном распадке под Адлером. Из машины вышел высокий стройный мужчина в светлом костюме спортивного покроя. Мистер Эндрю Аббершоу. Он спустился в солярий, отыскал взглядом свою соотечественницу, подошел к ней.

– Наши дела в этом городе и в этой сумасшедшей республике закончены, хвала всевышнему, – обратился он к Джулиане. – Два часа тому назад я отправил спецрейсом в Москву беднягу Белчера. Ему лучше, он выкарабкается. Больше ничего не задерживает нас здесь. Пойдемте, мисс Хаттерфорд.

Поднимаясь за своим шефом к машине, Джулиана бросила взгляд на небольшой пустой бар, примостившийся рядом с ведущей наверх лестницей. Стен у бара не было, стойка и несколько столиков располагались на свежем воздухе, под полосатым тентом. Один из столиков стоял чуть поодаль от остальных, под невысокой латанией. За этим столиком сидел единственный посетитель бара, темноволосый молодой мужчина в джинсах и тенниске. На столике перед ним дымилась чашка кофе.

Джулиана встретила взгляд его спокойных серо-зеленых глаз, остановилась... Мужчина за столиком слабо улыбнулся и чуть заметно покачал головой. Джулиана поняла: подходить к столику не стоит...

– Интересно, а где же он сейчас, этот героический русский, Александр Селиванов? – Эндрю Аббершоу повернул ключ зажигания и внимательно посмотрел на Джулиану. – Ведь вы, наверное, последняя, кто видел его и говорил с ним.

– Этого я не знаю, – после долгого задумчивого молчания ответила Джулиана. Голос ее оставался ровным и спокойным, но глаза были печальными.

Дождавшись, пока джип скроется за поворотом, темноволосый мужчина встал из-за столика, оставив недопитую чашку кофе. Его лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах, как у Джулианы Хаттерфорд, проглядывала печаль.

Через минуту Александр Селиванов растворился в сгущающихся субтропических сумерках...