Андрей Воронин - Слепой. Операция «Атлантический циклон»

— А какая вам будет разница, кусочек это или кусище, если он целиком уйдет нашим южным соседям?

— Кто же им отдаст, косоглазым?

— Ответа на этот вопрос у меня пока нет. Но я расскажу вам одну показательную историю. Вы знаете, как раньше китайцы у нас лес вывозили? Нанимали черных лесорубов, водил с лесовозами, а сами только руководили. И на всех облюбованных ими участках изводили лес дочиста. Все пригодное забирали, а подрост безжалостно давили колесами тяжеловозов или вырубали, чтобы не мешал. На добрую сотню лет тысячи гектаров выводились из хозяйственного пользования. Это было настоящим варварством, примером того, что готовы посторонние люди сотворить с нашей землей. Но сейчас происходят еще более страшные вещи. Я о них случайно узнал от человека, валившего лес в нанятой китайцами бригаде. Сначала он обратил внимание на то, что китайцы стали бережно относиться к лесу. Они запрещали давить подрост или каким-то другим образом губить его. А потом один китаец подвыпил и, разоткровенничавшись, на вопрос о том, почему так резко изменилось отношение к лесу, сказал на ломаном русском языке:

— Зачем уничтожать свое? За своим надо ухаживать, чтобы осталось детям, внукам и правнукам.

И замолчал. Понял, что брякнул лишнее. Но и по этой фразе ясно, что он имел в виду. Китайцы намерены тихой сапой захватить Дальний Восток, а если у них все срастется, то и Сибирь. Нашим детям придется либо уезжать в европейскую часть России, либо прислуживать новым господам. Как этому противостоять? На первый взгляд, легко. Достаточно пускать к нам только рабочую силу, причем в ограниченном количестве и на время, а не китайский капитал. Нельзя запретить им здесь рожать, но можно брать за это плату. Причем очень большую плату, как иностранцам. Тогда китайцы десять раз подумают, прежде чем отважатся завести в России семью.

— Тогда они будут рожать на дому, без медицинской помощи.

— Это мы прекратим. Разумеется, если к власти придет наша партия. Ведь сейчас в делах с китайцами творится полный беспредел. Они на корню скупают наших чиновников. Естественно, у нас нет скрытых камер в кабинетах бюрократов, но даже косвенные данные позволяют сделать вывод о тотальной скупке наших активов южными соседями. И тут у меня закрадываются нехорошие подозрения. Естественно, любой бизнесмен ищет место, где он может получить максимальную прибыль. И хорошо заработать у нас китайским предпринимателям гораздо проще, чем у себя дома. Однако я склонен считать… да что там говорить, практически уверен, что под экспансией отдельных деловых людей скрывается тайная государственная политика. Вы знаете, сколько у Китая золотовалютных резервов? Больше триллиона долларов! Что стоит часть этих денег пустить на завоевание Дальнего Востока и Сибири? Они в состоянии рискнуть даже сотней миллиардов, имея шанс в будущем получить гораздо больше. А наши продажные чиновники им в этом поспособствуют. В их тупые головы не приходит мысль о том, что эти деньги ткут саван для русской Сибири. Что им можно сказать? То, что было уже сказано много лет тому назад, только слегка переиначив. Бойтесь китайцев, дары приносящих, поскольку эти дары на самом деле хуже яда, хуже выпущенной в упор пули. Они убьют не одного человека, а великую нацию.

Мужчина начинал вяло, без огонька, видя, как мало народа пришло на митинг. Но под конец разошелся, и собравшиеся проводили его долгими аплодисментами. Он скрылся в микроавтобусе, где сзади вместо убранных сидений стоял стол. Мужчина налил себе водки и взял бутерброд. Когда он выпил, молоденькая девушка из активисток-добровольцев спросила его:

— Если вы придете к власти, то запретите въезд к нам китайцев.

— Отчего же! — благодушно ответил мужчина. — России нужна дешевая рабочая сила. Я бы даже сказал грязнорабочая. Пока у нас довольно природной ренты, можно брать китайцев дворниками, подсобниками, ассенизаторами. Только при условии, что русский человек возьмется за ум и начнет качественно заниматься квалифицированным трудом. Иначе они нас сожрут. Может быть, даже буквально!

— …но в конце этого трудного пути нас ждут сияющие вершины желанного успеха, — закончил свою речь товарищ Фан Мо.

Тут же вспыхнули аплодисменты, как положено бурные и продолжительные, хотя и не перешедшие в овации. Впрочем, на это товарищ Фан Мо не претендовал. Больше того, был бы испуган и взволнован таким развитием событий. Овации полагались лишь самому высокому руководству. Начни их срывать другой человек, им тут же занялись бы соответствующие службы. Кто он такой, отчего пользуется таким успехом? Не метит ли на высший государственный пост страны? А что он предлагает в своих речах? Нет ли здесь покушений на основополагающие устои общества?

Но все прошло как обычно. Фан произнес речь, ее оценили… Впрочем, нет! Никто не оценивал речь, собравшие косвенно отдали дань уважения товарищу Мо в соответствии с местом, занимаемым им в партийной иерархии. И разошлись. Только один из партийцев, старичок лет семидесяти с гаком робко остановился рядом с Фаном:

— Я когда-то хорошо знал вашего отца. Он был одним из лучших среди нас. Мне очень приятно, что его сын так высоко поднялся.

— Я вас помню, вы были на похоронах отца, — сказал Фан.

— Да, я приходил отдать дань уважения моему старому товарищу. Но извините, я вас задерживаю, отвлекаю от важнейших государственных дел.

— Ничего, даже среди государственных дел можно выкроить минутку для разговора.

Старик намек понял. Минутка вышла, настала пора закругляться. Товарищ Мо быстрым шагом направился к автомобилю.

— В Землеведческий, — коротко приказал он.

В Землеведческом институте Фана уже ждали. Сам директор бойко отрапортовал высокому партийному гостю:

— Анализ привезенной вами почвы готов. Желаете взглянуть на ее состав?

Смотреть на состав товарищ Мо не стал, а вот на директора посмотрел, да так, что тот на время потерял дар речи. Пришлось Фану, заполняя возникшую паузу, объяснить:

— Был у нас директор одного большого завода, выкупленного потом частником. Этот директор любил вникать в каждую мелочь. Проверял, как работают столовые, где лежат на складе запчасти, состояние заводских туалетов. Лично бегал на любое ЧП, даже если прорывало трубу в душе. Вам нравится такой стиль руководства?

Ученый, чувствуя подвох, пробормотал что-то невразумительное.

— Лично мне кажется, что проверять столовые и туалеты может человек с куда более скромной зарплатой. А руководитель, получающий десятки тысяч юаней, должен сосредоточиться на своей непосредственной работе, а не разбрасываться по мелочам. Для чего мне знать состав почвы? Разве это пригодится мне в будущем? Вы мне не состав давайте, а конкретные рекомендации. Где в Китае есть земли с аналогичным составом почвы, подо что они сейчас заняты? — надменно сказал товарищ Мо.

— Такая справка тоже готова. Вот она.

— Ее я посмотрю, — Фан взял аккуратную папочку и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Растение целителя оказалось крайне привередливым. Мало того, что оно быстро хирело в окружении сорняков, так еще и требовало особой почвы. Такие почвы в Китае ценились на вес золота. Лишь в одном месте аналогичная земля возделывалась несколькими индивидуальными крестьянскими хозяйствами. Фану пришлось проявить чудеса дипломатии и настойчивости, чтобы заполучить эту землю, сохранив при этом в тайне свои замыслы.

Дальше дело пошло проще. Товарищ Мо выдал рекомендации, и один из его соратников отправился в деревню. То есть не один, разумеется, а с группой поддержки. Входило в нее несколько партийцев и один специалист-ботаник. Он уже имел дело с травкой целителя, только не подозревал о ее уникальных свойствах, а лишь описал и систематизировал как редкое растение. За группой поддержки следовала техника.

Начали с доверительного разговора. Соратник товарища Мо сообщил местным крестьянам, что их ждут крутые перемены. С нынешнего дня они будут заниматься монокультурой, то есть холить и лелеять одно-единственное растение. При этом их заработки отнюдь не уменьшатся, а даже возрастут, если они станут добросовестно работать.

Нельзя сказать, чтобы крестьяне сильно обрадовались. Любой человек опасается перемен, и в первую очередь это относится к сельским труженикам, по сути своей людям консервативным. К тому же, имея в распоряжении плодородную землю, местные крестьяне достаточно хорошо зарабатывали и очень сомневались, что новая работа сумеет принести такие же доходы. Они немного повозмущались и тем ограничились. Знали свою власть. Она вроде бы лояльная и местами либеральная, однако лишь до тех пор, пока человек действует в русле получаемых указаний. Стоит ему проявить опасную самодеятельность, как появляются танки, возвращающие его на заданный курс.

Крестьяне решили обойтись без танков. Они даже помогли уничтожить на корню собственный урожай. И дружно явились на лекцию. Ботаник, продемонстрировав растение, долго объяснял, как надо правильно за ним ухаживать. Откровенно говоря, он не был специалистом в этом вопросе. Ботаник — не агроном, у него другие цели и задачи. Поэтому главным образом повторялись рекомендации целителя, имевшего многолетний опыт выращивания травки. Ботаник, как мог, ответил на возникшие у крестьян вопросы, и там, где они ставили его в тупик, переходил на латынь. Земледельцам это мало помогло, зато они прониклись к ботанику уважением и абсолютно искренне посчитали выдающимся специалистом.