Владимир Колычев - Приказано умереть

– Ну как тебе? – весело улыбнулась Олеся.

– Я в нокауте.

– Значит, нравится.

– Не то слово.

– Здесь в Москве такая красота, аж дух захватывает. И вокруг все бурлит и сама закипаю… Вот, не выдержала и ударила шоппингом по нашему крымскому бездорожью… Как я выгляжу, а?

– Если бы я был твоим любовником, я бы сказал, что ты выглядишь, как элитная фотомодель. Был бы я твоим мужем, я бы сказал, что ты выглядишь, как элитная проститутка…

– Но ты не муж мне и не любовник.

– Тогда я скажу, что ты выглядишь, как роковая женщина. Нет, как роковая соблазнительница… Ты будишь во мне зверя.

– Зверя или самца?

– И того и другого.

– Тогда я ухожу.

Она ушла, но минут через двадцать вернулась. Футболка, джинсы, кроссовки. Но все равно выглядела она потрясающе. Правда, изнутри уже не светилась. Нет больше феерий, сейчас она воплощала собой деловую сосредоточенность.

– Ну, рассказывай, что узнал.

– Говорят, мне майора присвоили. Должность полковника предлагали…

– Кто говорил, кто предлагал?

– Лично господин Суходол.

– Ты что, с ним встречался?

– Да. Он у Каролины желанный гость… А Эммануила нет. Убили.

– Кто?

– Суходол и убил. А теперь к его жене клинья подбивает. А та и рада…

– Ничего не понимаю.

– А здесь и понимать нечего. Суходол, он же хитрый лис. Без мыла в любую задницу… Ему Каролина нужна. Девушка она красивая, спору нет, но, я так думаю, ему ее деньги нужны больше, чем она сама… А как я понял, ее деньги нужны не только ему… Есть один господин, Абрамов Борис Моисеевич, родной дядя покойного мужа. Суходол всю вину на него взвалил, якобы он Эммануила убил. А Каролина ему верит… Так что она нам не союзник…

– Так, понятно, Суходол Каролину охмуряет… С «майором» он тебе помог?

– Ты догадлива, как никто… Да, думаю, он похлопотал. Задабривает меня, гад. Полковничью должность предлагает, в Чечне… Пусть со мной теперь чеченцы разбираются, глядишь, на их пулю нарвусь…

– Хитер, бобер.

– Не зря же он в генералы вышел. Да еще и в губернаторы прорвался…

– Да, без хитрости генералом не станешь… Ты тоже можешь схитрить. Полковничью должность, говоришь, тебе предлагают. Раз уж такая маза пошла, отказываться нельзя…

– Увы, это не тот случай. Мне до конца отпуска две недели осталось. А я на месяц здесь задержусь. Чтобы снова в капитаны разжаловали. Мне от этого гада ничего не нужно…

– Даже не думай. Оставайся майором. Гада в землю закопают, хоть какая-то память от него должна остаться… Или ты уже передумал доводить дело до летального исхода…

– Почему передумал? Нет… Я за Эдика должен отомстить, за Лымарева, за других…

– Все это так, только что-то не вижу я в тебе огонька…

– Я сам в себе огонька этого не вижу. Не хочется убивать… Но я должен…

– И я тоже под это дело подписалась. Но честно тебе скажу, тоже перегорела… В душе я никогда киллером не была…

– Вот и отлично, давай завернем обратно. Ты же знаешь, я не очень-то хотел впутывать тебя в свое дело…

– А ты знаешь, что это не только твое, но и мое дело… Из-за этой сволочи Кирилл погиб, затем и Маши не стало…

– Кирилла и Машу Фадей убил. Ты ему отмстила…

– Но за ним Суходол стоял.

– Он всегда за кем-то стоит. В Чечне за хаттабовцами, здесь, в России, за киллерами. Своими руками он никого не убивает. Но это вины с него не снимает…

– Тогда зачем мы мараться должны?.. Тебя в Чечне использовали, меня здесь, в Москве. Я и проституткой была, и киллером. Пользовали меня… Так почему бы и мне не использовать кого-то в наших целях?..

– Кого ты можешь использовать? – спросил Марат.

Но Олеся не ответила. Так задумалась, что не услышала его вопрос.

Похоже, в ее голове созревал нешуточный план.

В Москве зима. Холодно. Богатые кутаются в меха, обычные – в кожу и синтепон. Небо темное и настроение такое же пасмурное. Зима еще только в самом начале, а уже так хочется весны и лета…

Борис Моисеевич возвращался с работы домой. По пути заскочил в «Перекресток». Проблему с продуктами решают жена и горничная, так что в супермаркет заезжать было не обязательно. Но так захотелось вдруг хорошего французского вина. Хорошее вино изготавливают из хорошего винограда, а хороший виноград вызревает на хорошем солнце. Вкус и аромат винного букета – обстоятельство немаловажное, но сейчас во главе угла стояла энергия солнечного света, заключенная в нем…

Но еще по пути к винным стеллажам Борис Моисеевич вдруг обнаружил еще один источник солнечной энергии. Впереди него катила маленькую тележку стройная ослепительно-эффектная блондинка. Короткая юбка, неприкрытые колготками загорелые ноги, длинные и заключенные в облегающие ботфорты. Борис Моисеевич вмиг ощутил внутри себя разгоряченный Везувий. А блондинка словно подталкивала вулкан к извержению. Вот она берет с прилавка творожные сырки, низко наклоняется, чтобы положить их в свою маленькую тележку. Юбка не задирается, нет, но еще туже обтягивает ее в меру развитые и, вероятно, упругие на ощупь бедра. Он должен обойти ее, но будто гири к ногам привязали – нет сил двигаться дальше. И глаза невозможно оторвать от соблазнительной попы… Он хоть и не молод, но еще далеко не старый перечник, чтобы пить на ночь кефир. Но именно кефир попадается ему под руку. Надо же занять себя чем-то, не стоять же столбом и пялиться на сногсшибательные прелести…

Но у него нет ни корзинки, ни тележки, некуда класть этот чертов кефир. Зато блондинка не может оторваться от прилавка. Вот она тянется к йогуртам, снова нагибается… Черт! Приходится взять еще и пачку масла – не стоять же истуканом…

Блондинка двинулась к морозильной камере с полуфабрикатами. И он за ней как привязанный. В охапке – ворох ненужных продуктов – кефир, масло, печеночный паштет. Надо было вернуться, положить все обратно. Но как оторвать взгляд от соблазнительницы. А она вдруг останавливается, поворачивает обратно… Он видит ее лицо, ее глаза. И здесь верх совершенства.

А красотка смотрит на него. В глазах интерес и легкое удивление.

– Мужчина, вы же сейчас все выроните!

Она права. От волнения руки плохо слушаются его, как бы не вывалить свою ношу на пол.

– Вот, у меня в корзинке есть немного места. Кладите сюда!

Борис Моисеевич совершенно забыл, зачем он заехал в супермаркет. Вино ему не нужно, он был пьян уже и без него. И солнечная энергия била из него ключом…

– Да, спасибо, – растерянно улыбнулся он.

Но как-то неловко было воспользоваться ее предложением. Зато девушка абсолютно не смущалась.

– Давайте я вам помогу!

Она потянулась к нему, забрала продукты, аккуратно уложила их в свою тележку. Он чувствовал ее нежные прикосновения, аромат ее духов. Такое ощущение, будто весь мир растворился в ее чарах. Сейчас для него существовала только эта блондинка, а все остальное лишь декорации.

– Как же так! Пошли за покупками, а тележку не взяли! – ворковала она.

Ее мягкий приятный голосок обладал какой-то колдовской силой. Борису Моисеевичу показалось, будто он попал в какую-то волшебную и до безумия красивую сказку. Чертовски хотелось продолжения.

– А паштет вам зачем, для бутербродов? – спросила она.

– А-а, да…

– Напрасно. Всухомятку есть вредно…

Ее улыбка была такой же солнечной, как сама весна. На душе распускались цветы счастья…

– А-а, да это я не себе… Обычно я в ресторане ужинаю…

– А в ресторане тоже печеночный паштет подают. Фуа-гра, так это, кажется, называется…

– Да, да, фуа-гра, паштет из гусиной печенки… Кстати, я знаю одно приличное место…

– Это что, намек? – кокетливо улыбнулась она.

– Ну, в общем-то, если бы вы согласились…

– В принципе, я согласна.

Она согласна… Борис Моисеевич чувствовал себя на седьмом небе. Амурная эйфория рвала его изнутри и требовала выхода.

– Тогда поехали!

– Но я же не все еще купила…

– Зачем вам все это? Если надо, потом заедем…

– Да, действительно…

– Вы на машине?

– А как вы догадались?

– На вас нет верхней одежды.

– Вы наблюдательны… А почему вы спрашиваете про машину? Разве у вас нет своей?

Девушка насторожилась. И Борис Моисеевич понял, почему. Она же сама подтолкнула его к знакомству, значит, увидела в нем то, чего ей, видимо, не хватало в других. Она заинтересовалась им, потому что он производил впечатление состоятельного мужчины. Костюм за две тысячи долларов, часы за три… Он достаточно хорошо знал жизнь, чтобы строить иллюзии относительно своей внешности. Не красавец он. Зато холеный и ухоженный. И при деньгах…

Блондинку звали Алиса. Ее машина стояла возле самого входа в супермаркет. Самая обыкновенная, к тому же старенькая «восьмерка». Норковая курточка, которую она вытащила из салона, стоила дороже, чем сам автомобиль.

Она надела курточку и вместе с Борисом Моисеевичем села в его новенький «Гелендваген». Комфорт, эстетика, запах кожи.