Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»

Таким ударом можно было бы свалить с копыт годовалого бычка. Ну, а Реваз, хоть и был тёртым воякой, но бычком небыл никогда, поэтому и приземлился на пол уже без сознания. Грохот был такой, как-будто упал комод с посудой… Но это был, всё же, не выстрел, а поэтому Игорь не боялся, что его услышат соседи…

В комнату ввалился Брат, волоча за собой связанного, с тряпкой во рту, но, всё же, сопротивляющегося «полового террориста», и бросил его в угол спальни.

— Волчёнок настоящий…

— Ну, а этот — волчара… Почуял что-то, а может, просто поссать захотел выйти… Не судьба…

В комнату вошёл Ганс, в сопровождении пленниц:

— Там всё тихо. Можно уходить.

— Хорошо. Только наших дам нужно одеть во что-то… — Девчонки опять были только в ватниках и валенках.

И тут одна из пленниц увидела, сидящего в углу и злобно сверкающего глазами, пацанёнка.

Схватив тяжелый табурет, она со всего маху грохнула им по голове «террориста», да так, что от табурета остались одни дрова, как и от головы…

— Ты за что его так-то? — Слегка дрогнувшим голосом, спросил Медведь.

— Сволочь! Подонок! Мразь ненасытная! Что он, что папаша его!.. Хоть бы трахали как люди, если невмоготу, а то, как привыкли тут коз своих в горах трахать, так и нас — куда попал, и когда захотелось… Гады!

— Ладно, тихо, милая… Не шуми… Нам ещё отсюда выбираться нужно… Успокойся, и пойдите, поищите одежду. Лучше джинсы какие-нибудь и свитера… — Сказал Игорь, погладив девчонку по голове. — А мы ещё на пару минут задержимся…

Лежавший на полу Реваз, начал подавать признаки жизни…

Крепок оказался командир «гвардейцев», видимо школа ВДВ не прошла для него даром. В полуобморочном состоянии ему удалось, всё же, сесть и обвести мутным взглядом комнату. Глаза его остановились на, лежащем в углу, мальчишке…

Он понял всё и сразу:

— Сына убил, зачем? — Полный ненависти взгляд сверлил Медведя.

— Это его женская месть настигла… Мал он был ещё упражняться в сексе в таких количествах да в таких формах… А, в общем, правильно… Меньше уродов, подобных тебе, будет!..

— Ты мой «кровник»! Я тебя найду и убью…

— Ага, хорошо! Если получиться!.. — Сказал Медведь, поворачиваясь к выходу.

И тут…

Мимо уха Игоря что-то, едва уловимо, что-то просвистело…

Обернувшись, он увидел Реваза, со «Стечкиным» в руке и с двумя кинжалами Брата, в горле и под левым соском, оседающим на свою постель…

— Шустрый оказался наш Ревазик… — Произнёс Брат, возвращая свои кинжалы на, принадлежащее им место.

— Спасибо, Каха… — Только и сказал Медведь…

…Уходить из Ачандары решили на джипе Реваза. Этот джип должны были знать всё, что давало надежду на безостановочный проезд. Плюс ночь, снег и затемненные стекла…

Ключи от машины нашли в хозяйской спальне…

— Ну что, девчонки? — Обратился Игорь к пленницам, одетым в джинсы, свитера и какие-то куртки. — Знакомится, будем потом, а пока что марш в машину!.. И на пол между сидениями. Ясно?

Пленницы дружно закивали головами.

— Брат, что с машиной?

— Всё в порядке, брат! — Отозвался Каха. — Бензина под пробку. Всё работает как швейцарская «Омега». В грузовом отсеке оружия целый арсенал.

— Хорошо… — Медведь посмотрел на часы. — Время 1.05… Брат — за руль, Ганс — в грузовой отсек, будешь прикрывать, если не получиться уйти потихому… Всё! По коням, мужики!..

…Из селения выбрались без приключений…

Встретившиеся по дороге дозоры их не остановили — мало ли куда направился командир, а спрашивать не принято. Доехав до Приморского, Медведь приказал остановиться:

— Тормози, Брат… Сейчас съедем с шоссе и подождём до утра, а то, ещё чего доброго, в Новом Афоне нас наши же и посекут пулеметами на блокпосту, спросонья… Подождём… Авось пронесёт…

Игорь смотрел на обильный снегопад и вспоминал что-то уже очень далекое.

Подобные воспоминания, похоже, мучили Брата и Ганса.

— Ну что, красавицы, поведайте нам кто вы и как оказались у Реваза…

— Мы из Белореченска… Ехали на поезде в Тбилиси. У нас там бабушка живёт…

— Вы что сёстры? Что-то не очень-то вы похожи… — Спросил Каха.

— А мы двоюродные — это наши мамы родные сёстры.

— Ну, и как же вас таких ссыкух малолетних одних отправили?

— Ну не такие уж мы малолетние, мне уже 21, а Наташке — 20… Что не верите?

— Да что-то не очень…

— А никто не верит!.. Да и не одни мы ехали, с нами наши парни были… — Как-то очень грустно произнесла говорившая. — Только, слабы в коленках, оказались… По зубам получили по разу, и всё, сникли кавалеры…

— Да… Такое тоже бывает… Ну, а дальше?

— А что дальше? Поезд остановили, как только проехали Гагры. Начали грабить. А нас с собой забрали, и ещё двух девчонок… Где они не знаю… Они сразу куда-то подевались… А нас этот скот взял к себе, для «работы» по дому… И заставлял работать всеми частями тела. — Девушка всхлипнула. — А по ночам отбирал одежду… Говорил, что овцы среди овец не замёрзнут… Мы так и спали, среди овец…

— Давно вы здесь?

— Больше месяца уже… — Девушка начинала плакать.

— Ты это, мокрую историю свою заканчивай!.. Раньше плакать нужно было, а теперь всё, домой едем!.. — Игорь нежно гладил девушку по волосам. — Ну что, не будет истерик?

Она отрицательно мотнула головой.

— Вот и добре! Всё будет хорошо!..

Рассвет наступал как-то медленно, не уверенно…

В 5.30 Медведь решил, что пора:

— Ну что, Брат, двинули?

— Двинули… — Ответил Каха, выводя джип на шоссе.

И тут откуда-то слева ударила автоматная очередь…

Реакция Ганса была мгновенной — в разбитое боковое стекло он вложил все десять выстрелов «Винтореза». Джип летел по шоссе — это Брат выжимал из машины всё, что было возможно на, покрытой снегом, дороге…

— Дозор, наверное… Там «козёл» армейский стоял и четыре абрека около него крутились… Больше не крутятся… — Меланхолично сообщил Ганс.

— Все целы? — спросил Медведь.

— Да вроде бы… — Ответил Ганс, посмотрев на перепуганных девушек.

— Задело немного… — Сквозь зубы проговорил Брат, вцепившись в руль двумя руками.

— Куда?

— В ногу, кажется…

Наклонившись над Братом, Медведь увидел, штанину, набухшую от крови в районе бедра.

— Останови, Каха…

— Дотянем, брат, тут до блокпоста всего-то километров пять осталось.

— Ты как?

— Норма, брат, норма!..

Не доезжая до блокпоста метров сто, Брат остановил машину.

— Я сейчас, потерпи, братишка! — Сказал Игорь, выскакивая на шоссе из джипа.

Не доходя метров 50 до блокпоста, его остановили:

— Стой! Кто идёт?

— Прапорщик Барзов. Кто старший на точке?

— Тебе-то что?

— Слушай ты, салага, ну-ка резво передай старшему! У меня раненный!

— Что за шум? — Раздался знакомый голос.

— Горе, ты?

— Медведь? Ты откуда?

— Горе, давай бойцов в темпе к машине, там Брат в джипе раненный, а мне рацию давай!..

Каху принесли на блок-пост и уложили на кушетку… Перевязали рану… Джип отогнали за блок-пост… И заняли оборону…

А ещё через полчаса, когда они перекусили консервами, на скорую руку, на двух БТРах прилетел Задира. И они все вместе отправились в место дислокации батальонов бригады Артиста…

А ещё через день Андрей провожал своих раненных друзей…

Раненных бойцов группы Филина отправляли в Москву…

На аэродром, где базировалась бригада Артиста, уже в полном составе к тому времени, приземлился воздушный труженик, старичок АН-24. Это был специальный медицинский самолет, с большими красными крестами на бортах фюзеляжа, присланный за четырьмя раненными. Целый самолет за четырьмя раненными бойцами группы Филина! Андрей провожал Брата, Индейца, Кабарду и Тюленя, в Москву, на долгое лечение…

Декабрь 2008 г. Москва…

…Филин всё вспоминал и вспоминал…

Всё то, что было связанно именно с ним, с Кахой Сабиашвили — видимо сегодня был его день в памяти Андрея, сегодня был день Брата…

Он вспоминал, как долго лечился его неистовый грузин, после того ранения в Абхазии, которое оказалось тяжёлым — та случайная пуля застряла у Кахи в тазо-бедренном суставе, и ему пришлось почти полгода потратить на то, чтобы опять вернуться в строй…

А потом он в составе группы сходил в те, две последние для Филина «боевые операции» в Нагорном Карабахе осенью 90-го… И Брат и там остался верен самому себе, своим принципам и понятиям о доброте, и верности дружбе…

А потом пришёл 91-й год, когда развед-диверсионная группа Филина осталась без своего командира — капитан Проценко был комиссован врачами из армии по состоянии здоровья… И группа распалась навсегда — «аксакалы» ушли на пенсию за своим командиром…