Дон Пендлтон - Первый день поста

— Боже мой, что еще за новости? — воскликнула она. — Я схожу с ума. Вы думаете, я клюну на вашу дерьмовую приманку? Вы сволочь...

Она спрыгнула с кровати, резко сорвала с себя пеньюар, который и так лишь слегка прикрывал ее безукоризненное, точеное тело, и швырнула в Болана.

— Если через пять секунд вы не уберетесь отсюда, я позову на помощь и скажу, что меня насилуют. И тогда мы посмотрим, за кем останется последнее слово в этой грязной...

Болан сжал зубы и одной рукой оттолкнул девушку обратно на кровать, бросив ей вслед разорванный пеньюар.

— Вообще-то, Мэри, мы с вами договорились уладить все полюбовно, вспомните-ка.

Она перевернулась на живот и снова заплакала. А Болан, крайне недовольный, обозвал себя настоящим подонком. Но по-другому поступить он не мог. Он сел на край кровати и погладил плачущую красавицу по плечам. Он ласкал ее чудесное тело и шептал ей на ухо ласковые слова.

Реакция последовала незамедлительно: рыдания сменились вздохами удовольствия, изредка прерываемыми лишь слабыми протестами.

— Я ваш друг, — шепнул Болан.

— Я верю, — прошептала она в ответ. — Во всяком случае, я хочу вам верить.

— Мне нужно идти. Согласитесь ли вы остаться здесь на час-два? Этим вы прикроете меня.

— А зачем вас прикрывать? — выдохнула она.

— Еще некоторое время я должен выдавать себя за Филиппа Джордана, — объяснил он. — И не исключено, мне понадобится человек, который мог бы подтвердить мою личность. Надолго это не затянется.

— А потом? — пробормотала молодая женщина, выгибая вдруг по-кошачьи спину.

— А потом я почешу вам спинку, — ответил он.

— Да, именно для этого и нужны друзья, — сказала она.

— Во всяком случае, мое видение мира всегда было таким.

— А Фил?

— Он мертв, — тихо произнес Болан.

Молодая женщина вся напряглась, а затем, высвободившись из его объятий, снова упала на кровать.

— Я решительно ничего не понимаю, — прошептала она устало.

— Прекрасно, — начал Болан. — Нас двое. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы немного распутать весь этот дьявольский клубок, но должен открыть вам правду. Дело гораздо серьезнее, чем просто шпионаж в отделе безопасности. И поверьте мне, в этой игре ставка превышает задетое самолюбие или профессиональную ошибку. Конечно, вы рискуете, но мне действительно нужна ваша помощь.

Она подняла глаза к потолку.

— Хорошо, вы ее получите, — ответила она с легким раздражением. — А теперь сматывайтесь, да побыстрее. Мне нужно успокоиться. Должно быть, сейчас я действительно похожа на сумасшедшую.

— Да, чуть-чуть не в моем вкусе, крошка, — откровенно ответил Болан. Остановившись у двери, он продолжил: — Если я не свяжусь с вами в течение двух часов, забудьте о нашей встрече. Поспешите в испытательный центр и лично проверьте свои досье. А после бейте тревогу изо всех сил. Хорошо?

Она приподнялась на локте и наградила его ангельской улыбкой:

— Боже мой, кто же вы на самом деле?

— Друг.

— А еще кто?

Болан коротко кивнул ей и вышел из квартиры. Встреча на ранчо Якундо была назначена с абсолютно незнакомым ему человеком. Но теперь, слава Богу, ему стало ясно, какой муравейник предстояло разворошить.

Когда-то это было настоящее ранчо, но загоны и луга, предназначенные для выпаса скота, стали выгорать от засухи и уже давно сделались бесплодными. Издали можно было увидеть приземистые постройки из кирпича, лепившиеся друг к другу, а перед ними — силуэты людей, занятых Бог знает какими утренними заботами.

Само место напоминало кадры из голливудских вестернов: настоящее логово для ренегатов-апачей или банды разбойников с большой дороги. Естественные преграды поражали взор своей внушительностью: в маленькую долину, зажатую среди холмов и окруженную скалистым валом, можно было въехать лишь по дороге, что вилась по дну каньона. Настоящая декорация для кино. Болан не удивился бы, увидев вдруг Джона Уэйна, притаившегося у ворот.

Но времена меняются — как-никак 20-й век подходил к концу, — и вместо Джона Уэйна Болан увидел военный джип, ощетинившийся антеннами, за рулем которого сидел джи-ай в пилотке со значком. Болан предпочел бы повстречать Джона Уэйна.

— Я — доктор Филипп Джордан, — обратился он к часовому. — Капитан ждет меня.

Часовой лениво посмотрел на Болана и сообщил по радио о прибытии визитера, после чего объявил:

— Припаркуйте, пожалуйста, вашу машину на маленькой площадке, чуть дальше отсюда, сэр. Через минуту за вами придут.

И действительно, не прошло и минуты, как к нему подрулил второй джип с солдатом за рулем. Ни один, ни второй даже не спросили у Болана документы. Тем не менее, оба солдата носили номера, а на воротах висела табличка с однозначной надписью: «Без разрешения вход запрещен».

Болан сел в джип, и шофер, не произнося ни слова, тронул машину с места. Они миновали кирпичные постройки и, проехав еще немного, выкатили на грунтовую дорогу, которая то взбиралась в гору, то делала внезапный скачок вниз, в новую долину. Наконец они достигли долины, расположенной на большей высоте, нежели все предыдущие, и представлявшей собой скорее впадину в форме ложки. Здесь было царство военных: повсюду виднелись огромные трейлеры и гигантские полуприцепы, ощетинившиеся усами антенн. Вся эта техника была тщательно замаскирована камуфляжными сетками, которые обеспечивали маскировку с воздуха. На дне долины рядом со скалами, разместились полдюжины передвижных бараков, окрашенных во все те же привычные глазу камуфляжные цвета. В центре расположилась огромная вертолетная площадка. Сейчас там находились два больших боевых вертолета и множество крылатых машин поменьше, но места хватало и для других. Внезапно странное ощущение завладело солдатом Боланом: все это было очень реально и подлинно, и любой солдат почувствовал бы себя здесь в своей стихии. Кто посмел бы утверждать, что тут расположился не настоящий военный лагерь? И Болан снова и снова задавал себе вопрос: не вмешался ли он в официальную секретную операцию?

Шофер остановил джип перед бараками. Болан спрыгнул на землю, а солдат, который за время их поездки лишь раз-другой украдкой бросил на него любопытный взгляд, вдруг застенчиво улыбнулся и отдал ему честь, словно прощаясь с ним.

И тотчас навстречу Болану из барака вышел мужчина в полевой форме цвета хаки и с нашивками лейтенанта.

— Доктор Джордан?

Решительно, все эти парни были очень дружелюбны. Вот и лейтенант с улыбкой спросил:

— Какое впечатление на вас произвел наш лагерь?

Болан приблизился к военному и пожал ему руку.

— Замечательно, — сердечно ответил он. — А кто вы?

— Томпсон, сэр.

— Разумеется, — Болан произнес с понимающим видом и вошел в барак.

Двое молодых парней в военной форме сидели за столами и, казалось, даже не заметили присутствие постороннего.

Они были погружены в расчеты и вводили математические данные в небольшой терминал компьютера. Весь барак был просто напичкан различной электронной аппаратурой, и лишь в глубине его, за раздвижной переборкой, разместился крошечный кабинет.

Томпсон прошел туда первым и объяснил Болану:

— Капитан приносит извинения, что вынужден задержаться на несколько минут. Он просил меня решить этот вопрос вместе с вами. А он постарается вернуться еще до того, как мы закончим нашу беседу.

— В чем же суть вопроса? — осведомился Болан.

Поразительная ситуация: он находился в самом сердце вражеского лагеря, окруженный со всех сторон враждебными ему силами, и выдавал себя за того, кем на самом деле не являлся. И все это — без малейшего понятия, кто же его противник.

Лейтенант Томпсон продолжил:

— Речь идет о паре пунктов из допроса мистера Рикерта. У нас возникли опасения, не являются ли они просто ошибкой в интерпретации. Капитан хотел бы это проверить. Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Я выписал те части ленты, содержание которых нас несколько смутило.

Болан сел, и Томпсон протянул ему папку с машинописными листами. Боже, из этого парня просто выпирала воинская аккуратность. Чистюля, аккуратист, сама точность...

— Видите, — указал он, — вот строки, касающиеся Мака Болана. Капитан хочет избежать малейшей ошибки в данном вопросе. К тому же, как вы знаете, наш план заставляет нас поторопиться.

— Разумеется, — сухо ответил Болан.

Лейтенант извинился и вышел из кабинета. Отпечатанные листы разделялись на две колонки. Правая колонка была напыщенно озаглавлена: «Показания объекта», другая — «Интерпретация» и в ясных выражениях резюмировала вопли и конвульсии расщепляемой души. Болана, который знал все, о чем говорилось в первой колонке, заинтересовала лишь вторая часть листа — комментарии. Здесь главным образом говорилось об участии Болана в событиях в Лос-Анджелесе. С точки зрения Рикерта, разумеется. А впрочем, и это было совсем неплохо. Джордан принуждал беднягу-мученика беспрестанно возвращаться к этому эпизоду, заставлял его говорить на другие темы, а затем вдруг снова задавал все те же вопросы и сверял ответы на них. Быть может, великий мастер грязных дел и занимался когда-то медициной, быть может, у него и был диплом по психологии, но в области допроса он разбирался не хуже, а скорее всего, даже лучше любого члена суда присяжных.