Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет!

Рыжий, кажется, тоже почуял неладное. Рука его дрогнула, и пуля вошла не в голову, а в грудь жертвы.

Шофера «КамАЗа» откинуло всей мощью вырвавшегося из канала ствола свинца. Но он выпрямился. Глаза его оставались пустыми. Схлопотал еще пулю. И на этот раз угомонился.

— Вот петух! — выругался Рыжий. Смутился он лишь на миг. Но тут же собрался и четко доделал свою работу. Выщелкнул опустошенный магазин. Вставил другой и сделал по контрольному выстрелу. Вытер рукавом вспотевший лоб. И радостно хохотнул. Всегда после того, как он отнимал чужую жизнь, на него накатывала волна блаженства. Появлялось дьявольское ощущение собственного всесилия.

Сутулый начал карабкаться в кабину «КамАЗа». Ему предстояло отогнать грузовик в заранее присмотренное место и там перекинуть груз.

Он поставил ногу на подножку. Приподнялся, уцепившись за скобу. Примерился, как поуютнее пристроить свое седалище на мягком сиденье. И вдруг почувствовал тупой удар спину. Как-то не слишком это было болезненно. Несерьезно. Но тряхнуло сильно. Потом он ощутил, что не владеет своим телом. Притяжение земли вдруг стало гораздо сильнее его. Падение спиной на землю ему казалось долгим… Страшный удар. И засасывающая темная воронка…

Следующая пуля пробила голову Лося.

Кабан, моментом понявший, что дело не то что пахнет керосином, а вокруг уже все пылает, прыгнул вперед, прячась за грузовик. Огляделся, не в силах понять, откуда по ним долбят. Ясно только было, что колотит снайпер.

Он бросился к своему «жигуленку». Распахнул дверь. Еще две пули разворотили радиатор. И в отчаянии Кабан понял, что это предупреждение — не дергайся, следующая пуля будет в лоб.

Хмурый послал длинную очередь в неизвестность. И упал, держась за простреленную ногу. Гоша пополз в укрытие за ржавый автобус.

Тут стремительно возник тяжелый черный автомобиль. Гоша выстрелил в него. Пули отскочили — бронестекло!

Кабан начал понимать, что такое настоящая война, когда противник занял командные высоты и ты у него как на ладони. Вот только как такое могло получиться?

— Черт. Прижали, — прошептал он. — Какие суки?!

Пуля чиркнула рядом с ним…

— Начали, — услышал в наушнике Стрелок, занявший на крыше опустевшего промышленного цеха выгодную позицию, и плавно вдавил спусковой крючок.

Он выполнял свои обязанности с видимым удовольствием. Работа снайпера — немножко странная. Это дистанционная смерть, когда ты можешь увидеть в перекрестье прицела искаженные ужасом и болью лица, но они очень далеко. И кажутся всего лишь мишенями, которые валятся на землю по мановению твоей руки.

«Цель отработана» — после удачного выстрела следует доклад.

Именно цель, а не человек. Именно отработан, а не убит. Обыденная работа. Стрелок проделывал ее и в Югославии, и в Чечне. Сколько было таких целей? Он вел тщательный подсчет. Но помнил не людей, а условия стрельбы — освещенность, поправку на ветер, используемое оружие. «Цель отработана»…

Ничего сложного в сегодняшней акции не было. Командир намекал на то, что ребята, по которым предстоит работать сегодня, представляют опасность. Они профессионалы… Вот только особых профессионалов что-то не заметно. Были палачи, умеющие дырявить жертвы в упор с обязательным контрольным выстрелом. Они себя считали хозяевами чужих жизней, не зная, что Стрелок уже приготовился отрабатывать цели.

Он помнил инструктаж. Пленных взять желательно, но не обязательно. Выключил последовательно тех, кто могли отойти к кустам и реке. Оставил тех, которым не уйти с отлично простреливаемой бетонной площадки. Из них двоих ранил. Одного оставил целым. Куда он денется, как выскользнет из перекрестья прицела? Никак!

В ухе голосом инициатора акции жужжала таблетка наушника:

— Так, блокируйте объект-3… Отстреливается? Снять… Первого берите. Живьем брать!

На площадку неторопливо вырулил бронепоезд — машина с пуленепробиваемыми стеклами. И участь распластавшихся на пятачке целей была решена.

Стрелок моргнул, быстро смахнул выступивший пот, лезущий в глаза. И снова уставился в перекрестье прицела, в которое последние годы всегда наблюдал самое интересное в своей жизни.

— Не стрелять, — послышалось указание старшего.

Кабан быстро смекнул, что отбиться нет ни малейшей возможности. Равно как и уйти огородами. Он встал и поднял высоко руки. Универсальный жест с самых древних веков, означающий: рука пустая, меня нечего бояться, я сдаюсь на милость победителя. Только раньше времена были другие. Ныне милость победителя и честь встречаются редко.

Из черной машины неторопливо вылез широкоплечий, невысокий — вширь больше, чем в высоту, тип с лицом, изрезанным страшными шрамами. Он подошел к пахану. Врезал от души в солнечное сплетение. Удар был профессиональный и страшный по силе. Так его с одного тычка еще никто не сшибал.

Когда в глазах просветлело и вернулась способность дышать, Кабан ощутил, что его приподнимают за шиворот, как нашкодившего щенка.

— Ну что, волк, — хмыкнул широкоплечий. — Теперь ты наш… С потрохами…

— Падла, — нашел в себе выдавить вместе с воздухом и горечью в горле Кабан.

И получил еще один удар.

Невдалеке валялись еще живые Хмурый и Гоша. Автоматы они благоразумно закинули подальше и теперь плющили морды об асфальт.

Подкатила еще одна машина — старый «Фольксваген». Оттуда вылезли новые вооруженные люди. Широкоплечий поручил им позаботиться о пленных. А сам подошел к грузовику. Залез в кузов. Оглядел ящики. Наткнулся на маркировку на металлическом корпусе одного из них и произнес в рацию:

— Третий на связи… Тут контейнер. Со значками такими — радиоактивные материалы.

— То, что надо, — послышался через эфир ответ. — Берем. И уходим…

Подкатил фургон с просторным кузовом. Бойцы быстро перекидали в него ящики. Широкоплечий поставил мину с замедлением на полчаса под днище «КамАЗа». И сообщил по рации:

— Все нормально.

После чего направился к своему броневику.

И тут мир раскололся с треском.

Широкоплечий ничего не успел понять. Его накрыло мимолетной волной боли и темноты.

Взрывом смело и боевиков, и машину. Бронеавтомобиль протащило пару метров, поставило на два колеса, и он ухнул обратно на все четыре. Заряд был солидный.

Секундой позже Стрелок, вздрогнувший от вспышки и грохота, растерянно оглядел из своего укрытия место боя. И вдруг понял — пора сматываться отсюда!

Он вскочил на ноги. Отбросил винтовку, которую все равно предстояло сбросить.

Грохот. Его кинуло на бетон. Иссекло осколками. Он успел понять, что взорвалось — небольшой бетонный блок, в который был замурован заряд тротила с радиовзрывателем. И ощущение безмерного удивления и обиды на несправедливость такого расклада было сметено волной боли…

Из своей «девятки» Феликс увидел пламень взрыва и услышал гром.

Думать он долго не стал. Он понял то, что понял и Стрелок, — надо быстрее делать ноги. Промедление будет стоить ему жизни.

— Ну, теперь держись! — кинул он технарю, врубая сразу вторую скорость и вдавливая педаль газа почти до пола.

Эфир в очередной раз взорвался радиопереговорами. На этот раз режим радиомолчания был нарушен третьей стороной, игравшей сегодня в эту странную смертельную игру.

— Объект «Альфа» уходит, — послышалось сообщение.

— Все по плану, — успокоил Артемьев, руководивший операцией из штабного фургона. — Не суетитесь. Он под контролем. Третьего зачищайте.

Потянулись ставшие вдруг резиновыми секунды. Сейчас каждая из них могла стать для кого-то роковой. Группа нейтрализации «Белого Легиона» начала окончательную зачистку бойцов «Синдиката»…

Боец по кличке Седой, которому Феликс поставил задачу контролировать возможный отход противника в сторону реки, после взрыва понявший, что творится неладное, спрыгнул с ржавой металлической фермы. И стремглав бросился в сторону зарослей.

Он услышал хлопки. Промокший песок под его ногами начал взрываться фонтанчиками. Пули тонули в почве.

— Стоять, сука! — послышался крик.

Еще недавно выгодная дислокация Седого стала для него ловушкой. Обидно, когда охотник становится жертвой.

Седой замер. У него было два выхода. Резко обернуться, присев одновременно на колено, и выстрелить на звук. Была доля процента, что выстрел окажется удачным. Но это хорошо для американских боевиков. Он не видел противника, а сам представлял из себя идеальный пулеулавливатель. Учитывая, как умело они подобрались вплотную к нему, человеку, знавшему толк в ратном деле, можно быть уверенным, что шанса ему не оставили.

Когда работаешь за деньги, а не за идею, умирать не хочется особенно. И Седой отбросил автомат.

Двое возникли откуда-то из кустарника, как черти. Они держали его на мушке.

— Все, сдаюсь, мужики! — поднял Седой руки. — Ваша взяла!