Александр Бушков - Пиранья. Звезда на волнах

Буйная зелень осталась позади – «Зодиаки» наконец-то вырвались в открытое море, где их сразу стало подбрасывать и швырять на невысокой волне. Столь же безмятежно сияло солнце, синяя гладь сверкала мириадами искорок, ветер ударил в лицо. Лодки целеустремленно неслись прочь от устья, за пределы двенадцатимильной зоны, где в нейтральных водах ждал «Нептун», старательно притворяясь, будто лег в дрейф по бытовой надобности.

Что они там, на обеспечивающем судне, придумали, Мазур не знал, но вскоре показался дымок, превратившийся затем в черное пятнышко, а оно, в свою очередь, – в серую полоску. Полоска росла на глазах. Серый борт с синей каймой. Панамский флаг – удобнейшая штука для того, кто понимает. Ага, вон оно что…

Капитан «Нептуна» вывесил два сигнальных флага, «Униформ» и «Янки», согласно международному своду сигналов означавшие: «Я провожу учения. Держитесь в стороне от меня».

Почти что гениально. Нет нужды растолковывать, какие именно учения, зато всякий дисциплинированно будет держаться в стороне, пройдет мимо без лишних вопросов.

С левого борта уже вывесили штормтрап, и на душе стало чуточку легче – они ведь, собственно говоря, в каком-то смысле вернулись домой. И без потерь, что характерно.

Сигара – признак некоторого аристократизма или, по крайней мере, претензии на таковой. А посему Мазур, он же господин Якобс, новоявленный старший помощник и по совместительству суперкарго[2], получивший повышение по случаю неожиданной болезни прежнего старпома, стоя у перил, старательно попыхивал толстой коричневой сигарой, с ленивой бдительностью наблюдая, как суетятся бронзовокожие грузчики, как аккуратно обвязанные штабеля белых коробок под скрип талей плывут на поддонах и опускаются в трюм.

Разумеется, сам он не просил ни о повышении, ни о легализации, ему и в прежней роли рядового матросика было уютно. Однако от него в данном случае снова ничего не зависело. Ему попросту приказали – и точка. Объявили, что отныне он господин Якобс, суперкарго и старпом. Битых четыре часа он провел в управлении порта, таскаясь с бумагами по этажам и кабинетам, на собственной шкуре постигая нехитрую истину: иные критики, склонные ругать отечественную бюрократию, попросту в жизни не сталкивались с ее аналогами, процветающими под экзотическими широтами. Все то же самое, только хуже. Особенно если представления не имеешь, как давать взятки здесь, чтобы прошло непринужденно и естественно. Инструктаж, конечно, вещь хорошая, полезная, но он не в состоянии подготовить ко всем национальным тонкостям…

Ну, справился в конце концов. Разжился должным количеством печатей, штампов и подписей. И партия японских цветных телевизоров начала нехитрое путешествие из грузовиков в трюм. По крайней мере, в документах эти коробки значились как цветные телевизоры, а на деле – черт их знает…

Возможно, эта партия груза – такой же оборотень, как сам «Нептун». Ничем не примечательное судно средней грузоподъемности, обычная «коробка» на первый взгляд, но обладающая чересчур мощными для такой лоханки машинами и системой идеально замаскированных тайников как для людей, так и для их снаряжения, и капитаном этакого среднестатистического европейского облика, решительно непонятной национальной принадлежности по имени Адам и по фамилии Барт (каковые анкетные данные опять-таки не позволяют строить хотя бы приблизительные догадки о родине и подданстве «первого после Бога»).

В такой игре все возможно. Капитан мог оказаться натуральным импортным мореходом, прочно сидящим на некоем неизвлекаемом крючке, и с тем же успехом быть кадровым офицером советского военно-морского флота. «Морские дьяволы» были достаточно взрослыми и натасканными в сложностях жизни ребятами, чтобы не задавать глупых вопросов. Достаточно было знать: на борту данного плавсредства они могут чувствовать себя в полной безопасности – при условии, что никому не станут навязывать свое общество и уж, безусловно, воздержатся от каких бы то ни было вопросов.

Так оно все и проистекало: команда молча оказывала все возможное содействие, открывая рот только при крайней необходимости. А в остальное время проходили морячки мимо пассажиров, как мимо пустого места, ничем не показывая, что вообще их видят. Пассажиры держались аналогично.

Сейчас, конечно, все обстояло чуточку иначе: к господину старшему помощнику время от времени подгребали с мелкими бытовыми проблемками то боцман, то старший палубной команды, и Мазур эти проблемки решал в меру компетенции и разумения. Надо сказать, что в глубине души он чувствовал себя неуютно, выставленный на палубе на всеобщее обозрение, – весь из себя в белом, в морской фуражке с непонятным гербом. Якорек на гербе был так себе, дохленький, да и венок золоченых листьев неизвестного дерева не блистал густотой и внушительностью, но должен же как-то отличаться судовой офицер от рядовой матросни, даже на панамском корабле? Точнее, на корабле под панамским флагом, – а сие, как известно, не более чем удобная вывеска, своего рода галстук, без которого не пускают в приличные рестораны…

– Руководишь? – сказал бесшумно подошедший Лаврик.

Конечно же, по-английски спросил, как требовала строжайшая инструкция.

– Работаю помаленьку, – сказал Мазур на том же туземном наречии. – Интересно, долго мне еще дурака валять?

– Вы меня удивляете, дружище, столь прямолинейными и аполитичными вопросами удивляете, – сказал Лаврик, безмятежно щурясь. – Вы, так сказать, особенным доверием облечены, нужно не ныть, а гордиться.

– Интересно, почему я? – уныло спросил Мазур.

– Я тебе скажу по старой дружбе, – фыркнул Лаврик. – Только дальше не передавай. Кое-кто решил, что именно твоя физиономия идеально подходит для намеченной акции. Идеальным сочетанием деревенской простоты и хитрости. Нужен мошенник с честной физиономией, но не особенно интеллектуальный…

– Любопытно, – сказал Мазур, охваченный нехорошими предчувствиями. – А с чего это ты язык распустил? Уж тебя-то я знаю…

– А время подошло вносить ясность, – сказал Лаврик беззаботно. – Спустись-ка в каюту к нашему дорогому мистеру Герберту, тут и без тебя управятся. Прямо сейчас, не откладывая…

Мазур покорно поплелся в указанном направлении. На его стук незамедлительно последовало приглашение войти.

Пресловутый мистер Герберт был примерно ровесником Мазура и мужиком весьма обаятельным, настолько, что даже глаза у него были по-настоящему добрыми, а это у людей определенного рода занятий свидетельствует о твердом профессионализме. Учитывая все обстоятельства, даже юный мичман на месте Мазура догадался бы, пожалуй, что этот мужик – никакой не мистер и никакой не Герберт. Но эти догадки следовало держать при себе, если и сам хочешь оставаться профессионалом…

– Как себя чувствуете в новой роли? – поинтересовался мистер Герберт, гостеприимно выставив перед Мазуром запотевшую баночку кока-колы и высокий стакан.

– Нормально, – кратко ответил Мазур, осторожно дернув жестяное колечко.

– Вы сработали на совесть, – сказал мистер Герберт. – Претензий пока нет. Увы, ваш трофей оказался в некотором смысле бесполезным. Это означает, что мы продвинулись вперед не намного, на крохотный шажок. Он уверяет, что вообще не имел никакого отношения к капсуле. Что ее забрал на свой катер Лао – что нашего господина Ма не особенно и удручило, ибо он не видел в этой штуке ничего ценного…

– Простите, а вы его… хорошо спрашивали? – осторожно спросил Мазур.

– Будьте уверены, – небрежно ответил Герберт. – Не считаете, надеюсь, что только вашей специальности свойствен профессионализм?

– Помилуйте, что вы! – сказал Мазур. – Я ничуть в вашем профессионализме не сомневаюсь, просто уточняю…

– Я так и понял, – кивнул господин Герберт, причем его глаза оставались добрыми, а взгляд открытым и дружеским. – Могу вас заверить, что спрашивали его хорошо. И могу вас заверить, что в искренности клиента я не сомневаюсь. Отсюда, к сожалению, проистекает необходимость предпринять новые шаги. Нам необходимо пригласить господина Лао в гости…

Мазур решился спросить:

– Почему вы это говорите мне, а не командиру группы?

– Потому что именно вы будете приглашать его в гости, а не командир, – немедленно ответил Герберт. – Не зря же именно вас решено было вывести на публику…

– Физиономия подходящая, а? – усмехнулся Мазур.

– Именно, – серьезно сказал Герберт. – Физиономия – не столь уж малозначительный фактор… Вот что я хочу вас спросить… Способна ли ваша группа быстро и квалифицированно захватить клиента на берегу? Конкретнее, в одном из здешних кабаков? Качественно его взять, преодолев любое сопротивление, после чего доставить на судно? Подумайте хорошенько. Я уже вижу, что задача вам не по нутру, – у вас лицо стало даже не озабоченное, откровенно сердитое.