Данил Корецкий - Секретные поручения 2. Том 2

– Так дайте мне главного! – орал Рахманов в телефонную трубку. – Самого главного! Кто у вас там главный?.. Кто?!

Лицо его вдруг вытянулось и покраснело.

– Кто-о? – переспросил он уже тише. – Так какого… Погодите, погодите. Давайте по порядку. И никого, значит, над ним нет?.. А-а, вот оно как. Ага. Ага. Но… А… М-м…

Но теперь уже кричали на том конце провода. А накричавшись, бросили трубку. Рахманов некоторое время сидел, тупо разглядывая пол, потом заметил секретаршу Маргариту, с испуганно-вопросительным видом выглядывавшую из-за двери, раздраженно махнул ей рукой: убирайся!

Он встал из-за стола, прошелся взад-вперед, посмотрел в окно. Рот его широко открывался и губы шевелились, словно он продолжал спор со своим собеседником. В кармане его пиджака затренькал мобильник. Рахманов достал телефон и некоторое время смотрел, словно раздумывая, отвечать на звонок или нет. Потом нажал на кнопку соединения.

– Да, Александр Петрович. Звонил. Известия плохие. На время испытаний на полигоне всем верховодит Лохманенко. Рядовые и генералы – все у него в подчинении… Что слышал, Александр Петрович. Не зуди. Да. Сам он подчиняется только замминистра обороны. Напрямую. И если он вас не пропустит на территорию полигона, то вас не пропустит никто. Нет, связаться с замминистра не могу… По кочану! – заорал снова Рахманов. – Потому что он сейчас в самолете! И летит сюда вместе с министром!.. Да!.. Что? Какая к едрене маме, подмога?! Ты с ума сошел? Разворачивайтесь и п…те домой! Все!

Рахманов швырнул мобильник в кресло и остался стоять у окна.

Два автоматчика в потемневших от влаги плащ-палатках стояли неподвижно, как изваяния, разглядывая «уазик» через сетку запертых ворот. А может, и не разглядывали, а просто спали стоя и видели сны или замерзли вусмерть. Но между полами их плащей выглядывали дула «калашниковых», и будить их в любом случае не стоило.

Водитель, широко зевнув, спросил:

– Так мы долго еще стоять будем?

Ему никто не ответил. В кабине ритмично попискивали ноты тонового набора: Денис пытался дозвониться до Белова, до Мамонта, звонил в приемную к Заишному – безрезультатно. «Сеть недоступна… Сеть недоступна», – твердил автомат-оператор. После разговора с Рахмановым связь пропала, будто ее выключили. Курбатов с раздражением наблюдал за его манипуляциями.

– Все, хватит! – наконец сказал он. – Ничего не будет. Поехали.

– Без Лохманенко мы никуда не поедем, – ответил Денис, продолжая давить кнопки.

– Это не тебе решать. Я говорю: поехали. Все. Заводись! – рявкнул он на водителя. – Чего стоишь!

Тот, вздрогнув от неожиданности, повернул ключ зажигания.

– У нас ордер на арест, – сказал Денис. – Его фамилия в бланке, на бланке подпись и печать. Нам плевать, кому он подчиняется, и кому не подчиняется. Этот документ главнее любого замминистра, министра и президента. Они должны нас пропустить.

– Да ты что – дурачок совсем?! – крикнул Курбатов, теряя последнее терпение. – Ворота заперты – видишь? Автоматчики со стволами! Думаешь, они будут слушать твои лекции? Им по фигу все бумажки! Им приказано: стрелять! И они будут стрелять! Ты…

– Эй! Ё-моё! Смотри, мужики! – вдруг перебил его Борис, показывая в сторону полигона. – Что за ерунда?

Упираясь вершиной в низкое беспросветное небо, над полигоном стояла ядовитая зелено-голубая радуга, какой не бывает в обычной, нормальной, доброй природе. Ни желтого, ни оранжевого, ни красного, ни одного теплого цвета, словно на небе пролили синильную кислоту, или зажглась невесть откуда взявшаяся неоновая реклама, или случилось еще что-нибудь… Что-нибудь дурацкое и нехорошее.

– Дискотека у них, что ли?.. – пробормотал Максим.

«Дьявольская дискотека», – подумал Денис.

На западной окраине полигона мелькнула короткая вспышка, и радуга исчезла.

– Нас на эту дискотеку не приглашали, – сказал Курбатов. – Разворачиваемся и поехали.

– Мы упустим Лохманенко, – сказал Денис. – Раз и навсегда.

– Будет наш, никуда не денется.

– Спустят дело на тормозах. Под непосредственным кураторством замминистра обороны работал агент иностранной разведки. Все министерство в дерьме. Думаешь, они допустят это?

Водитель попытался развернуться на узком проселке и чуть не съехал по обледеневшей насыпи в кювет.

– Это уже не наша забота, – сказал Курбатов. – Мы свое дело сделали.

– А Таня?

– Что Таня?! – вскипел Курбатов. – Что ты мне предлагаешь? Положить из «макарова» этих солдатиков? В память, так сказать, о боевой подруге! Или самому лезть под пули?

– Они не станут стрелять, – сказал Денис.

– Прикладом в ухо – больше тебе и не понадобится…

Перед самыми воротами дорога расширялась, образуя небольшую площадку, и водитель проехал немного вперед, чтобы развернуться здесь. Этот маневр вывел автоматчиков из оцепенения: один из них двинулся им навстречу, что-то крича и махая рукой.

– Да нужен ты мне сто лет, – пробормотал водитель. – Мне б только развернуться…

– Ладно, – сказал Денис, открывая дверь со своей стороны. – Там посмотрим. Я остаюсь здесь.

И он спрыгнул на дорогу.

– Сдурел, что ли? – крикнул Курбатов.

«Уазик» резко затормозил. Дверь, через которую выскочил Денис, с громким лязгом захлопнулась. Денис обернулся, собираясь что-то ответить. Он успел увидеть покрасневшее от гнева и растерянности лицо Курбатова за стеклом, его аккуратный пробор и выбритые до синевы щеки.

«Ведь всю ночь на допросе сидели – когда успел побриться-то?»

Он едва успел отойти на десяток шагов, как вдруг небо над головой вспыхнуло и перевернулось. Денис почувствовал чудовищной силы удар, пощечину, которая расплющила его и размазала по воздуху.

Первое, что он увидел, придя в себя: пылающий как факел «УАЗ», точнее его половину, потому что вся передняя часть: капот, колеса, лобовое стекло, передние двери и половина крыши – «исчезли» – то ли отлетела в сторону, то ли испарилась. Противоестественный обрубок был перевернут кверху развороченным брюхом и придавил чье-то скорченное, обугленное тело. Все это плыло и дрожало в мареве раскаленного воздуха. Денис закашлялся и отполз на несколько метров. Его вырвало. Некоторое время он лежал неподвижно: ел снег, растирал им лицо и постепенно приходил в себя.

Кажется, цел: руки-ноги работают, правда, ладони все в кровавых пузырях. На голове вместо волос – ломкий короткий ежик.

Он сел, припершись спиной к заграждению. Встал. И только сейчас заметил, что полы куртки горят. Сбросил куртку и затоптал огонь ногами.

Что это было?

Денис знал. Луч, без сомнения, метил в машину, но еще до того, как попасть в нее, успел натворить дел. Черный косой след проходил через край заграждения и ворота – обугленные куски железа цвета окалины были выгнуты и буквально разодраны на части; сейчас они валялись метрах в десяти отсюда. Рядом лежал труп одного из постовых. Вернее, не труп, а только его часть – ноги и нижняя часть туловища, голые и обуглившиеся. Где находится все остальное, и куда подевался второй постовой, Денис не знал.

Шатаясь, как пьяный, он обошел горящий «УАЗ», но подойти к нему близко не было возможности.

– Эй! – хрипло выкрикнул он.

Только рев и треск огня. Денис вернулся к куртке, достал из внутреннего кармана бумажник с документами и сунул в карман брюк. Проверил кобуру под свитером – пистолет на месте. И побрел в сторону полигона.

Он услышал, как завыла и тут же заткнулась невидимая отсюда сирена. Потом появились два зеленых армейских джипа – они мчались по направлению к воротам, подпрыгивая на кочках, как мячики, суетливые и обезумевшие. На Дениса никто не обратил внимания.

Потом проехала пожарная цистерна и грузовик с солдатами. Все смотрели на пылающий впереди огонь, многие привстали, рискуя вывалиться из кузова.

Потом снова включилась сирена.

– Игорь Борисович!

Отбив костяшки пальцев, полковник достал своего «стечкина» и ударил в дверь тяжелой рукояткой.

– Что происходит, Игорь Борисович? Откройте немедленно!

У подножия лестницы возник командир отделения связи:

– Товарищ полковник, разрешите…

– Все остаются на местах и занимаются своим делом! – обернувшись, перебил его полковник. – Паникеров и кликуш отдам под трибунал! Кто распорядился включить сирену? В-в-вашу мать! Выключить немедля! Всё! Еще вопросы есть?

Тут он услышал, как с тихим гулом выходят из пазов ригеля. Дверь открылась, из кабины вышел бледный как мел Лохманенко. Полковник отступил на шаг.

– У вас сработала пушка, – сказал он. – У западных ворот пожар. Горит машина. Это че-пе, Игорь Борисович… Что произошло, черт побери?

– Вы сами только что сказали, – без выражения произнес Лохманенко. – Произошло че-пе. Позвольте мне пройти.

Он спустился по лесенке вниз и, отряхнув снег с последней ступеньки, сел.